Гельмут Пеш - Кольца Всевластия
– И что же мы, по-твоему, должны теперь делать?
– Атаковать! Так мы… хотя бы… прихватим… парочку… этих уродов… с собой на тот свет.
– Полагаю, он прав, – выдохнул Гилфалас.
– Тогда вперед! – крикнул Фабиан.
Бурин молниеносно поднял свой топор, отбросив дубину. Дело приняло серьезный оборот. Они дорого возьмут за свои жизни.
Фабиан тоже занес руку для удара – и замер.
Его правая рука полыхала как огонь, будто он схватился за крапиву. Взгляд принца скользнул вверх. Из его правой руки восходил к небу сияющий зеленый свет, разрывающий темноту. Казалось, что это сияние повелевает силами природы, поскольку в один миг все затихло. Даже дождь прекратился.
– Aнг квари! – раздался чей-то голос. – Нгой aнг квари!
Этих слов можно было и не произносить. В то мгновение, когда рука Фабиана стала источать свет, болотники замерли и упали на колени.
– Надо было сделать это раньше, – пробурчал Бурин. – Тогда бы не пришлось столько возиться.
– Да я… понятия не имел, – заикаясь, пролепетал Фабиан, окончательно сбитый с толку. – О чем они там говорят?
– Ан-Гварин, – к собственному удивлению услышал Ким свой голос. – На древнем языке эльфов это означает…
– … король, – договорил Гилфалас.
– Что? – спросил Фабиан, как будто очнувшись ото сна. Сияние исчезло, и снова спустились сумерки. Фабиан опустил руку и разглядывал кольцо, камень которого ещё переливался зеленым светом.
Болотники все ещё стояли на коленях, склонив головы и ожидая решения своей участи.
Гврги подполз к принцу.
– Пощадите, господин, – квакающим голосом пролепетал он. – Пощадите…
Бурин поднял топор и сделал шаг вперед.
– Стой, дровосек! – крикнул Фабиан. – Я считаю, что к таким мерам нам больше прибегать не придется.
– Тем не менее я хочу кое-кому преподать урок. И потом мне любопытно посмотреть, что за звери пожирают в здешних болотах падаль…
– А если не ты, то это сделаю я! – фыркнула Марина. – Он нарушил священный договор между болотниками и фольками! Договор, скрепленный клятвами землей и водой!
– Перестаньте! – приказал Фабиан. – Пусть он скажет все сам.
– А потом отдайте его мне! Клятвопреступник! – выкрикнула Марина.
Ким не узнавал её. Лицо Марины исказил гнев, который у кроткой и прилежной экономки невозможно было даже и вообразить.
– Никто его и пальцем не тронет! – коротко, но уверенно сказал Фабиан.
– Марина, дай покой ногам, – сказал Ким, прибегая к старой поговорке фольков, а Бурин добавил:
– Мы не должны причинять зло Гврги. Нашему Фабиану твои клятвы, маленькая женщина, нипочем. Он – политик. А занимаясь политикой, каждый день приходится нарушать и вновь заключать по крайней мере десять договоров…
Фабиан искоса взглянул на Бурина, что заставило того замолчать. Затем он вновь повернулся к съежившемуся на земле, дрожащему болотнику.
– Встань! – повелел он. – И объяснись!
Гврги с трудом поднялся на ноги и теперь стоял, опустив голову.
– Я… я… голлум. – Больше от него ничего не удалось добиться.
– Посмотри мне в глаза! – потребовал Фабиан.
Помедлив, Гврги поднял глаза. У Кима создалось впечатление, что болотник уже попрощался с жизнью – после того, что сказали Бурин и Марина. И хотя Фабиан возражал им, Гврги явно не принял это на веру. Фольку стало жалко его, однако боль от раны на руке выше локтя уменьшила груз сочувствия.
– Как понимать это нападение? Как сказала госпожа Марина, ты нарушил договор. И что хуже всего, вы намеревались убить короля. – Несмотря на разорванную, покрытую грязью одежду, мокрые, свалявшиеся волосы и усталость, которая была написана на осунувшемся лице, в фигуре Фабиана ощущалось действительно что-то королевское, аура власти, которой Кимберон прежде не замечал.
– Гврги… вести в деревню. Вождь… все рассказывать… – пролепетал Гврги.
– Надеюсь на это. В противном случае мы возьмемся за тебя, – пригрозил Фабиан. – А теперь уводи нас поскорее отсюда. Мне холодно, я устал, проголодался и жду ответов. Итак, в путь!
– Но ты же не последуешь за ним в деревню? – недоуменно спросил Бурин.
– Как раз наоборот, дровосек, – Фабиан строго взглянул на своего друга. – Мы последуем за Гврги в деревню. Я хочу прояснить это… гм… недоразумение. Мы сможем получить выгоду в битве против темных эльфов, если удастся развернуть здесь резервные воинские подразделения. Да и вряд ли больгам будет приятно, если на них беспрестанно станут нападать болотники.
– Политика! – вырвалось у Бурина. – Я никогда не пойму её. Ну хорошо, пойдем в деревню и сделаем вождя на одну-две головы короче.
Гном отошел, чтобы отыскать брошенный вещевой мешок.
– Полагаю, Бубу, – крикнул ему вдогонку Фабиан, – это как раз то, чего нам делать не следует. Хотя твой топор, конечно, очень подходит для того.
При этих словах Гврги вздрогнул.
Гилфалас взглянул на Кима.
– Кимберон, эта парочка продолжает оставаться для меня загадкой. Не могли бы вы мне помочь с объяснением?
– О, Гилфалас, – засмеялся Ким, у которого после окончания схватки с души спало столько камней, что ими можно было бы вымостить все болото. – Я дружу с ними обоими, однако сейчас я сам не все понимаю.
Сообщники Гврги вытребовали для себя право нести вещи путешественников; одного лишь Бурина не удалось склонить к этому, и он нес свой мешок сам. Киму показалось, что болотники даже рады такому неожиданному исходу боя. Вся их враждебность мигом пропала.
Однако нападение на путников отрицать было невозможно; да к тому же ещё и утверждение Марины о том, что Гврги нарушил договор. Для себя Ким уже решил, что после возвращения попытается отыскать этот документ в музее.
В который уже раз Ким пожалел, что они вынуждены были выступить из Альдсвика столь поспешно. Возможно, говорил он себе, что в записях про болотников нашлись бы и какие-то указания касательно кольца Фабиана и его загадочного зеленого свечения.
Они шли и шли. Далеко на западе покрывало из облаков прорвалось и позволило взглянуть на последние красные отблески, которые заходящее солнце посылало на землю. Дождь больше не беспокоил. Однако это не сделало переход через болото менее мучительным; свет отбрасывал неясные тени, да и почва была предательски обманчивая. Каждый шаг давался с трудом, даже болотникам приходилось тяжело.
Затем тропа сменилась бревенчатым настилом; слева и справа тянулись канавы, в которых поблескивала черная жижа. Очевидно, они приближались к месту назначения. Киму даже показалось, что он ощущает запах еды и дыма торфяных костров.
Он заметил деревню, когда они уже вошли в нее. Низкие, полукруглые, покрытие тростником хижины, чьи крыши свешивались почти до земли, притулились для защиты от ветра в березовой рощице. Деревня не была окружена палисадом или чем-то подобным. Для чего? Трясина являлась лучшей защитой, естественным препятствием, едва ли преодолимым для любого нападающего.
