Павел Корнев - Ледяная Цитадель
— Да по соточке всего!
— Хватит. Нельзя мне.
— А я выпью. — Федор подозвал разносчицу и заказал сто грамм водки.
— И рассчитайте нас, пожалуйста, — попросил я.
— Ты совсем не злоупотребляешь? — дожидаясь выпивки, спросил Ямин.
— Стараюсь.
В голове приятно шумело, но, к счастью, продолжать пьянку желания не было совершенно. И это просто здорово — никогда остановиться вовремя не умел.
— А чего так? — Федор тоскливо оглядел зал и оживился, заметив направлявшуюся к нашему столу официантку.
— Я ж ясновидящий чуток. — Выпитая водка все же развязала язык, и захотелось поговорить. — В курсе?
— Ну.
— Пьяному слишком трудно дар контролировать. А если до беспамятства напьюсь или, как сейчас, по башке получу, то и вообще туши свет…
— В смысле? — заинтересовался Ямин и даже отставил от себя стакан.
— Информация поступает в прежнем объеме, а обрабатывать ее некому, — усмехнулся я. — Тело начинает реагировать само… самостоятельно. Понимаешь?
— Нет.
Терпения Феди надолго не хватило, и он влил в себя водку.
— А непонятно просто, что подсознание выкинет. Могу человеку по морде съездить, и хорошо, если по делу. Но самое паскудное, потом не помню ничего. Просто провал в памяти образуется, и все.
— У меня такое тоже бывает, — хихикнул захмелевший парень. — Но это постараться надо так надраться!
— У всех бывает, не у всех проходит. — Я достал из кармана бумажник убийцы и высыпал из него на стол бренчавшие там монеты.
— Ты лопатник подрезать успел? — удивился Ямин. — Богатенький Буратино нам попался…
Два червонца — царская десятирублевая монета и ее советский аналог, империал, золотая пятирублевка, серебряный полтинник, шесть тысячных банкнот. И увесистая трехрублевка с соболем.
— Бери себе, только за обед рассчитайся.
Я покрутил меж пальцев пятнадцатирублевую монету, для удобства именуемую в Форте империалом, и кинул ее Федору. Меня сейчас больше интересовало отделение для визиток. Тем более что оно не пустовало. И пусть разрисованные от руки прямоугольные кусочки бумаги на первый взгляд полезной информации не несли, но присмотреться к ним все же стоило.
Сауна «У Тимура». Скидка. В топку.
«Берлога». Кабак. Карточка постоянного посетителя. Не нужна.
Отпечатанная на пишущей машинке визитка адвоката. Неверов Илья Денисович. Первый раз слышу.
А вот уже интересней: «Ювелирный салон «Аленький цветочек». Скупка лома. И, в отличие от остальных, эта бумажка ничуть не обтрепана. Так, а что у нас на обороте? Сегодняшнее число и пометка «8-00»?
Подчеркнуто и восклицательные знаки?!
Ну блин, Алик, ты попал. Конкретно попал.
Только моя «крыша» в этом деле не помощник, а значит, придется разбираться самостоятельно.
— Пошли, — махнул я возвращавшемуся от кассы Федору, сунул визитки обратно в бумажник и направился на выход.
— Ну что, я побежал насчет машины договариваться? — нагнал меня Ямин. — Где встречаемся?
— Не так быстро. — Поднявшись по обледенелым ступенькам на улицу, я дошел до мусорки и избавился от чужого кошелька.
— В смысле?
— Есть у меня нешуточное подозрение, что за всем этим паскудством господин Чемизов стоит, — пояснил я.
— Нашел чего в лопатнике? — удивился Ямин. — Угу.
— И что собираешься делать?
— Хочу задать ему несколько вопросов.
— Наплюй.
— Что значит — наплюй?! — вскипел я. — Рано или поздно нас хлопнут! Не понимаешь ты, что ли?
— Вот не надо только, а! — заорал Федор. — Дело сделаем и на дно заляжем!
— Хрена с два! — рявкнул я в ответ. Выпитая натощак водка придала воинственности, к тому же не хотелось упускать кончик ведущей к разгадке нити. — Мне не нравится, когда в меня стреляют! Понял?
— Давай так, — попытался успокоить меня Ямин. — Ты иди куда хочешь, я договариваюсь насчет машины. Встречаемся на Торговом углу…
— Не пойдет.
— В смысле?
— Ну надо же кому-то на стреме стоять, нет?
— Я на это не подпишусь, — замотал головой Федор. — И не уговаривай.
— Ну тогда я прямо сейчас из Форта валю. И впаривай свое серебро кому хочешь. Жизнь дороже.
— Не надо… — враз покрылся испариной Ямин.
— Надо, Федя, надо.
— Но, блин…
— Все, пошли, — почувствовав перемену настроения компаньона, усмехнулся я и зашагал по тянувшейся вдоль Кривой тропинке. — Пошли, у Алика контора здесь неподалеку.
— Ну ты даешь! — догнал меня Федор. — Ты вот так придешь к нему и начнешь вопросы задавать?
— Вот так приду и начну, — оскалился я и похлопал себя по поясу. — Но для начала жезл «свинцовых ос» к его башке приставлю. Как тебе такой план?
— Ну блин…
Мимо проехал УАЗ с синей полосой на боку, но дружинники никакого внимания на нас не обратили. Да я особо на их счет и не волновался. Отметка разрешительного отдела Гимназии на жезле «свинцовых ос» имеется, — значит, агрегат сертифицированный. Выходит, все законно. Как Яровой и говорил…
— Ты когда с ним работал, охрана у него в конторе была? — спросил я у Федора, после того как мы перебежали через Кривую и углубились во дворы.
— Нам не в контору, Алик в том же доме квартиру снимает. Зуб даю, дрыхнет еще. — Ямин глянул на замаячившее неподалеку здание доходного дома Гадеса и тяжело вздохнул: — Может, не стоит все же?
— Почему нет? — ухмыльнулся я.
— Евгений, у тебя сейчас такой вид, будто ты Алика завалить хочешь, — нервно сглотнул Федор. — Ты ведь не собираешься его убивать?
— Вот что я точно делать не собираюсь, так это его убивать. — Я остановился на перекрестке, огляделся по сторонам и пояснил: — Нельзя мне.
— В смысле? — удивился Ямин. — По религиозным убеждениям, что ли?
— Ясновидящие очень хорошо чувствуют окружающий мир, — поморщился я. — И если я сейчас дам тебе по уху…
— Не надо!
— …то вскоре сам ощущу точно такой же удар.
— Ни фига себе! — присвистнул Федор. — А если ты кого убьешь?
— Аналогично.
— У тебя уже было такое?
— Один раз, — нехотя признал я, хоть и стоило промолчать. Но водка развязала язык, и шагать молча было невмоготу. — Случайно получилось.
— Это как?
— Ну на тот момент это казалось неплохой идеей. Знаешь, когда тебе в лоб упирается пистолетное дуло, какие только глупости в голову не придут…
— И как выкрутился?
— Грабитель пистолет с предохранителя не снял. А я ж всеведущий. В общем, повезло просто…
Повезло остаться живым. И умирать едва ли не каждую ночь весь следующий месяц. Умирать взаправду, без дураков. Физическая боль — это не так страшно на самом деле, а вот касание смерти… Ты падаешь, падаешь в бездонный колодец, а потом — хоп! — и нет ничего. Ни тебе батута, ни кучи сухих листьев. Просто ничего. Ты умер, и баста.
