Вера Петрук - Последний Исход
— Ад — плохое место, — согласился Арлинг. — У меня на родине верят, что это сдирание кожи в горячей смоле, но некоторые говорят, что ад — это зрелище зол, которые ты натворил в жизни. От него не избавиться никогда.
— Не знаю, о чем я думал. Просто… мне нужно сбежать отсюда. Я хотел быть первым, а стал последним. Да, я прошел один порог, но с твоей помощью, мастер Амру. Веор сказал, что завтра — затмение, и все ученики, даже те, кто не прошел пороги, отправятся на Испытание Смертью. Это конец. Я не готов.
Цуф был не единственным, кто хотел покинуть стены обители. Арлинг безуспешно искал выход из нее уже вторую неделю. А вот то, что серкеты неожиданно заторопились, действительно, было странно. Возможно, это было как-то связано с приездом Азатхана. Полукровка мог прибыть не один, а с друзьями Подобного. Если так, то Бертран вел собственную игру, правила которой были пока неизвестны.
Ему захотелось подбодрить Цуфа.
— В нашей школе говорят так: «Тот, кто хочет, добивается больше того, кто может», — произнес он. — Не стоит стремиться быть первым или последним. Средний путь — не плох, если он твой. И за смертью не спеши. За ней вообще далеко ходить не надо. Не заметишь, как она разобьет твою судьбу, словно стекло.
Слова утешения прозвучали пафосно, и халруджи недовольно замолчал. Ему пора было уходить, но какая-то неведомая сила заставляла его сидеть на этом причале и ждать, пока ученик Аттея не изольет ему душу. А между тем, Цуфа прорвало.
— Говорят, что если кот, выпав из окна, стукнется носом, он перестанет чувствовать запахи. Так вот я — кот, стукнувшийся носом. Это не те серкеты, не та Пустошь. Не то место. Что мне делать, мастер Амру? Я запутался и ничего не понимаю. Мне кажется, я никогда не смогу больше учиться.
Сравнение с котом Арлингу понравилось, но как помочь Цуфу он не знал. Разве что снова процитировать учителя, который вспоминался ему так часто, словно специально думал о нем все это время.
— Человек учиться всю жизнь, Цуф, — сказал халруджи, прислушиваясь к голосу имана внутри себя. — Сначала он учится, но из этого ничего не выходит. Тогда он полагает, что и он сам, и другие ничего не умеют. Я был таким до того, как попал в Сикелию. На этом этапе человек ничего не стоит. На следующем пороге человек все еще бесполезен, но он уже умеет ощущать собственные недостатки и способен видеть недостатки других. Продолжая учиться дальше, он начинает гордиться своими способностями, радуется похвале других и сожалеет о недостатке способностей у друзей. Этот человек ценен. Но это еще не конец. Он учится снова, и…
— И… — повторил Цуф, потому что Арлинг, задумавшись, замолчал.
— На высшем этапе человек выглядит так, словно ничего не знает, — закончил халруджи, поняв, что должен сделать. — Вот, держи.
Он протянул Цуфу мешочек, который слишком долго хранил у сердца. Пора было им расстаться.
— Что это? — спросил ученик Аттея, с интересом разглядывая мокрую вещицу.
— Не развязывай. Хорошенько высуши и возьми с собой, когда отправишься на Испытание. Это прах моего лучшего друга. Его звали Беркутом. Он был Скользящим, тем самым, настоящим серкетом, о котором писал Махди. Возможно, он был последним. Найди себя, Цуф. И запомни. Если будешь держать свой дух высоко, победить тебя будет трудно.
Глава 3. Испытание Смертью
В комнате настоятеля пахло жасмином, гвоздикой и розой. Ароматы, которые возбуждали сознание мощнее, чем чашка крепкого кофе. Сегодня спать не будет никто.
Арлинг ожидал ловушку каждую секунду: следуя за Веором по тайным ходам Пустоши, пересекая лабиринт цитадели, поднимаясь по лестнице. Им никто не повстречался, хотя Регарди чувствовал присутствие серкетов повсюду. Настойка ясного корня, которую он случайно нашел в комнате, где лечили Сейфуллаха, как всегда, оправдала себя, обнажив чувства и обострив внимание. Он позаимствовал у серкетов не только ясный корень, но и другие лечебные порошки, которые при определенном смешивании давали обратный результат. Не зная к чему быть готовым, халруджи взял с собой весь арсенал метательных игл, стрелок и ножей, привезенных из Иштувэга, и сожалел только о том, что не успел обработать их ядом. Потайные карманы были готовы треснуть по швам, но Арлинг решил не пренебрегать ничем. Эта ночь должна была стать последней, и он не знал, сколько врагов придется убить на пути к цели.
Напряжение достигло апогея, когда они приблизились к покоям настоятеля, и обостренный травами слух Регарди уловил голоса нескольких человек — Бертран был не один. Воображение нарисовало армию серкетов во главе с Азатханом, который уже прибыл и успел рассказать, кто скрывался под маской мастера Амру. Но когда дверь распахнулась, и из комнаты появились двое серкетов с кадкой мыльной воды, разочарование было почти непреодолимым. Он хотел драться.
Комната изменилась. По звукам шагов Регарди понял, что мебель сдвинули к стенам, образовав в центре площадку, обставленную свечами и курильницами. Арлинг сомневался, что она была приготовлена специально для него. Многочисленные запахи, которыми раньше не пахли покои Бертрана, подсказывали, что некоторое время назад в комнате находилось гораздо больше серкетов, чем сейчас. Так пахло на Огненном Круге после целого дня напряженных тренировок. Запах пота улавливался с трудом, так как его перебивали сильные ароматы благовоний из курильниц, расставленных по кругу. Нотки жасмина и гвоздики различались легко, но кроме них в комнате витал целый букет цветов, собранных, казалось, со всего мира. Настораживали не эти запахи, а другие — едва уловимые. Сладкий аромат журависа уже выветрился, но его присутствие Арлинг мог определить где угодно. К нему добавлялся и вовсе знакомый запах. Капли крови были тщательно стерты с пола, однако он мог поклясться, что час назад они обильно орошали весь пол.
Проследив запах крови, Регарди обнаружил настоятеля, который с помощью других братьев умывался в тазу. Халруджи не нужны были глаза, чтобы понять, что вода в нем была розовой не от благовоний. Возможно, на теле Бертрана имелось куда больше царапин, которые уже перестали кровоточить, став невидимыми для Арлинга, но две он различил хорошо, так как они все еще сочились кровью. Халруджи умел чувствовать возбуждение, которое оставалось в воздухе в тех местах, где дрались люди. В движениях настоятеля ощущалась усталость, но атмосфера в комнате была мирной. Похоже, серкеты не устраивали здесь драк или тренировок. На ум приходило только одно. Настоятель проводил ритуал, который, возможно, прошел не так, как был задуман.
— Вы пришли раньше, — пробормотал Бертран, отфыркиваясь. Его слова заглушил звук воды, которую брат-серкет вылил ему на голову из кувшина.
