Корнелия Функе - Чернильная смерть
— М-м… нет… — Коптемаз был явно сбит с толку. — Дело в том, что… От Бальбулуса он уже ушел, и…
— Что? Болван! — Виоланта умела говорить железным тоном своего отца. — Немедленно опустить решетку в воротах! Если отец узнает, что Перепел побывал здесь, в замке, в моей библиотеке, и никто не задержал его… — Как грозно раздавались ее слова под сводами склепа! О да, она умная женщина, прав ее сын.
— Сандро! — Это, видимо, один из солдат. — Скажи страже у главных ворот, чтобы опустили решетку. И никого не выпускать из замка. Ни единой души, слышишь? Надеюсь, еще не поздно! Якопо!
— Что?
В детском голоске звучали страх, упрямство — и недоверие.
— Куда спрячется Перепел, когда поймет, что ворота заперты? Ты ведь знаешь все укрытия в замке.
— Еще бы! — Якопо был явно польщен. — Я могу тебе все их показать.
— Отлично! Возьми с собой троих стражников из тех, что охраняют тронный зал наверху, и проведи к самым надежным укрытиям, какие знаешь. А я пойду поговорю с Бальбулусом. Перепел! У меня в замке!
Коптемаз промямлил что-то. Виоланта резко прервала его и велела следовать за собой. Шаги и голоса удалились. Но Мо еще долго казалось, что он слышит, как они поднимаются по бесконечной лестнице, уводящей из склепа в мир живых, к дневному свету и свежему воздуху…
Когда все стихло, он еще несколько мучительных мгновений лежал не шевелясь и прислушивался. В конце концов ему начало казаться, что покойники вокруг дышат. Тогда он уперся руками в каменную крышку… — и схватился за нож, услышав шаги.
— Перепел! — донесся еле слышный шепот.
Разбитая крышка сдвинулась. Над саркофагом склонился тот самый солдат, что помогал ему спрятаться.
— Надо спешить! — прошептал он. — Зяблик объявил тревогу. Повсюду расставлена стража, но Виоланта знает выходы, которых даже Якопо еще не обнаружил. Будем надеяться, — добавил он.
Мо вылез из саркофага, с трудом двигая занемевшими конечностями. Нож он все еще сжимал в руке.
Юноша смотрел на него во все глаза.
— Скольких вы уже убили?
В его голосе звучало преклонение. Как будто убивать — высокое искусство, вроде миниатюр Бальбулуса. Сколько лет этому мальчику? Четырнадцать? Пятнадцать? Он выглядел младше Фарида.
Скольких? Что он мог на это сказать? Всего несколько месяцев назад он бы не затруднился с ответом. Он бы, наверное, даже рассмеялся от души на такой абсурдный вопрос. Теперь же Мо проронил только:
— Меньше, чем здесь лежит.
И даже не был уверен, что говорит правду.
Юноша обвел взглядом склеп, словно считая покойников.
— Это легко?
Судя по любопытству в голосе, он этого действительно еще не знал, несмотря на меч в руке и кольчугу на груди.
«Да, — подумал Мо, — да, легко, когда в груди забьется второе сердце, холодное, с острыми краями как меч у тебя в руке». Толика ненависти и гнева, несколько недель страха и беспомощной ярости — и вот оно просыпается в тебе. Когда приходится убивать, оно отбивает такт, стремительный, страстный. Другого своего сердца, мягкого и теплого, ты в это время не чувствуешь. А оно ужасается тому, что ты сделал под биение второго сердца. Оно болит и трепещет… Но это приходит потом.
Юноша все еще смотрел на него.
— Легко, — ответил Мо. — Умирать тяжелее.
Хотя мраморная улыбка Козимо утверждала обратное.
— Мы, кажется, спешим?
Юноша покраснел под блестящим забралом.
— Да… да, конечно!
Одну из ниш в стене склепа охранял каменный лев с гербом Омбры на груди — вероятно, последний экземпляр, еще не разбитый по приказанию Зяблика. Солдат вставил меч между его ощеренных зубов — и стена приоткрылась ровно настолько, чтобы в проем мог протиснуться взрослый мужчина. Кажется, у Фенолио где-то описан подобный тайник? Мо вспомнились давным-давно прочитанные слова об одном из предков Козимо, нередко спасавшемся таким образом от врагов. «А теперь эти слова спасут Перепела», — подумал Мо. Почему бы и нет? Он ведь тоже из них возник. Мо провел по камню рукой, словно убеждая себя, что стены склепа состоят не из бумаги.
— Подземный ход выходит наружу выше замка. Вашу лошадь Виоланта не могла вывести из конюшни — это было бы слишком заметно. Но вас там будет ждать другой конь. В Чаще сейчас полно солдат, будьте осторожны. И еще я должен передать вам вот это.
Мо сунул руку в седельную сумку, которую протянул ему юноша.
Книги.
— Виоланта дарит вам это в надежде, что вы не отвергнете предложенного ею союза.
Подземный ход казался бесконечным и почти таким же тесным, как саркофаг. Мо не помнил себя от радости, когда наконец увидал дневной свет. Выход оказался еле заметной расселиной в скале. Под деревьями дожидался конь, а внизу Мо увидел замок Омбры — стражу на стенах и солдат, устремлявшихся из ворот, словно рой саранчи. Да, придется быть осторожным. И все же он открыл седельную сумку, спрятался за скалу и открыл одну из книг.
Как ни в чем не бывало
Как жестока земля! Мерцают ивы, березы, склоняясь, вздыхают. Как жестоко, как немыслимо нежно!
Луиза Глик. Оплакивание[8]Фарид обнял Мегги. Она спрятала лицо у него на груди, а он снова и снова шептал ей, что все будет хорошо. Но Черный Принц не возвращался, а ворона, которую Гекко отправил на разведку, принесла те же вести, что и Дориа, младший брат Силача, шпионивший для разбойников с тех пор, как Хват спас их с другом от виселицы: в замке объявлена тревога. В воротах опущена решетка, и стража хвалится, что голова Перепела скоро будет смотреть на крыши Омбры с зубца крепостной стены.
Силач отвел Мегги и Резу в лагерь разбойников, хотя обе рвались в Омбру. «Так распорядился бы Перепел» — и больше от него ничего нельзя было добиться. Черный Принц с Баптистой отправились на хутор, который Мо и его семья в последние недели привыкли называть своим домом, — обманчиво мирное укрытие в кровожадном мире Фенолио.
— Мы заберем ваши вещи, — кратко пояснил Черный Принц на вопрос Резы, зачем они туда идут. — Возвращаться вам нельзя.
Ни Реза, ни Мегги не спросили, почему. Обе знали ответ: потому что Зяблик будет допрашивать Перепела, и нельзя быть уверенным, что у Мо не вырвут призвания, где он скрывался в последнее время.
Разбойники также перенесли лагерь на новое место, как только услышали об аресте Мо.
— У Зяблика очень умелые пытчики, — заметил Хват.
Реза села в сторонке под деревьями и закрыла лицо руками.
Фенолио остался в Омбре.
— Может быть, меня пропустят к Виоланте. А Минерва сегодня ночью работает в замке на кухне. Может быть, она там что-нибудь узнает. Я сделаю все, что смогу, Мегги, — пообещал он на прощание.
— Да ладно, он просто уляжется в постель и выдует две фляги вина, — заметил на это Фарид и подавленно смолк, когда Мегги расплакалась.
Как она допустила, чтобы Мо поехал в Омбру? И почему не пошла с ним в замок? Конечно, ей очень хотелось остаться с Фаридом. В глазах матери она читала тот же упрек: ты могла его удержать, Мегги, только ты одна на всем свете.
Когда смерклось, Деревяга принес им поесть. Прозвище он получил за негнущуюся ногу. Двигался Деревяга медленнее других разбойников, зато отлично стряпал. Но ни Мегги, ни Реза не смогли проглотить ни куска. Стало холодно, и Фарид уговаривал Мегги посидеть с ним у костра, но она только покачала головой. Ей нужны были темнота и уединение. Силач принес ей одеяло. Вместе с ним подошел его брат, Дориа.
«В браконьеры он не годится, зато шпион из него отличный!» — шепнул ей Силач, когда их знакомил. Братья были совсем не похожи, хотя у обоих были густые темно-русые волосы, а Дориа был необычно силен для своего возраста (чему очень завидовал Фарид). Ростом он доходил старшему брату только до плеча, и глаза у него были синие, как феи Фенолио, а у Силача — карие, желудевого цвета. «У нас разные отцы — пояснил Силач, когда Мегги удивилась такому несходству. — Правда, один другого стоит».
— Ты зря так переживаешь. — Голос у Дориа был очень взрослый.
Мегги подняла голову.
Он накинул ей на плечи одеяло, принесенное Силачом, и смущенно отступил под ее взглядом, но глаз не отвел. Дориа всем смотрел прямо в лицо, даже Хвату, при виде которого большинство втягивали голову.
— С твоим отцом все будет в порядке, не сомневайся! Он всех победит — Зяблика, Змееглава и Свистуна.
— Конечно. Только сперва его повесят, — горько сказала Мегги.
Но Дориа только пожал плечами.
— Ерунда. Меня вот тоже хотели повесить, — сказал он. — А он — Перепел! Они с Черным Принцем спасут нас всех. Вот увидишь.
Он говорил так, словно был совершенно уверен в исходе. Как будто он один из всех прочитал повесть Фенолио до конца.
Хват, сидевший с Гекко под деревьями в нескольких метрах от них, хрипло рассмеялся.
