Владимир Пекальчук - Жестко и быстро
Я понимающе кивнул:
- В таком случае, подозреваемых вагон и малая тележка. Организатором операции может быть не только конкурент, но и вообще любой авантюрист, потому что, получи он пакет - сможет выручить за него гораздо больше, чем прибыль с предприятия, при этом и Дом Рэмм, и конкуренты будут вынуждены наперегонки предлагать максимальную цену.
- Именно.
- Но тут есть неувязочка. Меня подставляют, дядя Вольфар забирает мои акции. Вариант, что он и есть преступник, я исключаю - он бы не пожертвовал для этого своим сыном, более того, он мог бы просто договориться со мной, у него не возникло бы с этим ни малейшей проблемы. Так как, скажите мне, злоумышленник планировал наложить руки на акции?! Он не мог предвидеть, что я внезапно решусь на Божий суд и буду оправдан.
- Рискну предположить, что организатор планировал аккуратно сдать исполнителя. Вас бы оправдали, но вы уже на улице, одинокий сирота без дворянства. Дальше не составило бы труда получить у вас акции за небольшую сумму и помощь. Вплоть до того, что Дом злоумышленника, если он состоит в каком-либо Доме, мог бы предложить вам перейти к ним и обрести защиту и утраченные дворянские привилегии. Правда, он не учел, что Дом Сабуровых внезапно заявит свои права. Таким образом, вы все равно остаетесь потенциальной мишенью.
Я снова отпил из бокала.
- В таком случае, я рискну высказать вполне себе имеющую право на жизнь версию. Преступник, провернувший такую комбинацию, наверное, не дурак, он должен был бы понимать, что Дом Сабуровых своего не упустит и из затеи ничего не получится. Потому мне видится совершенно логичной версия, что наиболее вероятный злоумышленник - не кто иной, как тот, кому вы, Петр Николаевич, служите.
Вот тут уже дед возмущенно засопел, да и профессиональная маска эсбэшника дала трещину, а я продолжил, словно не замечая сгущающихся над головой туч:
- В самом деле, дедушка, вам выгода двойная. Не знаю, что вы с дядей Вольфаром не поделили, но так вы можете одновременно и ему насолить, и в прибытке остаться. Преступник тот, кому это выгодно, верно?
Дед помолчал и внезапно сказал:
- Мы не поделили тебя. Ты можешь относиться ко мне как угодно, но я всегда относился к тебе как к внуку. И твой отец был мне как родной даже после того, как... твоя мать сбежала и та ниточка, которая формально связывала наши Дома, оборвалась. Я предлагал ему перейти в Дом Сабуровых вместе с тобой, я бы решил все возникшие проблемы и покрыл все издержки... И с Норманом мы были друзьями... А когда их обоих не стало, твой дядя Вольфар, который тоже всячески показывал, какая мы родня и какие союзники, внезапно сделал поворот на сто восемьдесят. Уж не знаю, почему, это дело его личное... Но когда он полностью прервал любые контакты между Домами... Я не люблю, когда у меня отбирают то, что мое. Особенно если внука.
- Я бы прямо сейчас слезу обронил, - вздохнул я, - но даже если все это чистая правда... Вы и сами понимаете, что некоторые ошибки исправить невозможно.
- Знаю. Тут уж ничего не попишешь, лажанул значит лажанул. Но проблема никуда не делась. Пока у тебя акции - ты потенциальная мишень, причем у очень изобретательного «стрелка». И стать сейчас безродным для тебя - равносильно тому, чтобы стать жертвой.
- Именно поэтому я и верну их дяде Вольфару, это автоматически выводит меня из-под удара.
- Мудро. Правда, тут есть одна проблемка, внук. Тебе шестнадцать, и продать, отдать, подарить, обменять акции не можешь, пока тебе не стукнет двадцать один. И господин Уэйн заключать подобные сделки от твоего имени не вправе. Единственный законный вариант - ты можешь передать свои активы в управление своему Дому, но этого ты не сделаешь. Так что выход у нас только один: ты остаешься в Доме Сабуровых до своего совершеннолетия, избавляешься от акций любым способом - и после этого я тебя отпускаю. Аннушке ты верно сказал, насильно мил не будешь.
Пять лет. Ну что ж, если дед сделает, как сказал, то это будет приемлемый вариант... Гребаные акции, чтоб их, лучше бы папа акции какого-нибудь ресторана купил...
- Ладно, как говорится, и на том спасибо. Насчет вероятного убийцы - а есть возможность как-то проверить? Покопать там, уж не знаю, как это делается у профи...
- Маловероятно, - покачал головой Петр Николаевич, - соперник Томаса, если речь о нем, тоже из знатного Дома, так что там покопать не удастся, не считая проверки общедоступной информации вроде записей камер наблюдения на улицах. Но надо понимать, что он вращается в своей же среде, то есть и его знакомых и подружек мы допрашивать тоже не можем, они с нами и говорить не будут. А веского повода для подключения полиции нет, потому что все изложенное - не более чем моя гипотеза, подтвержденная ровно ничем.
- Жаль, - сказал я и зевнул: - спасибо за ужин и беседу, но что-то меня снова в сон потянуло. Многовато нагрузки для болезного, который только нынче от бинтов и капельницы избавился.
Я откланялся и вернулся в свои апартаменты.
Итак, надо как-то прожить пять лет. В принципе, это перспектива куда как лучше чем, допустим, женитьба на ком велят, в любом случае я и так несовершеннолетний, а Аквилония, насколько я могу судить, страна довольно развитая и благополучная. Быть беспризорником, как в Токио в тысяча девятьсот сорок седьмом, мне не страшно - знаем, проходили - да только тут не послевоенная Япония, останусь без опеки Дома - упекут в приют на раз-два... Если, конечно, в моей голове не перемешались воспоминания Куроно о Штатах из того мира и воспоминания Реджинальда об Аквилонии. К тому же хоть душа рвется на свободу, надо внимать голосу собственного разума: в послевоенный Токио приехал тринадцатилетний подросток, закаленный лишениями с детства, который к тому времени был способен убить кулаком свинью, да и человека, надо думать, тоже. Который мог постоять за себя в любой драке, даже против взрослого. Окажись на его месте нынешний я, хлипкий и слабый - мои дела были бы намного хуже. Я получил время на самоподготовку - и разумнее всего им воспользоваться, не создавая себе новых проблем. Если дед не врет - конфликт практически исчерпан, кем-кем, а треплом я его назвать повода не имею.
Тут я подумал, что надо бы связаться со старыми товарищами, Лех, наверное, переживает за меня, и подошел к компьютеру, стоящему на столе в комнате, которая вроде бы должна служить мне кабинетом.
Компьютер отличался довольно архаичным дизайном, несколько отличающимся от того, что я видел в том мире. Корпус горизонтальный, монитор плоский, но какой-то толстоватый. Смотрю и испытываю дикий диссонанс: он кажется мне одновременно и чудом техники, и раритетом, привычным и непривычным. Должно быть, мастеру Куроно любой компьютер - чудо техники, а вот Реджинальд, сравнивая строгие функциональные системные блоки из того мира и старомодно выглядящие со своей стилизацией под антиквариат компьютеры из этого, видимо, делает выбор в пользу строгого стиля.
