Маргарет Уэйс - Драконы весеннего рассвета
– Да, да… да! – бормотал Рейстлин, торопливо пробегая глазами письмена, пауками бежавшие по книжным страницам. Потом нетерпеливо просмотрел Список Заклятий и обратился к Заключению:
«…Итак, влагаем в Руки Твои эту Книгу, ибо удовлетворяешь Ты Требованиям, установленным Старшими. Вооружись же Ключом и постигай с Прилежанием наши Тайны…»
С невнятным криком ярости Рейстлин отпихнул прочь толстый том в полночно-синем переплете с серебряными письменами на корешке. И трясущимися руками подтащил к себе следующий фолиант – их рядом с ним стояла целая стопка. Приступ кашля заставил его прерваться. Борясь за каждый вздох, он успел испугаться, что уже не сможет продолжить…
Боль в груди было все труднее переносить. Как же хотелось ему соскользнуть в беспамятство и покончить с этой пыткой, которую он терпел ежедневно. Голова кружилась от слабости, и он опустил ее на стол, на скрещенные руки. Отдых… благословенный отдых от боли… Он снова подумал о брате. Там, в посмертии, Карамон ждал своего братика. Рейстлин воочию увидел грустные собачьи глаза близнеца, заново ощутил его жалость…
Он заставил себя выпрямиться и вновь потянулся к книгам. Встреча с Карамоном!.. Какие глупости. Что, ядовито укорил он сам себя, – уже ум за разум заходит?..
Смочив водой губы, покрытые корками запекшейся крови, Рейстлин подтянул к себе очередной пухлый том. Серебряные буквы так и вспыхивали при свете свечи, обложка и переплет были на ощупь холодней льда – как, впрочем, и у всех остальных, громоздившихся на столе. Книга очень походила на ту, которой он завладел в Кзак Цароте и давно выучил наизусть, впечатав себе в душу, – книгу величайшего мага всех времен, Фистандантилуса.
Неверными движениями Рейстлин открыл фолиант. Воспаленные глаза вмиг вобрали первую страницу. Она содержала все те же скучные требования – только-де маги высшего Посвящения обладали достаточным самообладанием и искусством, чтобы изучать содержавшиеся в ней заклинания. Всем остальным, мол, текст покажется полнейшей бессмыслицей.
Что ж, требованиям Рейстлин удовлетворял. Сколько ни было на Кринне магов Алых и Белых Одежд, лишь он сам да великий Пар-Салиан могли сказать о себе это. И тем не менее – заглянув в книгу, Рейстлин обнаружил там лишь бессмысленные каракули!
«Открывай же наши Тайны, используя Ключ…»
Рейстлин закричал. Тонкий плачущий вой рвался из его горла, пока не захлебнулся в очередном приступе кашля. Гнев и досада сделали свое дело – Рейстлин рухнул на стол, рассыпав по полу книги. Потом снова закричал, царапая скрюченными пальцами воздух. И гнев подстегнул его, давая силы вершить магию, на которую у него только что не было сил.
Эстеты, коим случалось в тот час проходить мимо дверей библиотеки, испуганно переглядывались, слыша его ужасные крики. Потом к крикам мага добавился сухой треск, сопровождаемый гулкими раскатами грома. Встревоженные члены Ордена собрались перед дверью. Кто-то попробовал повернуть ручку, но дверь оказалась заперта изнутри. В следующий миг все шарахнулись прочь: из-под двери полыхнула мертвенно-синяя вспышка. Повеяло серой, но запах был тут же сметен титаническим шквалом, который едва Не высадил библиотечную дверь. И снова – хриплый крик ярости… Перепуганные эстеты кинулись бежать, отчаянно призывая Астинуса.
Явившись, историк обнаружил, что дверь запирало магическое заклятие. Это не особенно удивило его. Отрешенно вздохнув, он извлек из кармана одежд небольшую книжицу, уселся в кресло и принялся писать своим стремительным разборчивым почерком. Эстеты сгрудились вокруг него, вздрагивая при каждом новом звуке, доносившемся изнутри…
…Грохотал гром, потрясая здание библиотеки от крыши до фундамента. Молнии били одна за другой – казалось, внутри комнаты стоял день, а не ночь. Завывания ураганов мешались с выкриками мага. Что-то бухало и тяжело шлепалось на пол, шуршали листы бумаги, несомые бешеным вихрем. Языки пламени выметывались из-под двери…
– Мастер!.. – вскрикнул в ужасе один из эстетов, указывая на огонь. – Он уничтожает книги!..
Астинус только покачал головой, не переставая писать.
Потом, совершенно неожиданно, все стихло и успокоилось. Проглоченные тьмой, угасли огни. Опасливо прислушиваясь, эстеты приблизились к двери… но не услышали ничего, кроме какого-то тихого шороха. Бертрем осторожно надавил ладонью на дверь, и дверь подалась.
– Мастер!.. – позвал он. – Дверь открывается!
Астинус поднялся на ноги.
– Возвращайтесь к вашим занятиям, – велел он эстетам. – Вам здесь больше нечего делать.
Почтительно кивая, члены Ордена еще раз оглянулись на дверь и торопливо ушли по гулким коридорам, оставив Астинуса одного. Подождав немного и убедившись, что они действительно ушли, историк медленно растворил дверь в библиотеку.
Свет алой и серебряной лун вливался внутрь сквозь маленькие оконца. Аккуратные ряды полок, хранивших многие тысячи книг, терялись в темноте. Ниши для свитков усеивали стены, как соты. Луны освещали заваленный бумагами стол. Посредине его стояла оплывшая свечка, рядом лежала книга заклинаний в полночно-синей обложке, с белыми, как кость, пергаментными страницами. Другие книги валялись на полу.
Оглядевшись кругом, Астинус недовольно нахмурился. Стены были измараны черными следами копоти. Сильно пахло серой. В воздухе еще парили взвихренные страницы. Подобно осенним листьям, они медленно засыпали тело, распростертое на полу…
Астинус закрыл и тщательно запер за собой дверь. Потом, перешагивая через разбросанные бумаги, подошел к телу. Он ничего не сказал и не нагнулся, чтобы помочь магу подняться. Просто стоял рядом с Рейстлином – и задумчиво смотрел на него…
Но вот край его одежд коснулся беспомощно вытянутой металлически-желтой руки. Почувствовав прикосновение, маг шевельнулся и открыл глаза, которых уже коснулась тень приближавшейся смерти.
– Итак, ты не нашел того, что искал? – холодно глядя на юношу, спросил Астинус.
– Ключ!.. – прошептали белые губы, покрытые запекшейся кровью. – Затерялся… во времени… глупцы!.. – Его рука судорожно сжалась. Лишь ярость еще поддерживала в нем жизнь. – Как просто!.. Все… знали его… и ни один… не удосужился записать!.. Ключ… он так нужен мне… он пропал… утерян…
– Стало быть, кончается твой путь, старый друг, – промолвил Астинус без малейшего намека на жалость.
Рейстлин оторвал голову от пола, золотые глаза лихорадочно горели.
– Ты знаешь меня!.. Кто я такой?
– Это более не имеет значения.
И Астинус повернулся, чтобы покинуть библиотеку. Но сзади раздался ужасающий крик, и костлявая рука ухватила историка за одежду, принудив остановиться:
