Эликсир равновесия (СИ) - Кисель Елена Владимировна
Первая волна канализации начисто поглотила капсулки «Горгоны», которые уже почти касались поверхности. Что-то булькнуло, но никто не окаменел. Вторая волна смыла самих алхимиков и прибила к песочнице в центре двора. Я вовремя остановила поток, чтобы их не утопить, но едва ли можно было опасаться нападения с той стороны. Выглядели и пахли они так…
Я зажала нос, испугавшись того, что наделала сама, половина стихийников поступила так же, а ближайшая машина вдруг своим ходом и с ненормальной скоростью понеслась прямо на меня.
«Макаренко, — подумала я безнадежно и додумала с некоторой гордостью: — «Лендкраузер»!
— Оля!! — отчаянный вопль Повелителя Тени тоже не служил хорошей иллюстрацией для того, как должны себя вести приличные черные маги. Он опять исчез — нырнул в тень — и спустя секунду стоял рядом со мной, но еще за миг до этого «Ленкраузер» вдруг сам собой вильнул в сторону и с силой врезался в стену дома в двух метрах от меня и Андрия.
И стало тихо. Предсмертно тихо. Окна хлопать перестали, Эдмус в небесах — и тот заткнулся. Макаренко до этого в бой не ввязывалась, а удар нанесла только сейчас, медленно попятилась, глядя куда-то мимо меня.
Шеф, который стоял рядом, изобразил на лице максимальный конец света и тоже попятился.
Они все смотрели в одну точку — на лицо Веслава.
День начал превращаться в ночь. Повелитель Тени сделал крошечный шажок вперед, и до всех наших противников вдруг одновременно дошло, что до этого — он только шутил, а вот теперь разозлился. Второй шаг — и я увидела, как тень пошла впереди него, густая, черная, подобие развертки…
— Весл, не надо. Ты же не остановишься потом, ты…
— И не собираюсь.
Низкий, спокойный голос. Даже у профессоров опустились руки, а кое-кто перекрестился и точно приготовился получить от пророка Ильи его связкой ключей за феноменальную глупость. Нашли, кого злить.
— Тебе нельзя убивать! — к нам бросился Йехар, но и он впал в ступор, посмотрев в лицо Веславу.
— Им, значит, можно?
— Силы Гармонии, спасите нас от влюбленных Повелителей! — отошел от шока Эдмус в небе. — Не слышите? Эх, вы…
— Веслав! — я шагнула перед ним, рискуя нарваться на удар в спину от стихийников Канцелярии, в самую тень, в жуткий холод, как при приближении моонов… — Веслав… Вес…
— Что это за дрянь? — прозвучал тут голос Андрия удивительно не к месту.
Повелитель взглянул поверх моей головы, отстранил меня с дороги, но боевой готовности отменять не стал, хотя лицо у него сделалось более вменяемым.
От скамейки мимо откашливающихся алхимиков и застывших стихийников к нам неторопливо шествовал заурядный питерский бомжик. Кто-то попытался на автомате убрать его в сторону, но он этого, кажется, не заметил. Так, махнул ручонкой — и воздушная ограда, которую перед ним поставили, растворилась. Попутно он что-то швырнул в сторону стихийника, который ограду выставлял — и маг воздуха осел на землю. Как и двое, которые стояли рядом с ним.
Веслав едва заметным движением пальцев убрал теневых двойников, перестал прессовать профессоров стихий и с хорошо уловимыми нотками тоски процедил:
— Пора драпать…
Стихийники Канцелярии сначала не поняли, что произошло, но потом верно истолковали и позу защиты Веслава, и его действия. Хоть и не все сразу, но сначала профессора, потом остальные начали поворачивать жидкие ряды в сторону нового противника. А он чапал все так же неторопливо и все с той же сосредоточенностью на лице и, кажется, ни на кого не обращал внимания.
— Кто это? — прошептал Андрий.
— Леший его знает, — ответил Веслав покладисто. — По моим ощущениям — одна из тех тварей, которые натыкали в меня ножиков. Догадываюсь, что…
— Нихилл!
Эмоциональный профессор огня соображал быстрее всех и озвучил новость на весь дворик.
«Нихилл, — услужливо щелкнуло у меня в мозгу. — Слуга Хаоса. Относится к разряду мифологии, как, впрочем, Небирос и Повелитель Тени. Отрицает стихии как таковые. Своей стихии не имеет, действует с помощью артефактов…»
Кинжалы, например. Или вот… что это у него там в ручонках?
