Башня тишины (СИ) - Джафаров Рагим
— Объясни это джинну, — предложил мобед. — Это просто слова, которые означают некие явления, неважно, откуда они пришли. Муртад, колдун, вероотступник — все одно.
— Я понял, понял, — остановил его Руслан. — То есть пока я не найду хозяина этой твари, она будет меня преследовать. Как-то можно защищаться?
— Нет, он будет становиться все злее и злее. А злость будет придавать ему сил. Сейчас он бесплотен, не может прикоснуться к тебе, войти в твой дом или храм, но это временно. Он может только подстраивать что-то. Влиять на твое окружение. Перегрызть тормоза у машины, например. Но со временем он обрастет плотью и убьет тебя. Ты можешь отсечь ему голову, сжечь, утопить — он вернется.
— И что делать? — растерялся Руслан.
— Найди и убей его хозяина. У джинна нет собственной воли. Если по той или иной причине он утратит смысл существования, то просто развоплотится.
Руслан глубоко вдохнул, задержал воздух в груди, пытаясь успокоиться. Его почему-то чудовищно злил этот священник. Хотелось кинуться на него и пару раз врубить кулаком в челюсть. Кажется, он впервые в жизни испытывал такое желание.
— Толку от тебя… Есть хоть какая-то защита? Что-то что может отвлечь его? Ослабить?
— Нет, у тебя нет защиты от него.
— То есть у тебя есть, а у меня нет?
— Меня хранит Ахурамазда.
— Значит, надо читать гаты, ты же кинулся их читать, когда джинн пришел? Какие-то конкретные или…
— Джинн мне не угрожал.
— А зачем тогда было все это представление?
— Чтобы защититься от тебя.
Руслан некоторое время молчал, оценивая, насколько адекватен этот разговор. Точнее, насколько он адекватен относительно неадекватности последних дней.
— Ты дурак? — прямо спросил Руслан.
Вместо ответа мобед снова принялся распевать гимны.
— Он убил змея Дахаку с тремя пастями, трехголового, шестиглазого, с тысячей сноровок — наисильнейшую нечисть дэвов, — злобного, для миров вероломного!
Руслан почувствовал, что устал. Он не ел больше суток, его пытались убить, пытались женить (и неизвестно, что хуже), он обнаружил, что у него есть куча родни и много проблем, не считая одной большой, сверхъестественной.
— Тарахтишь, как хер в коробке, аж голова болит! — Руслан потер виски. — Это просто сложный вид поликории. У меня с рождения несколько зрачков. А главное, у меня вроде бы как одна пасть! Голова тоже!
— Ты видел джинна, — возразил священник. — У тебя глаза Аждахи.
— И что?! А ты вон песни поешь, но это не значит, что ты Призрак Оперы!
— Две с половиной тысячи лет назад дракон был повержен, капли его крови разлетелись по всему свету и попали на разных людей. Но они стремились друг к другу. Тысячи лет капли черной проклятой крови смешивались и соединялись в сотнях поколений. И вот передо мной стоит зло.
— Ну да, — хмыкнул Руслан. — сейчас перевоплощусь и как пойду в три пасти людей жрать.
— Не знаю, достаточно ли в тебе крови Аждахи для этого, — совершенно серьезно ответил мобед. — Но ты будешь повержен. Снова.
— Да-да, придет Саошьянт, устроит последнюю битву добра со злом, хорошие победят и все такое. Или мы по другой версии? Саошьянтов должно быть три?
— Достаточно одного. Он войдет в Дом песен и с благословения Ахурамазды возвратит Огонь царей. Адур-Гушнасп снова будет гореть.
— А на каком этапе вот этого всего он мне вломит? — поинтересовался Руслан. — До или после?
— После, — уверенно сказал священник.
— То есть совсем бессмысленно утверждать очевидное и доказывать, что я не дракон? Зачем вообще весь этот разговор?
— Ты должен знать, кто ты, — терпеливо пояснил мобед, — прежде чем свершится пророчество.
— То есть до того, как меня победит геройский герой?
— Все должно встать на свои места. Зло и добро должны приготовиться к последней битве.
— И я тут зло, потому что у меня глазки кривые?
Мобед ничего не ответил. Руслан прислушался к звуку пляшущего огня, а потом, подчиняясь неожиданному позыву, плюнул в него. Он прямо-таки кожей почувствовал, как вскипела ярость в священнике. Кажется, даже слышал, как хрустнул зуб. Но мобед сдержался. Даже не шелохнулся. Только перестал дышать.
