Ольга Мяхар - Мутантка
Мы сдались, корабль был счастлив. Меня, понимая, кто опять же во всем виноват, баловали «вниманием и любовью», заставляя делать раз в пять больше, чем остальные. Так что дежурства теперь шли почти постоянно, а еще я должна была тренировать в свободное от них и сна время команду в грузовом отсеке, наспех переделанном в спортзал. Эх, жизнь моя — жестянка!
Но я не сдавалась. Дежурить заставляла Кару: и, пока она бегала по приборной панели, в открытую храпела на стуле перед экраном. А в спортзале выматывала всех упражнениями в антигравитационных условиях так, что потом мне еще долго никто ничего обидного сказать не мог — сил не было.
Слабаки.
— И долго нам еще так лететь? — почти со слезами спросил Найт, входя в пищеблок. — Я, конечно, не привередлив, но есть вот это еще неделю смогу вряд ли.
Я угрюмо ткнула вилкой в тарелку, полностью с ним согласная.
— Нет. Еще пара дней в пути, и мы можем выйти из гипера, — зевнув, сказал капитан.
— То есть еще два дня. Слушайте, но ведь у нас же женщина на корабле, может, она нам че-нить приготовит?
Все заинтересованно заозирались по сторонам, пока Найт тыкал в меня пальцем.
— Это она-то? — уточнил Люц, разглядывая меня, как блоху под микроскопом.
Найт кивнул, я скуксилась.
— Нет, я пока жить хочу, — возмутилась ворона, — черви слишком искусное блюдо, чтобы доверить их…
Я упорно молчала, даже и не думая спорить, возражать и убеждать всех в своих кулинарных талантах.
— Тогда будем есть еще два дня эту гадость, — заключил Найт.
Все пригорюнились и снова принялись изучать мою скромную персону. Я себя чувствовала как бракованный (сильно) товар на базаре, перед которым стоит небогатый, но привередливый покупатель. Хотелось застрелиться.
— Ну, в конце концов, попытка не пытка.
— А меня тут никто спросить не хочет? — вкрадчиво поинтересовалась я.
— Даже если она приготовит что-нибудь несъедобное, всегда можно заставить ее попробовать первой, — с жаром отстаивал свою идею Найт.
— Я спрашиваю…
— А если будет сопротивляться? Все-таки боец, — сомневался Люц.
— А мы ее сковородкой по голове и…
— Чего?… — Но меня опять не выслушали.
— Не получится — реакция слишком быстрая, — просветил всех капитан.
— Я могу помочь! — внезапно вклинилась ворона, а я подавилась следующей фразой. — Представляете, она ни о чем не подозревает, вы отвлекаете ее внимание, а тут я с потолка ка-а-ак…
— Та-а-ак! — Меня все-таки заметили, а птичка зависла вверх ногами, пойманная за лапу. — Я! Готовить! Не! Буду! Повторить?
После этого внушительного монолога я демонстративно развернулась и пошла в свою каюту.
— А если мы заплатим? — вкрадчиво уточнили мне вслед.
— Сколько?
Короче, мы договорились. Хотя, стоит признаться, ломалась я долго и в итоге выторговала раза в полтора больше, чем предложили вначале. Ворона орала, что это грабеж, и скидываться отказывалась категорически. Но ее приструнили, отечески побили, и вот она уже сует в общую кучку пару помятых бумажек, рыдая и высмаркиваясь в последнюю. Блин.
— Итак! Первое: все вон отседова, пока я буду готовить, а то прибью и не замечу.
Народ спешно засобирался по делам, потому что я как раз рылась в ящике с ножами — некоторыми из них можно было играючи зарезать и динозавра.
Хмыкнув и вытащив ножик побольше, а также прихватив на всякий случай топор, я оскалилась в улыбке и резко повернулась, нюхая воздух и пытаясь определить, где хранится белково-углеводная гадость.
Ворона, сидящая на столе, тихо икнула и рухнула в обморок. Я недоуменно на нее посмотрела.
— Предлагаешь сегодня зажарить птицу? — Я неуверенно потыкала ее пальчиком.
В следующий момент на нем повисло злобное рычащее пернатое, вцепившееся клювом так, что я аж завизжала от неожиданности.
— Что случилось? — Народ мгновенно вернулся на кухню, чуть не затоптав нас с вороной. Осмотревшись и не обнаружив ничего криминального, меня все-таки вытащили из угла, куда случайно зажали, сняли с пальца подавившуюся им Кару и теперь терпеливо расспрашивали, кто же орал. Я молчала, так как объяснять, что боец команды испугался какой-то птички, не хотелось.
— Она меня зажарить пыталась! — наконец-то прокашлявшись, прохрипела ворона и обвиняюще ткнула в меня крылом.
Парни уставились сначала на нее, потом на меня… Найт облизнулся, а у Люца забурчало в животе.
Ворона в ужасе допетривала, что, собственно, никто не против.
— А-а-а!
— Так, ладно, все!
Подхватив ворону на руки и вытолкав экипаж обратно на мостик, я закрыла дверь и снова принялась искать белок, по пути объясняя Каре, что мы друзья. В итоге вой все же прекратился и меня даже простили. Ура.
— Есть, я нашла продукты!
— Угу, у нас, кстати, кроме этой кашки где-то были бананы, — сообщила Кара, снова сидя в центре стола и с интересом за мной наблюдая глазками-пуговками.
Я радостно улыбнулась. Точно, и как это я забыла! А где…
— Правый ящик сверху, второй шкаф от двери.
— Угу.
Бананы после детального и крайне критического осмотра были признаны протухше-вонючими. Я с вороной на всякий случай согласилась, но утилизировать покрытые плесенью останки не спешила.
— Странно, что они так испортились за такой короткий срок.
— А не фиг их хранить где ни попадя, — раздался голос из динамиков под потолком.
— Буря?
— Нет, Карлсон с крыши!
Я только вздохнула. Ну вот и еще один член команды, с которым предстоит налаживать отношения.
— Знаешь, это низко — портить еду из-за простой обиды.
— Что? Да ты!..
— А если не перестанешь вредничать — еще разок пройдусь по твоим микросхемам.
Длительное молчание, переходящее в гробовое.
— Кажись, договорились, — прошептала ворона, перевесившись через край чана с белком у моих ног и старательно его уплетая.
— Эй, ты что делаешь?!
Вот так и началась готовка. Кара старательно совалась мне под руку и интересовалась буквально всем, отошедший компьютер старательно язвил и прикалывался, плюнув на курс корабля и наблюдая только за мной, любимой. А я, сжав зубы и изредка вытирая пот со лба, магичила наш первый ужин после поломки синтезатора.
В голове, естественно, не было ни одного рецепта, зато бурлил энтузиазм и хотелось чего-нибудь сотворить. Раньше такое состояние называлось вдохновением, а теперь… гм, теперь за тебя все сделают машины, в том числе и книгу напишут, и фильм спроектируют за полсекунды, да еще и строго индивидуально. Так что гении и поэты отмерли как класс и стали попросту не нужны. Но я-то мутант! Тэ-экс, посмотрим.
