Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — пфальцграф
— Не знаю, о чем вы говорите, но Саксон прекрасно мог бы меня защитить, вовсе не становясь моим мужем! Но все твердят о необходимости замужества. Думаете, я не перебирала всех подходящих на эту роль? А когда перебрала… принялась и за неподходящих!
— Увы?
— Увы, — согласилась она. — В конце концов, я поняла, что придется выбирать между тремя, в самом деле, достойными рыцарями: графом Странженом, бароном ля Бержем и бароном Энгельярдом. Все достаточно уважаемые сеньоры, все трое пользуются хорошей репутацией. Правда, граф Странжен схоронил уже трех жен, но все они умирали от болезней, граф ни при чем, он их не убивал… хотя, как все сразу отметили, владения жен переходили к нему. Но все-таки у него репутация честного человека, к тому же он храбр и силен, всегда сражается впереди своих войск…
— А барон, как его, ля… ля… ля-ля-ля?…
— Ля Берж?
— Да, он самый.
— Ля Берж силен, красив и достаточно молод. Этот граф больше чем вдвое старше меня, а ля Берж почти мой ровесник. Он богат, влиятелен, умен, хотя многие уверяют, что это не ум, а хитрость и пронырливость. Я видела его дважды, и, скажу честно, мне он очень не понравился. Что-то в нем есть такое, отталкивающее женщин.
— Может, — предположил я, — не всех? Она зябко повела плечами:
— Я как-то упомянула его в разговоре с леди Дестиной, это жена сэра Терри, так она, оказывается, такого же мнения… Ну а третий, барон Энгельярд, показался самым лучшим на роль мужа. Он почти не бывает в своих землях, постоянно в дальних походах… Я засмеялся:
— Ну да, идеальный муж — это слепоглухонемой капитан дальнего плавания.
— Моряк?
— Да, — подтвердил я. — Выходить замуж надо всегда так же, как умираем. Только тогда, когда невозможно иначе.
Она грустно улыбнулась:
— А про вас говорят, что никогда не рано поздно жениться. Так что мы квиты. В смысле, мужчины и женщины… в своих оценках друг друга.
— Если верить этим оценкам, мужчины и женщины ненавидят друг друга!
Я проглотил вертящееся на языке замечание Ларошфуко, что если судить о любви по обычным ее проявлениям, то она больше похожа на вражду, чем на дружбу. И вообще в голову сразу же лезут шаблонные сентенции вроде того, что глупые женятся, а умные выходят замуж, обручальное кольцо на пальце у мужчины означает — осторожно: женат, а у женщины — смелее, я все равно замужем, и подобная хрень, у нас у всех черепа заполнены такими готовыми мудростями.
Я увидел его издали, память сразу подсказала, что это не простая громадная ящерица размером с толстого крокодила, это же и есть… Из кустов выпорхнула птичка, поспешно замахала крылышками, взлетая, и вдруг рухнула на землю камнем. Упала на ровное место, даже травы нет, и я отчетливо видел, как о землю шлепнулась каменная фигурка.
— Чтоб ты сдох… — прошептал я. — Бобик, сидеть!… Зайчик, стоять!
Я торопливо соскочил на землю, кто знает, вдруг да моих петов превратит в камень с такой же легкостью, взял в руки лук и пошел вперед. На большом валуне посидел с минуту, приспосабливаясь к переходу на тепловое зрение, добавил еще и запаховое, поднялся и пошел так же осторожно, присматриваясь ко всем багровым, красным и даже оранжевым силуэтам.
Странное дело, трижды видел в тепловом зрении отдельные пучки травы, хотя это нелепо. Правда, может быть, это не простая трава или даже не совсем трава. Либо теплокровная трава, либо какое-то животное мимикрирует под траву.
Глаза мои все время шарили в поисках крупных источников тепла, а когда перешел через гребень, по глазам как огненной вспышкой стегнуло: нечто похожее на осколок солнца быстро передвигается в мою сторону — ярко-оранжевое, почти белое, кипящее, нагревающее воздух вокруг себя так, что и тот начинает светиться багровым огнем.
Я быстро поднял лук, начал выпускать стрелу за стрелой. Когда смотришь в тепловом излучении, глаз не видишь, стреляешь наугад, по памяти, восстанавливая, где у монстра мозг, где уши, где раскрытая пасть.
Василиск вроде бы замедлил движение, одновременно я ощутил странную слабость, все члены похолодели, кровь заструилась медленнее, мысли начали замерзать. Василиск уже подполз совсем близко, я отбросил лук, выхватил меч и, ориентируясь на этот ком огня, сделал шаг в сторону и, вскинув тяжелый меч, с силой опустил на чудовище.
Лезвие меча Арианта тряхнуло, словно проходит через вязкий камень, затем от огромного бревна отделился приличный кусок. Я поспешно перешел на обычное зрение. У моих ног щелкает пастью страшная голова, глаза все еще смотрят с ненавистью, но их заволакивает пленка смерти.
Донесся топот, мои рыцари мчатся в мою сторону, вздымая мечи. Еще не поняли, что случилось, но раз я покинул седло и меч вставил в ножны — надо спешить.
Сэр Макс первым доскакал до утыканного стрелами монстра, его меч взлетел над головой… затем упал в ножны. Килпатрик и Будакер остановили коней рядом, те плясали под ними и не хотели успокоиться, василиск даже мертвый нагонял безотчетный ужас.
— Сэр Ричард! — воскликнул Макс. — Я еще не слышал, чтобы кто-то убил василиска. Будакер поправил:
— Старый Кенкерд убивал, и не одного. Но у него был волшебный плащ…
— …и это легенды, — закончил Макс задорно. — Как и Угарли — Убийца василисков, что жил тысячу лет назад и летал, подобно птице. Все это бабьи сказки, но сейчас я вижу убитого василиска!
Я отмахнулся:
— Вы лучше скажите, он съедобный? Обычно у ящериц мясо неплохое. Главное, нежирное.
— Так что тут хорошего? — не понял Макс. — Жирное мясо — это мясо. А нежирное — вроде и не мясо вовсе… Сэр Ричард, я никогда даже не слышал, чтобы василиска ели!
Килпатрик хохотнул:
— Будем первыми. Я посмотрел на небо:
— Тогда небольшой привал. Коней распрячь, напоить, пусть отдохнут. А мы посмотрим, что это за деликатес…
Ворпед, вздыхая и часто крестясь, взялся разделывать редчайшую добычу. Он считается мастером, может шкуру снять так, что остается цела вся, а тушу любого зверя вытаскивает через пасть, сделав всего пару крохотных надрезов.
Отец Бонидерий освятил василиска и прочел над ним очистительную молитву. Все сгрудились и жадно смотрели, как Ворпед ловко расчленяет тушу на части. Нож ни разу не наткнулся на кости, даже между суставами проходил, словно и не касался, куски отваливаются будто сами по себе. Их подхватывали и торопливо нанизывали на прутья.
У костра все спорили о природе василисков, а Ворпед, обычно немногословный, наконец сказал с явным неудовольствием:
— Ну что вы навыдумывали? Василиск вовсе не смотрит на тех, кого хочет сожрать. Он же не камнями питается, понимать надо!…
— А как же ловит? — спросил Килпатрик.