Ручонки нихилла и не думали трястись, не в пример конечностям нормальных бомжей. Одной он совершал неторопливые взмахи, отражая-отрицая стихийные удары, которые были направлены на него. Профессора пока не ввязывались, а остальные уже потихоньку начали пытаться остановить слугу Хаоса, но и от воздушного пресса, и от «Крематория» он просто отмахивался, как от надоедливых мошек. Второй рукой он неторопливо вытаскивал из воздуха что-то вроде короткого жезла с длинным, острым наконечником…
И эта деловитость, неторопливость, простоватость — завораживала и лишала сил двигаться. Я смотрела, как таяли вокруг нихилла теперь уже удары профессоров — он даже не обратил внимания на то, что у него под ногами разверзлась земля — и сил у меня хватило только на вопрос:
— Он за тобой?
— Нет…
Веслав бросил готовиться к удару, который был бы заведомо бесполезен: нихиллов вообще сложно убить, а уж в прошлый раз на них не подействовала развертка тьмы. Теперь он просто загородил меня собой и сделал жест, прося остальных то ли уходить, то ли держаться подальше…
Нихиллу, видно, надоело, что на него сыплются осколки, вокруг закручиваются огненные вихри, и вообще, творится порядочный кавардак. В ту секунду, как Макаренко попыталась повторить свой трюк с машиной, он небрежно метнул в сторону стихийников еще один артефакт — вроде тонкого пера.
Остатки отряда — а всего стихийников пятнадцать и держалось к тому времени на ногах — разбросало по дворику, как от взрыва хорошей гранаты. Макаренко плюхнулась прямиком на четырех алхимиков и потеряла сознание, кажется, сразу; я еще увидела, как Игнатский улетает в сторонку с миной человека, который что-то подобное и предполагал… Нихилл было двинулся дальше. Но не прошел он и нескольких шагов, как его похлопали по плечу.
Слуга Хаоса обернулся и встретился с дружелюбной улыбкой Эдмуса.
Всё произошло в секунду — светлая волна пробежала по пальцам спирита, на миг мне померещились такие же светлые крылья за его спиной — и нихилл выронил из пальцев свой артефакт и начал оседать кучкой на асфальт то ли в обмороке, то ли просто мертвый.
Эдмус вытаращился на свои пальцы, с точностью скопировав изумленное выражение Тео Джипса, когда тот по недоразумению размазал своего противника о стенку: «Это я его так?!». Андрий и Йехар с облегчением улыбнулись, но Веслав сценки не оценил. Он сосредоточенно вглядывался в свою тень.
— Все сюда! — голос прозвучал так властно, будто он, а не Йехар был Поводырем Дружины. Рыцаря, пантеру и Эдмуса после такого приказа прямо-таки бросило к нам, Андрий и я и так стояли близко, Веслав широко развел руки, быстро, но плавно свел ладони вместе, и вдруг наступила темнота…
Но не нормальная, как если бы вдруг выключили свет. Специфическая такая: с сырым холодком и гнилым запашком, как будто меня по недоразумению засунули в ячейку морга. И главное — я была в ней совершенно одна, и никто не собирался меня оттуда доставать.
Тьма отступала медленно. Тело будто выцарапывалось из могилы — о! я чувствовала тело! — сознание выдавливалось из морозящего мрака, как зубная паста из слишком плотного тюбика. «Ольга Вересьева! — наконец выколупался из темноты и безвременья внутренний голос. — Не обижайся, если откроешь глаза и узреешь над собою крышку гробика».
Я вздрогнула, открыла глаза — и узрела что-то серо-голубое, разбавленное коричневым и зеленым, и довольно высокое.
— Му-у… — серьезнейшим образом выдало что-то вдалеке, и вот тут-то я сообразила, что лежу на травке, в тени дерева, таращусь в небо, а вокруг меня какая-то то ли сельская, то ли пригородная местность: коровы, кусты, деревья… дружинники…
Для начала я встретилась взглядом с Йехаром, который уже пришел в себя и пробовал подняться, опираясь на клинок. Глаза у рыцаря были совершенно ошалевшими, но все же осмысленность в них сохранялась. Андрий же пока открыл только один глаз и явно не понимал, на каком мы свете.
