Маргит Сандему - Крылья черного ворона
— Скажи, что я твоя сестра, — попросила она, прижимаясь к Петеру. Но уже в следующий момент она поняла, что сказала глупость, потому что хотела быть для обворожительного Петера вовсе не сестрой. Но, с другой стороны, ей совсем не хотелось, чтобы ее считали родственницей Хейке. Он совершенно не был похож на нее — и ей казалось, что он вообще ни на кого в мире не похож.
Скорее всего, он вылез из какой-то страшной преисподней в далекие, доисторические времена…
Впрочем, с Петером у него были прекрасные отношения.
И он так нежно ссадил ее с коня, хотя она вовсе не хотела, чтобы он к ней прикасался.
Внешность у него была просто жуткой!
Кому из них она приходилась сестрой, было не так уж важно: им предстояло переночевать здесь всего одну ночь.
Мира думала о своей жизни. Отец… отец, спящий вечным сном в могиле, которую никто не сможет отыскать! Она осталась совсем одна… Нет, она не собиралась плакать! Она вспоминала о том, сколько раз спасала его, когда он был в трудном положении, вырывала его из рук властей, возвращала награбленное добро, умоляла потерпевших пощадить их, хоронила его воняющий спиртным труп — все, что осталось от него после шумной попойки…
А как он бил ее! После одного из его ударов она оглохла на одно ухо. В тот раз он избил ее только за то, что она не стала торговать своим телом, чтобы заработать на хлеб.
И все же ему удалось обесчестить ее и навязать ей «клиентов». Отвратительные, совершенно незнакомые ей мужчины, набрасывающиеся на нее в комнатах и чуланах или в любом другом месте. А он презрительно насмехался над ее душераздирающими воплями и криками о помощи. На полученные деньги, которые брал себе, он покупал вино.
Она могла бы оплакивать свою загубленную жизнь, а вовсе не его смерть. Или ей все же следовало скорбеть о нем? Разве дочерний долг не состоял в том, чтобы отдавать отцу дань уважения после смерти? Неужели ей никогда не удастся освободиться от него?
И вот теперь она мечтает о Петере! Она, опозоренная и втоптанная в грязь!
Она инстинктивно убрала свою руку от его руки.
И тут она почувствовала сзади себя какой-то мощный ток тепла и спокойствия. Ей показалось, что этот страшный Хейке… понял ее!
Не может быть!
— Куда ты направлялась со своим отцом? — спросил Петер.
— О, куда глаза глядят. Когда для таких людей, как он, становится невозможной жизнь среди людей, им приходится уходить в безлюдные места.
— По дорогам бродит много таких бедолаг, — сказал Петер, — я тоже один из них.
— Ты? Но ты выглядишь таким знатным!
— Я? — рассмеялся он. — Единственное, что я имею, так это мой замечательный мозг. Но в силу своей бедности, я не могу извлечь из него никакой пользы. Я мог бы быть профессором. Но вместо этого я стал бездарным фокусником. Хейке спас меня.
— Он тоже… натворил чего-нибудь?
— Хейке? Нет, он направляется домой, на Север, где ему оставлено в наследство имение, а то и два.
Мира уставилась на Хейке широко раскрытыми глазами. Но в темноте она могла различить только рослую фигуру с неимоверно широкими плечами. Лица его было не видно, и у нее не было ни малейшего желания видеть его.
Значит, ей просто показалось, что он дружески улыбнулся ей?
— Есть еще одна трудность, — со вздохом произнес Петер. — Как нам объясняться с местными жителями? И как нам понять, что они говорят?
— Да, в той деревне, где мы в последний раз были с отцом, мы совершенно ничего не понимали, — сказала Мира. — И здесь говорят на том же самом языке!
— Это называется влипнуть, — сухо заметил Петер.
Было уже совсем темно, когда они, наконец, спустились в деревню. Но в окнах горел приветливый желтый свет. Вскоре они оказались на площади, где находился постоялый двор. Привязав лошадь, они зашли в трактир.
При их появлении несколько сидевших мужчин замолчали и опустили глаза. Во-первых, было уже слишком позднее время, во-вторых, в таких чисто мужских заведениях, как трактир на Юге, женщины обычно не появляются. И в-третьих, все четверо сидящих в трактире тут же вскочили из-за столов, увидев Хейке. Они принялись энергично креститься и отмахиваться руками.
— Gruss Gott[2], — своим хорошо поставленным голосом произнес Петер.
Присутствующие разразились потоком взволнованных слов, указывая на Хейке. Было ясно, что они хотели, чтобы он как можно скорее убрался. И Мира вместе с ним, да, все трое должны были немедленно проваливать из деревни.
Хейке прислушался к их говору. «Это же язык Димитрия!» — подумал он.
Слегка поклонившись им, он произнес на их языке:
— Вы должны быть снисходительны к моей отталкивающей внешности, я не виноват, что уродился таким. Смею вас уверить, что моя внешность не имеет никакого отношения к силам тьмы, но мне постоянно приходится наталкиваться на трудности в общении с людьми, этого я не могу отрицать. Будьте так добры, судите меня по моим душевным качествам, а не по моей наружности!
У Хейке был приятный, низкий голос, который всегда заставлял людей слушать его. Так было и теперь. Мужчины немного успокоились, но все еще продолжали стоять, готовые сорваться с места в случае опасности.
— Я и мои друзья, Петер и Мира, которые являются братом и сестрой, ехали издалека и заблудились. Не могли бы вы сказать нам, где мы находимся и где мы можем поесть и переночевать?
Ухватившись за возможность перевалить все на плечи другого, они тут же позвали:
— Жено!
Вошел трактирщик в своем длинном фартуке, и один из мужчин сказал:
— Он сказал, что не опасен и происходит от Бога, хотя я не очень-то верю ему. Им нужна еда и ночлег.
Жено молча изучал прибывших. Особенно пристально он разглядывал Хейке.
Потом сердито кивнул и махнул рукой в знак того, что им можно сесть и подождать, пока принесут еду.
Мужчины позволили им сесть за их длинный стол — им было любопытно взглянуть на чужаков.
Некоторое время все сидели тихо, изучая друг друга. Потом Хейке мягко произнес:
— Мне кажется, в вашей деревне есть какие-то трудности…
Петер и Мира ничего, естественно, не поняли, но мужчины тут же вскочили из-за стола. Жено тоже слышал эти слова.
Никто не ответил. Все неуверенно переглядывались, подозрительно косясь на Хейке.
Наконец Жено сел и, в упор глядя на Хейке, произнес без всякого выражения:
— Почему ты так решил?
Приветливо посмотрев на него своими желтыми глазами, Хейке ответил:
— Мне трудно ответить, почему. Но если я буду знать больше, то, возможно, смогу вам помочь.
Все с облегчением вздохнули.
— Как можешь ты, юноша, говорить нам такие вещи? — строго спросил Жено.
— Потому что я происхожу из рода, обладающего способностями бороться с силами зла.
