Кассандра Клэр - Draco Veritas
Гермиона с трудом удерживалась от желания нашлепать Драко.
— С арахисовым маслом, — сообщил Гарри.
Ослепительная улыбка Драко слегка поблекла.
— О…
— Ты не любишь арахисовое масло?
— Нет, люблю, просто оно немного… немного…
— Плебейское? — ядовито поинтересовалась Джинни из-за своей книги.
— Липкое, — удрученно закончил Драко. — Оно липнет к моим зубам.
— Ради Бога… — пробормотала Гермиона.
— Да нет, все в порядке, — Гарри потянул тарелку назад. — Я принесу тебе другой.
— Не беспокойся. Я съем этот.
— Нет, не надо. Зачем заставлять тебя есть то, что ты не любишь. Давай тарелку.
— Нет-нет, все в порядке, сойдет. Арахисовое масло придаст мне сил.
— Верни тарелку, Малфой.
Неожиданное упрямство накатило на Драко: он прильнул к тарелке, словно не желая расставаться с кем-то нежно любимым:
— Нет.
Гарри в изнеможении зашипел, стиснув зубы:
— Я не понимаю…
Глаза Драко стали огромными и горестными.
— Ты не виноват, что я не люблю арахисовое масло. в любом случае, я тебе говорю: я это съем.
— Я не хочу, чтобы ты ел что-то только потому, что должен это съесть.
— А может, я хочу это съесть.
— Но ты не хочешь.
— Может, я переменил свое мнение.
— Ничего подобного, ты ведешь себя просто глупо, — глаза Гарри вспыхнули. — Отдай мне тарелку, Малфой.
— Нет.
Джинни, зарычав, вскочила — «Возвращение брюк» хлопнулось на пол — выхватила тарелку из рук Драко и, распахнув ближайшее окошко, вышвырнула её на улицу. Остальная троица застыла, остолбенело уставясь на нее, пока звон разбивающегося о камни фаянса не привел всех в чувство.
Гермиона сморщилась, не в силах справиться с собой:
— О, бедные домашние эльфы… Они терпеть не могут битый фаянс…
Гарри приподнял брови, но по-прежнему молчал. Драко, распахнув глаза, медленно опустил руки на покрывало.
— Я бы это съел…
Джинни, сердито раскрасневшись, взглянула на него:
— Эгоист! — ее глаза скользнули с Драко на Гарри, потом на Гермиону — та поморщилась под этим взглядом, почувствовав какую-то странную и необъяснимую вину. — Все вы эгоисты! — повторила она с яростью. не глядя, схватив свою книгу, она метнулась мимо Гарри и выскочила из комнаты раньше, чем кто-либо успел шевельнуться.
— Что это было? — спросил Гарри.
До них донесся стук входной двери — Джинни выскочила из лазарета и с яростью захлопнула ее за собой.
— Может, ей тоже не нравится арахисовое масло? — с готовностью предположил Драко.
— Мне кажется, что для этого ее реакция была несколько… чересчур, — заметил Гарри.
— Точно, — Драко, похоже, это забавляло все происходящее: смех прыгал в его глазах. Гарри заметил это и обрадовался.
— Ты выглядишь получше. Как ты себя чувствуешь?
— Да вроде ничего, — застенчиво ответил Драко.
— То есть вышвыривание в окно тарелок улучшает твое самочувствие? — поинтересовалась Гермиона, пряча улыбку.
— Ничего не могу с собой поделать. Может, я и болен, однако по-прежнему бессердечен и эксцентричен.
— Готов целыми днями кидать в окно тарелки, если это тебе поможет, — рассеянно заметил Гарри, явно думая о чем-то другом. Драко от удивления раскрыл глаза и собрался что-то спросить — его губы дрогнули, однако Гермиона перебила его:
— Гарри, не посмотришь ли, все ли в порядке с Джинни?
Мрачно вздохнув, Гарри послушно поднялся, и у Гермионы появилось навязчивое чувство, что, если он не найдет Джинни, он тут же отправится на кухню. Как только Гарри вышел, настроение в лазарете тут же изменилось.
— Вот только не надо мне этого говорить, — произнес Драко, лишь только за Гарри закрылась дверь.
— Что именно? — строго спросила Гермиона. — Что Гарри не показывает, как он расстроен всем происходящим, однако, это именно так? Он носит тебе сэндвичи только потому, что не знает, чем еще может помочь.
— Я знаю, — тихо ответил Драко. Напускная надменность сменилась мрачной серьезностью и собранностью, которая вызвала у Гермионы куда больше сочувствия. — Честное слово, мне бы даже хотелось, чтобы он мог что-то сделать. Иначе у него постоянно будет чувство, что он должен сделать что-то еще, что-то большее. А делать-то нечего. Это хуже врага — с этим ничего нельзя поделать. Он не может нырнуть в мои вены и уничтожить яд раньше, чем тот убьет меня.
— Ты не умираешь, — резко поправила его Гермиона.
— Умираю, и ты это тоже знаешь…
Хрясь!
Драко не успел договорить: Liber-Damnatis ударила его в грудь.
— Никогда, — дрожащим голосом произнесла Гермиона, — слышишь? — никогда, никогда не говори этого Гарри. Никогда.
Он взглянул на нее. Его лицо было совершенно белым, глаза — цвета дождя, прозрачные, но свинцовые. Все, что предшествовало этому, едва ли тронуло сердце Гермионы, но сейчас в глазах Драко мелькнуло нечто — какое-то затравленное осознание — у неё все внутри перевернулось. Она ненавидела этот убивавший его яд, словно выжигавший несовершенство из его кожи, волос, глаз: глаза сверкали хрусталем, на бледных щеках розовел лихорадочный румянец, пропали все округлости и припухлости на щеках, подбородке — кожа обтянула его тонкое лицо; он стал неестественно красив, и это пугало и беспокоило её.
— Не буду, — пообещал он, — Конечно, не буду.
— Ох, Драко, — она ощутила внезапный холод и усталость и обняла себя руками. — Что же мне с тобой делать? Всех, кого ты встречаешь на своем пути, ты заставляешь или влюбиться, или возненавидеть тебя — и я подчас даже не знаю, что из этого хуже.
Легкая улыбка побежала по губам Драко.
— Это ты метко подметила. Благодарю.
— А твое обращение с людьми просто вне моего понимания: платить Блез деньги, чтобы она с тобой встречалась. Это просто ужасно!
— Умоляю — что ты понимаешь под «ужасно»? — с непростительным весельем попросил Драко.
— Это неэтично, — мрачно продолжила Гермиона.
Драко склонил свою светловолосую голову набок.
— Нет, мне так не кажется. Еще одно слово, которого я не знаю. Это как треугольник с тремя одинаковыми сторонами?
— Треугольник — равносторонний, — отрезала Гермиона. — Ты временами действительно ведешь себя подло, не находишь?
— О, а вот слово, которое я знаю, — с блаженной улыбкой ответил Драко.
— Я в том смысле, как ты докатился до того, чтобы заключать подобные договоры? Одно дело — если бы все это было только на публику и совсем другое — если бы ты с ней занимался определенными вещами. А ты занимался?
