Жанна Лебедева - Хитросплетения тьмы
— Пропускают, шельма, знают, что свои, — вытирая с обветренного красного лба капли проступившего пота, облегченно выдохнул Грир.
Пухлый пассажир дружелюбно улыбнулся и достал откуда-то из складок своей хламиды пирожок.
— Путешествия вызывают у меня бурный аппетит, — похвастался он, смачно впиваясь зубами в румяное тесто, — первое, чем займусь, так это отведаю местной кухни.
С такими словами толстяк направился на один из балконов и перегнулся через перила, роняя крошки в перечеркнутую белым отражением арки Врат воду.
— Осторожней, щучья грыжа, не упадите в воду! — заботливо предупредил Грир.
— Не переживайте, — оглянувшись через плечо пропел его улыбчивый собеседник, — я превосходно плаваю.
— Все вы, шельма, хорошо плаваете, пока на борту стоите. Мне вас велено доставить в сохранности, так что, шельма, не придумывайте. Если что, он мне за вас башку с плеч снимет.
— Он? — удивленно вскинул брови толстяк, поспешно уходя с балкона.
— Он, — кивнул Грир туда, где на высеченных в отвесной скале широких ступенях их уже ожидали хозяева этих лесов, стройность фигур которых не оставляла сомнений, то были эльфы, — господин Рамаль, проглоти его щука, а потом трижды выплюни и еще четырежды проглоти…
Усилиями гребцов судно подошло к берегу и прижалось боком к узкому причалу. Там уже ожидали. Высокий эльф в потертой замшевой куртке с тяжелой золотой цепью на шее вышел вперед. За его спиной остался еще один, коротко стриженный, с покрытым шрамами лицом, остальные трое, вооруженные луками, ждали поодаль. Впередиидущий швырнул Гриру небольшой кожаный кошелек, добавив:
— Проваливай и дорогу сюда забудь.
— Как прикажете, господин Рамаль, забуду, щука дохлая, как и в прошлые разы, шельма, забывал. А как понадобиться господину Рамалю, чтоб я вспомнил, так…
— Проваливай, — не вникая в его слова, настоятельно повторил эльф, красноречиво косясь на замерших в стороне лучников.
Замолкнув на полуслове и густо побелев, Грир метнулся в трюм, крича на матросов, чтобы те выгружали багаж пассажира, да поживее. Тем временем толстяк налегке сошел с палубы на каменистую площадку у подножья скал и дружелюбно протянул руку Рамалю. Эльф попятился, с омерзением глядя на пухлые замасленные едой пальцы. Остальные тоже посмотрели на прибывшего с недоумением и брезгливостью. Их можно было понять, ведь улыбчивый гость оказался полукровкой. Заметить то было почти невозможно, но, при внимательном рассмотрении, становилось ясно, что на щекастом лице добродушно поблескивают по-эльфийски миндалевидные, слегка раскосые глаза, а под кудрявыми короткими волосами прячутся чуть заостренные уши.
— Добро пожаловать, господин гонец, — сквозь зубы процедил Рамаль, так и не подав руки, — поднимите вещи наверх и убирайтесь прочь, — прикрикнул он на матросов, а потом, переглянувшись со своим коротковолосым собратом, кивнул одному из ожидающих в стороне эльфов, — отправляйся вперед и доложи господину Хапа-Таваку, что прибыл гонец из Шиммака…
* * *Таша не спала. Она сидела на лавке возле окна и смотрела во двор, ожидая, что явится «она», но мертвячка в ту ночь так и не пришла. Вглядываясь в очертания старой повозки и соломенной кучи, девушка вспомнила о странном знаке, начертанном на окне. Крест и треугольник. Такого символа она никогда не встречала. Чтобы выяснить его значение, не дожидаясь утра, принцесса отправилась на поиски Учителя.
Ждать себя Кагира не заставил. Он, словно зная, что его ищут, молчаливой горой стоял на краю деревни, там, где широкая улица истончалась в тропу и, теряясь в кустах, уходила к тракту.
— Скажите, Учитель, знаком вам этот знак? — не теряя времени, спросила Таша, и начертила на черной утоптанной земле засевший в памяти рисунок.
Бесшумно приблизившись, Кагира присел, став похожим на черный валун, перегородивший тропу. Он взглянул на знак и тут же отрицательно помотал головой.
— Нет, дитя, такого знака я не видел ни в одном магическом трактате. Это не руна эльфов, не алхимический символ и не древнеапарский иероглиф…
Вернувшись в дом Коры ни с чем, Таша обнаружила, что хозяйки нет дома, а маленькая Лона снова выбралась из своего укрытия.
— Теперь все в деревне знают, что к нам пришел некромант! — похвасталась девочка.
— Уж ни ты ли всем про это рассказала? — насторожилась Таша, — Кора не разрешает тебе даже с печи слезать, а ты, что, ходила на улицу?
— Мама с утра ушла на заработки на соседний хутор. Там богатеи пчел разводят и нанимают работников, чтобы мед помогали собирать. За это дают фрукты из сада и сладкие соты. Мама вернется к вечеру, а, может, и вовсе проработает до утра.
— Ясно, — кивнула Таша, — раз уж ты все равно не сидишь на печи, помоги мне найти одного человека.
— Кого? — глаза девочки заинтересованно блеснули.
— Тетку Эмину.
Дом последней выжившей провожатой стоял в центре деревни. Двухэтажный, с красной черепичной крышей и белеными стенами, он красноречиво заявлял о достатке своих хозяев. Во дворе девочка, ровесница дочери Коры, сыпала зерно раскормленным белым курам, которые, толпясь и сердито кудахча, клевали короткий подол ее зеленого застиранного платья. Волосы девочки, скрученные в две витые рульки, растрепались возле лба и намокли от пота.
— Эй, Брита! — громко выкрикнула Лона, важно встряхнув косичками, — зови сюда тетку Эмину! У нас к ней дело есть!
— Не будет она с вами говорить, — не по-девичьи грубым голосом ответила Брита, вытирая пот со лба и отшвыривая ногой жирного бесхвостого петуха, норовившего ущипнуть ее за голую щиколотку, — Уходите!
— Позови тетку! Скажи, что к ней пришла девушка-некромант!
— Да хоть сам Король к ней приди, не станет тетка говорить. Она ни с кем общаться не желает.
Пока настойчивая Лона пыталась договориться с упрямой Бритой, Таша внимательно рассматривала темные окна дома. За ними что-то двигалось, бесшумно и быстро, что то опасное стремительное и злое. Не успела принцесса разглядеть странную тень, в доме раздался оглушительный крик. От неожиданности Лона подскочила на месте, Брита громко охнула, а расторопные куры опрометью бросились в стоящий неподалеку сарай.
Входная дверь распахнулась, гулко ударившись о резные перила крыльца, и оттуда, поддерживая подол пышной узорчатой юбки, выбежала полная пожилая женщина. На ее перекошенном от ужаса лице застыла гримаса немого крика. Промчавшись мимо Таши и девочек, женщина споткнулась о куриную кормушку и рухнула на землю. Следом на крыльце показалась «она». Не обращая внимания на свидетелей, мертвячка припала к земле и, опираясь на руки, стала медленно приближаться к парализованной ужасом жертве. Из-за дома показались гнилые рожи подоспевших мертвяков, потянулись корявые руки, злобное ворчание заполнило ленивую тишину дня.
