Кирилл Кащеев - Спасти дракона
В горнице стояла теплая, уютная тишина подушек и одеял и сладкого, беззаботного сна. Только где-то в глубине этой тишины даже не слышалось – угадывалось отчаянное, прерывистое дыхание и рваный, полный ужаса ритм сердца. Девочка снова склонила голову, едва не касаясь смешным хвостиком сутулого плеча, и прислушалась.
– Хтось тут не спыть по ночам… – раздался во мраке сеней шепот, цветастую рубашонку раздуло парусом, и девочка медленно перелетела сундук, плавно опустившись на пол горницы. Разметавшись на лавках, спали взрослые – здоровенный, плечистый мужик и статная, крепкая женщина, ему под стать. Двое мальчишек, лет шести-семи, таких белобрысых, что их похожие на одуванчики головенки светились в темноте, крепко обнявшись, скорчились в углу. Лишь посверкивали широко распахнутые от ужаса глазенки. Жуткая девочка укоризненно покачала головой – рыжие хвостики закачались вниз-вверх.
Батько з маты спать пойдут
Поутру дытыну не знайдут… —
протянул вкрадчивый голосок.
– Мамочка! – слабо прошептал один из пацанят, вжимаясь в бревенчатую стену.
Рыжая девочка медленно заскользила к ребятишкам. Невидимый ветер раздувал ее цветастую рубашку, а мяукающий голосок продолжал напевать:
Ничь кривава на дворе…
– Мама! – уже во весь голос заорали мальчишки и перепуганными зайцами метнулись к матери. – Мамочка, проснись, допоможи! – вопили они, тряся мать за плечи, дергая свисающую с лавки сильную руку. Мать что-то пробормотала сквозь сон и повернулась на другой бок, продолжая безмятежно спать.
Рыжее чудовище тихо засмеялось и сделало последний шаг, отделяющий его от мальчишек.
– Хто не спыть – тот помре! – тихо пропела она.
– А-а-а! – в спящем селе, в спящем доме, под боком у крепко спящих родителей мальчишки отчаянно, без слов, орали… глядя поверх головы приближающегося к ним рыжего чудовища.
На плечо рыжему чудищу легла когтистая лапа. Существо обернулось – и усмешка так и застыла на кроваво-красных, лоснящихся, будто из атласа сшитых толстых губах, а плавающий в слишком широкой глазнице единственный глаз безумно выпучился.
Существо присело в испуге, точно как загнанные в угол мальчишки. У него за спиной стоял кто-то… что-то… Девушка, молоденька, из тех, кого замуж уже зовут, да родители еще не отдают… только на обрамленном черными кудрями лице неистовым светом горели зеленые глазищи, а из-под губы торчали здоровенные собачьи клыки. Зеленые глазищи полыхнули, клыки оскалились, и рык разъяренной борзой сотряс хату:
– Крикса! А ведь ты тоже не спишь! – и в лунном свете коротко блеснули отливающие сталью черные когти.
– Пришш-шлая! – шипение криксы оборвалось. Бесформенная, похожая на подушку голова взмыла в воздух и, гулко стуча по доскам, покатилась к ногам ребятишек. Закачалась, стукаясь кончиками рыжих хвостиков об пол – единственный глаз продолжал вертеться в широкой глазнице, будто горошина в чашке. Рыжие хвостики сами собой распустились, волосы встали дыбом, как щетка… напружинились и взвились в воздух, целясь своей убийце в лицо!
Ирка полоснула когтями крест-накрест! Мчащиеся к ней оранжевые нитки посеченным крошевом осыпались на пол. Лишь одна со змеиной ловкостью извернулась и ударилась Ирке об щеку. Будто электроразряд всадили! Ирка рванула скручивающуюся у самого ее лица нитку, отдирая ее вместе с собственной кожей. Стиснула нитку в когтях – из ощетинившегося мелкими, но острыми крючьями кончика нити брызнула черная кровь. Нитка еще дернулась в Иркиных когтях и обвисла.
Перемазанная черной кровью, Ирка обернулась к орущим пацанам и усилием воли втянув клыки, рявкнула:
– А ну заткнитесь! В ушах звенит!
И пацаны заткнулись. Ирка брезгливо отшвырнула нитку:
– Криксы, да еще и нитки! Надо же, сколько дряни у вас водится, у нас они вымерли давно! – Она придавила еще подрагивающую нитку пяткой и перевела взгляд на родителей пацанят. Несмотря на царящий вокруг кровавый бедлам, те продолжали безмятежно спать – мужчина даже начал слегка похрапывать. – Значит, тут не одна крикса! – Ирка метнулась в сени, схватила стоящую в углу лопату, швырнула ее старшему пацаненку и отрывисто скомандовала:
– Добить!
Последнее, что она видела, выбегая из сеней – решительные физиономии пацанят и взлетающую лопату.
«Вот что значит детишки из пограничной деревни. Наши могли и не решиться!» – одобрительно подумала Ирка, выскакивая на крыльцо. Голубовато-сиреневый свет луны играл на стенах недостроенных хат, вкрадчиво заглядывал в печные трубы. За плотно закрытыми ставнями Ирке послышалось шевеление…
– Ходыть сон по селу… – едва слышно прошелестел жалобный детский голосочек.
– Мама! Мама, что это? Мама-а-а-а! – пронзительный вопль донесся из соседней хаты. Ирку снесло с крыльца, в два прыжка она преодолела расстояние до соседей и ворвалась в сени. Горница была полна ниток! Словно обезумевший кот распушил все клубки своей хозяйки – красные, зеленые, коричневые, желтые, – и теперь, колыхаясь плавно, как морские водоросли, нитки плыли в воздухе, подбираясь к стоящей у печи колыбели. Рука спящей женщины лежала на бортике – колыбель тряслась и раскачивалась, будто баба из пограничной деревни иного мира готовила своего ребенка в космонавты! А внутри отчаянно бился плотный нитяной кокон.
Ирка подскочила к колыбели. Взметнулись когти – и рассеченный кокон распался на две половинки, открывая покрытого следами мелких укусов двухлетнего малыша. Ирка подхватила его на руки… Колышущиеся в воздухе нитки свернулись тугими пружинами и ринулись к ней. Ирка с воплем метнулась в сторону. Нитки врезались в стену. Ирка сорвала с крючка заправленную маслом лампу и с размаху расколотила ее об стену. Брызги масла накрыли сбившийся у стены плотный клубок нитей. Следом полетела теплящаяся в поставце свеча – и заклятие Огня-Сварожича!
Нитки заполыхали – все, разом, огонь моментально охватил извивающийся клубок тихих убийц и с победным ревом ударил в крышу. Ирка перехватила малыша, сдернула с лавки его спящую мать и рванула прочь из вспыхнувшего, как спичка, дома. Она скатилась с уже дымящегося крыльца, волоча женщину на плече, а вопящего мелкого под мышкой… Словно огненный вихрь ринулся к Ирке – спасенные ей пацанята мчались прямо на нее, один размахивал факелом, другой грозно вздымал лопату.
– Пыхх! Пыхх! – Фейерверком в честь Дня города пучок ярких ниток возник у них над головами и ринулся вниз. Двумя прыжками мальчишки вывернулись из-под валящейся с неба смерти, налетели на Ирку и прилепились к ее бокам, как два пластыря!
