Ольга Ильина - Проклятье Солнечного короля - 1
Единственное, что мучило, не давало покоя все это время — это холодность его величества, его отстраненность. Он смотрел на нее, но словно не видел. Это обижало и заставляло недоуменно провожать короля взглядом. Почему? Почему он так неприветлив с ней? Чем она могла так перед ним провиниться?
Ответ пришел от ее личной служанки, юной и непосредственной Розы, которая со всей своей юностью и пылкостью поведала леди Ровенне о прекрасной невесте короля, живущей этажом выше. Это стало громом среди ясного неба, настоящим ударом, от которого леди едва не задохнулась. Все внутри нее кипело и горело огнем гнева и ярости. Она хотела увидеть ее, посмотреть на счастливую соперницу, сейчас, немедленно высказать все ей и королю, который посмел выбрать это ничтожество, а не ее, женщину, подарившую ему сына. Как такое вообще возможно?
Со своим негодованием она бросилась к матери, ища поддержки и сочувствия, а получила лишь пощечину и громкий окрик:
— Успокойся!
От несправедливой обиды слезы брызнули из глаз девушки, особенно неприятно было то, что графиня посмела ее ударить на глазах служанки. И теперь, она не сомневалась, юная Роза разнесет по всему дворцу сплетни об увиденном.
— Возьми себя в руки, идиотка! — кипела графиня, но хотя бы ей хватило такта спровадить посторонних за дверь.
— Матушка… он женится.
— А ты верила, что он женится на тебе? — зло рассмеялась женщина.
— Но вы же сами говорили…
— Что я говорила? Мы и так получили больше, чем могли бы мечтать. Мы во дворце, король выделит весьма приличное содержание, со временем найдем тебе приличного мужа, и если ты не дура, то сделаешь все, чтобы король оставался доволен тобой. Изображай хорошую мать и не вякай.
— Как вы можете? — отшатнулась девушка.
— А что ты хотела? Какую чушь ты себе напридумывала? Король никогда не женится на дочери бывшего врага, тем более, на дочери графа Мартона.
— Почему?
— Потому, что твой придурок папаша непосредственно участвовал в заговоре против старого короля, потому, что он не раз и не два пытался убить полукровку, когда тот был ребенком. Потому, что твой отец был порядочной мразью, а ты его дочь. Но если и этого тебе мало, то я еще кое-что тебе скажу… мальчишка, которого ты родила…
В дверь неожиданно постучали, и графиня не успела рассказать дочери опасную правду. Она мгновенно опомнилась и пожалела, что так забылась. Пожалела, что вообще начала этот разговор. Ее дочь очень невоздержанна, да и леди Генриэтта постаралась, воспитывая в ней это никому не нужное чувство справедливости. Разве благородство когда-нибудь кого-нибудь могло накормить? Глупости все это, глупости. Прихоть не знающих, что такое голод, господ. А бедняк тут же забывает о гордости и чувстве собственного достоинства, как только начинает бурчать в животе. Глупая дочь не знала такой жизни, а графиня искупалась в ней сполна и научилась понимать, когда необходимо остановиться. Для нее и того, что они сейчас имели и еще могли поиметь, было достаточно. Для нее — да, но не для ее бестолковой дочери. Боги, что за серую мышь она родила?
* * *После злых, жестоких слов матери, леди Ровенна поутихла, но природное упрямство не дало ей полностью успокоиться. Она должна была что-то сделать, увидеть ту, которая так жестоко украла у нее любимого, разрушила все ее фантазии, растоптала их. Поэтому она надела самое лучшее платье, которое могла сшить столичная модистка, и практически выпытала у служанки, как попасть в крыло, занимаемое гадиной, которую она заранее возненавидела всем сердцем.
Ровенна достаточно изучила дворец за эти дни, поэтому предпочла обойтись без сопровождающих. Легко поднялась по пустой лестнице наверх, обошла пару коридоров, в которых могла встретить стражу или слуг и оказалась в крыле будущей королевы. К ее удивлению, она оказалась там не одна.
Двадцать шесть девушек терпеливо ждали в малой гостиной аудиенции с будущей королевой. Каждая надеялась стать фрейлиной, и пребывала в волнительном возбуждении от предстоящей встречи. Леди Ровенна стала двадцать седьмой.
— О, Пресветлая, я так волнуюсь, — шептала одна из девушек другой. — А вдруг я ей не понравлюсь?
— Обязательно понравишься. Говорят, леди Амина очень добра и мила.
— И все равно страшно. Мало ли что она обо мне подумает. Мой папенька весьма нелестно отзывался о губернаторе в свое время. Надеюсь, она не помнит зла.
— Да, я тоже надеюсь, — откликнулась ее собеседница.
— Бедная леди Амина. Сейчас ей понадобятся подруги, — вклинилась в беседу девушек третья. — Вы слышали, что король привез во дворец свою любовницу. А скоро и сына признает.
— Это такой удар, — соглашалась с ней четвертая. — Даже представить не могу, как бы чувствовала себя я. Смогла бы я простить…
— Ох, оставьте, — фыркнула пятая, судя по взгляду и вскинутому подбородку, она была той еще гордячкой. — Вы бы проглотили хоть сотню любовниц и их отпрысков, если бы могли выйти замуж за короля. И она проглотит.
— Боги, Фиора, ты ужасна, — воскликнула еще одна леди. — Как ты можешь такое говорить?
— А что, я не права?
— Но, будь я на ее месте, то сделала бы все, чтобы любовница и бастард исчезли из дворца как можно скорее.
Леди Ровенну аж опалило не столько от злых слов этой надменной девчонки, сколько от понимания, что…
— И я готова поспорить, что очень скоро она этого добьется. В конце концов, она невеста, будущая жена. Но лично я бы сначала глянула на эту дуру.
— Я слышала, она дочь графа Мартона.
— Да уж, не сладко ей здесь придется. Даже мой папа, весьма лояльный ко всякого рода преступникам, говорил, что этого графа давно надо было повесить, как последнего разбойника, а лучше сжечь или четвертовать. А король проявил милосердие.
— Ой, девочки, какие жуткие вещи вы говорите, — пискнула еще одна из девушек.
— Но это правда, — горячо зашептала та, что была ближе всех к двери в гостиную будущей королевы. — Собаке, собачья смерть.
— Прости, Амелия, я и забыла, как твоя семья пострадала от этого негодяя.
Леди Ровенна была ни жива, ни мертва от всего услышанного. У нее все холодело в груди, в душе. Хотелось плакать и бежать без оглядки как можно дальше, и она так бы и сделала, если бы внезапно двери не открылись и оттуда не вышла строгая как в одежде, так и лице женщина, старшая фрейлина будущей королевы.
— Леди, благодарю вас за ожидание. Теперь вы можете войти, — сказала она и все двадцать шесть девушек направились в большую гостиную леди Амины. Старшая фрейлина обратила свой строгий взор коршуна и на Ровенну, и ей в этот момент ничего больше не оставалось, как последовать за остальными.
