Надежда Кузьмина - Драконья доля
Но если нужно быть тихой и молчаливой, как рыба, — буду.
Мне не привыкать.
Глава 6
Каждому человеку в течение дня представляется не менее десяти возможностей изменить свою жизнь. Успех приходит к тому, кто умеет их использовать.
А. МоруаСкоро я узнала, в чей дом попала. Муж леди Лобелии, лорд Канрит тер Инрис, занимал важный пост в мэрии, то есть в городском управлении. Не староста, но около того, он разрешал или запрещал — это называлось хитрыми словами «визировал» и «регистрировал» — всякое строительство.
Вообще, новые слова сыпались на меня, как сухой горох из опрокинутого решета. Раскладная финтифлюшка, которую крутила в руках леди Лобелия, именовалась веером. Этот дом было принято называть «особняком Инрис». А дома вообще почему-то назывались недвижимостью. А как с дорогами или деревьями — те, что ли, движимость? Ну, реки, те да, текут. Но какой-нибудь дуб, что с ним? Непонятно.
Ещё оказалось, что многие слова я говорю не так, как нужно. Например, надо не «шкап», а «шкаф». А кроме шкафа есть гардероб, сервант, буфет, комод, горка, стеллаж и ещё куча мебели с такими названиями, что сразу и не запомнишь. Занавески звались красиво — гардины и портьеры. Между делом выяснилось, что такое балкон. В доме на втором этаже имелась огороженная открытая площадка с видом на сад.
Сама я старалась с дурацкими вопросами не лезть. Просто запоминала услышанное по мере сил и пыталась открывать рот пореже, только когда спрашивают. Потому что поняла — мне невероятно, сказочно повезло.
Темноволосой кареглазой Кайре, которой меня отдали в подчинение, перевалило уже за двадцать, и она была замужем за садовником, Петаром. Кайра меня и учила, как и что делать, потому что тут всё было по-другому. Например, в избах полы метут и моют. А столы скоблят ножом добела, соскребая жир и грязь. А здесь мебель — полированную да лакированную — протирали до блеска специальными тряпочками, пропитанными душистым жидким воском. Пыль смахивали метёлками из перьев. Бронзовые ручки на дверях и светильники на стенах начищали сукном. А вот старинные бронзовые же фигурки не тёрли, а только бережно обмахивали от пыли и лишь иногда мыли с мылом — чтобы не повредить какую-то патину. Серебро доводили до сверкания резко пахнущей жидкостью — нашатырём, а кое-что чистили зубным порошком. Наконец, пол — он звался паркетом — натирали до зеркального блеска. Сначала на чистый паркет наносили щёткой мастику, а потом тёрли её, пока дерево не начинало сиять.
Я сумела понять, что главное для меня пока — ничего не сломать и не испортить. Вокруг было множество лишних, ненужных и притом хрупких вещей, обращаться с которыми требовалось умело и крайне бережно.
Меня обрядили в саржевое платье синего цвета. Причём пришла специальная женщина — модистка — и подогнала одёжу по фигуре. Вышло очень аккуратно и нарядно: тонкая талия, длинная, до лодыжек, юбка, из-под которой выглядывала белоснежная полоска кружев второй, нижней юбки, такие же кружева по шее и, напоследок, небольшой передник. Поначалу я очень боялась испачкаться, но оказалось, что грязи тут почти нет, а ткань немаркая и такая, которую легко отряхнуть.
Поселили меня под самой крышей, в дальнем от хозяев крыле. Комната была маленькой, но настоящей и отдельной. С окном, кроватью, шкафом, масляной лампой на тумбочке и даже засовом на двери. Я была в восторге, но Кайра строго сказала:
— По вечерам долго не засиживайся. Будешь по утрам зевать — наймём кого-нибудь другого.
Я согласно закивала. Да, высыпаться надо, ведь нового на меня сейчас сыпалось больше, чем за всю предыдущую жизнь. И даже при том, что сама я почти не раскрывала рта, Кайра без конца меня поправляла. Оказывается, правильно было произносить не «ярманка», а «ярмарка». Но вообще говорили «сходить на рынок» или «сходить за покупками». А воспитанные дамы и на рынок не ходили, а только могли «прогуляться по магазинам».
Манеры у меня тоже были неправильными. То есть вела я себя не так, как принято в городе. Локти за едой на стол, оказывается, не ложат. То есть не кладут. Щёку кулаком не подпирают. Когда стоишь, локти следует держать прижатыми к бокам. Руками, как курица на взлёте, не махать. Голос не повышать… и так далее до бесконечности. Кстати, слово «бесконечность» я тоже услышала от Кайры. И оно мне понравилось необыкновенно. Загадочное такое, как звёздное небо.
Я только радовалась, что во время приёма на работу впала с перепуга в ступор, отчего и вела себя почти правильно. А чувствовала бы себя уверенно — наверняка бы просвистела мимо!
Хозяев я видела редко. При встрече леди Лобелия мне кивала, иногда спрашивала, как идут дела. Я в ответ приседала и негромко отвечала, что всё прекрасно, и я рада служить в её доме. На том разговор и кончался. Я захлопывала рот, стараясь не ляпнуть лишнего.
Лорда Инриса я поначалу боялась — какой тот? Но быстро поняла, что хозяину особняка совершенно нет дела до прислуги. Возможно, этот высокий строгий мужчина и не подозревает, что я есть в доме. Пыли нет, всё чистое, а почему — не его забота. Возвращался со службы лорд Инрис вечером к ужину, а на стол подавала Кайра. Мы только однажды столкнулись с лордом поутру в прихожей. Он чуть удивлённо на меня взглянул:
— Ты кто? — и, не дожидаясь ответа, пробормотал под нос: — А, понял, новая горничная Лобелии. Хорошо… — И продолжил путь.
Через неделю я получила на руки семь серебрушек. Выдала мне их Кайра. И сказала, что испытательный срок я прошла и меня берут.
Я поклонилась, сказала спасибо и попросилась в храм, объяснив, что обещала поблагодарить отца Ансельма за помощь.
На самом деле я боялась, не скажет ли Кайра, что из дома выходить нельзя. Но та лишь пожала плечами:
— Иди. Только вернись к обеду, поможешь готовить. У тебя есть два часа.
Вот так! Выходит, никто меня тут силком не держит. И говорить я могу с кем хочу!
В храм я отдала пять серебрушек.
* * *Прошёл почти месяц. На улице сильно похолодало, по утрам деревья в саду за домом стояли в инее. Я богатела неделю за неделей. А ещё — и сама это заметила — стала по-другому себя держать. Даже волосы теперь заплетала не в простую деревенскую косу, а укладывала двумя волнами над ушами, а сзади наворачивала пучком, как научила меня Кайра. Она же одёргивала меня всякий раз, когда в речи пробивался деревенский говорок с разными «обалдеть» или «враскоряку». Но, хоть я и подружилась с Кайрой, о том, что случилось в трактире на южной дороге, не рассказывала. А кинжал лорда Асарана завернула в тряпицу и спрятала на самое дно лежащего под кроватью мешка.