Руслан развернулся было, чтобы пойти прочь, но снова почувствовал слабость в ногах, его повело в сторону, он уже падал, но его вдруг поймал неведомо откуда возникший Дауд.
Руслан восстановил равновесие, подождал, пока привычная уже сильная рука, аккуратно взяв его за локоть, направит в нужную сторону. Но все пошло не по плану.
— Живой? — спросил Дауд с подозрением, по всей видимости осматривая его.
— Что происходит? — удивился Руслан, почувствовав, что мерзнет, а одежда промокла.
— Ну… Не знаю, да… Это ты молился так? Кому там в зороастризме молятся…
— Ахурамазде. Нет, не молился.
— А выглядело так…
— Как? Опиши-ка, что видел!
— Опять опиши, да! — вздохнул Дауд. — Я пошел священника искать, нету никого. Туда-сюда ходил-бродил, не нашел. Весь этот бардак-хана облазил — пусто, да! Вышел обратно — ты у огня стоишь.
— Просто стою?
— Просто? Ну так, да… Просто, но долго. Дождь пошел — Дауд зонт держи, ветер дует — Дауд стой. А так просто, да. Всю ночь!
— Я тебя, что ли, просил зонт держать? — возмутился Руслан.
— Зачем? Но ты бы что делал? Человек стоит под дождем!
— Увел бы его под навес, например?!
— Клянусь, да, я пытался! Я тебя с места сдвинуть не мог! Ты как камень стал!
— Ты меня не смог сдвинуть? Ты сигареты с чем куришь?
— Э-э-э-э, табак, да!
— Ладно тебе, успокойся, — хмыкнул Руслан. — Еще кого-нибудь видел?
— Нет. Но… — Дауд задумался и вкрадчиво предложил: — Если надо, то видел!
— Если надо для чего? — не понял Руслан.
— Ты же с Ахурамаздой про Амину поговорил, да? Он поможет? Ритуал надо? Барашек резать?
— Господи, нет. Поехали домой, мне надо с Октаем поговорить.
— Он тоже хотел с тобой говорить, но не получится, — цокнул языком Дауд. — Он в такое время на нефтяных камнях.
— Где?
— Нефтяные Камни! Город в море, да! Нефтяные платформы.
— А там что, связи нет?
— Зачем? Есть. Но Октай-муэллим по телефону не разговаривает. У него нет телефона вообще.
— И как с ним связываются? — уточнил Руслан.
— Помощнику звонят и встречу назначают.
— И чего, он по любому вопросу личную встречу проводит?
— Только по тем вопросам, которые без него не решатся, да. Он большой человек, ерундой не занимается.
— Да мне ему надо два с половиной вопроса задать! Не ехать же ради этого в другой город!
— Лететь, — поправил Дауд. — Море же.
— Поучи меня русскому еще! — возмутился Руслан. — Звони его помощнику! Скажи, что я хочу поговорить по телефону!
Дауд тяжело вздохнул, но препираться не стал. Повел Руслана к машине, достал телефон и стал с кем-то ругаться на азербайджанском.
Он уже усаживался за руль, когда начался второй раунд переговоров и ругани.
На третий раз Дауд преимущественно молчал, не успевая вставить ни слова. Только иногда возмущенно дергался, отчего бронированный «Гелендваген» покачивался. Но перебить пулеметную очередь слов из трубки так и не мог.
— Дай сюда, — Руслан выдернул из руки Дауда трубку и поднес к уху. — Передайте Октаю, что либо он мне позвонит, либо наша сделка отменяется.
Он несколько раз раздраженно ткнул в экран наугад, сбрасывая звонок, и вернул трубку Дауду. Тот поцокал языком и закурил.
— Мне тоже дай, — попросил Руслан.
— Тебе нельзя. Вредно.
— А тебе не вредно, что ли?
— У меня здоровье хорошее. А ты слабый, да. Кушай больше, спортом занимайся.
— Ой, иди в жопу.
Руслан откинул сиденье, закрыл глаза и попытался уложить в голове все новые вводные.
— Дерзкий ты, э! — удивился Дауд. — С ним, наверное, только президент так разговаривать может.
— Президент ему не так нужен, как я, — фыркнул Руслан. — Лучше позвони в особняк, попроси кого-нибудь зайти ко мне и посмотреть, что творится в кабинете, — попросил он.
