Вера Малахова - Жизнь обреченных на смерть
- Ну, хорошо, выяснила ты все, что хотела, но зачем было дальше всем морочить голову?
- Слишком много плюсов от моей комы. Во-первых, мое плачевное состояние так огорчило Кейсара Хоакина, что он поторопился отозвать свои войска, и заключить перемирие, вспомнив о том, что я являюсь носительницей силы матери, и без меня ваши шансы еще меньше. Во-вторых, прознай Нифрея, что я обвела ее вокруг пальца, могла бы вернуться и добить, с нее станется. Ну, а в третьих, когда я узнала о предстоящем бале.... Знаешь, ты столько раз убеждал меня, что Дэймон не такой, каким я его знаю, что мне стало безумно интересно посмотреть, а какой же он, когда меня нет рядом.
- Гм... Ну, конечно, решается судьба мира, а твоя светлая головка занята всякими глупостями. И что ты узнала?
Мина тяжело вздохнула, сердито насупилась и ответила,
- Ты был прав. И теперь я одновременно в ярости, в тоске и печали.
- Не сердись на него. Зная, что умрет, Дэймон старался, чтобы ты в него не влюбилась. Он не хотел, чтобы ты потеряла еще одного возлюбленного.
- Это очень благородно.
- Да. И ты была права, он рыцарь и романтик.
- Да, это благородно и глупо одновременно. Завтра мы все умрем, я всю жизнь мечтала встретить такого красивого, умного, благородного, но в то же время веселого и бесшабашного, как ты. Я хотела закружиться в вихре любви, ощутить себя счастливой.... И я могла бы все это иметь. А теперь я умру, не познав ничего подобного, только потому, что он оказался слишком хорош! Это высшая форма жизненной несправедливости!
Меньше всего Яго был расположен выслушивать ворчание кузины о ее несостоявшейся любви с его лучшим другом. Он постарался как можно осторожнее перевести беседу в более безобидное русло.
- Слушай, а откуда такой чудной дизайн платья? Нет, ну оно, конечно, завораживает и отвлекает от тебя самой, но откуда такой странный мотив - перья, кровь.... - Не успев договорить, Яго остановился, мучительно вздохнул и, не веря собственной догадке, спросил, - это был намек для меня?
- Создатель, какой же ты догадливый! Я надеялась, что перья наведут тебя на мысль о крыльях, о полете, красный о крови, в которой я была измазана. Просто хотела дать тебе возможность сыграть, зная прикуп. А ты повелся на это платье, как мальчишка. Вот уж не ожидала, что завладеть вниманием Корина Куори так несложно.
- Дорогая, ты была слишком хороша! Но почему ты все время молчала?
- Да, это угнетало. Дело в том, что Дэймон мне признался, что у него такой тонкий слух, что он узнаёт мой голос, даже когда я его переделываю. Поэтому, я говорила только тогда, когда его не было в одном помещение со мной.
- Хитро, - Яго чувствовал, что его глаза непроизвольно закрываются, и скоро он отключится. - Знаешь, пусть завтра мы все умрем, но сегодня я безмерно счастлив, что пока ты жива и здорова, и по-прежнему умудряешься удивлять и обманывать меня. Ты лучшее, что есть в моей жизни, и я рад, что смогу встретить смерть с тобой рука об руку.
- Я тоже тебя люблю.
- Иди ко мне, не хочу быть опять один против всего мира, - со слипающимися глазами, Яго хлопнул рукой по кровати.
Мина быстро перебралась на кровать, легла у него за спиной, обняла руками, поцеловала в затылок и тихо прошептала,
- Спи. Ты не один. В случае если надо выступить против всего мира, я всегда рядом.
Через минуту оба заснули со спокойным сердцем, и тревогой на душе.
Джинни снова не спалось. Вечером она упала замертво и уснула, едва успев раздеться. Но к рассвету сон стал некрепким, и пение птиц разбудило ее окончательно. Было в этом что-то не правильное - спать, когда до гибели всего сущего оставалось несколько часов. Джинни подумала о том, что птицей быть лучше. Вот они летают, поют и даже не подозревают, что скоро все погибнут. И их не тревожит, что они должны что-то сделать, чтобы всех спасти, но не знают что. Мысль непроизвольно перескользнула на Дэймона. Вот они с Анри уже много лет знают, что должны будут сделать, чтобы всех спасти. Проще ли жить с такой мыслью? Вряд ли. Но ведь и это полбеды. Скорее всего, они, как и все остальные, боятся, что их жертва будет напрасной, и это не спасет мир. Джинни закуталась в шаль и тихонечко выбралась на улицу. Ей хотелось воссоединиться с природой, как этому учила госпожа Габриэлла. Надеясь, что это успокоит, девушка поудобнее расположилась под одним из деревьев и уже собралась закрыть глаза, как увидела нечто поразительное. В их доме горел свет, и у Томаса явно кто-то был в гостях. Гости в столь ранний час, вызывали подозрение. Осторожно пробравшись к окну, она заглянула внутрь и поразилась еще больше. Ранним гостем Томаса был Дэймон. А вот это совсем не укладывалось в голове. Что этот несчастный делал у них дома на рассвете в день, когда ему суждено умереть, и решится судьба их мира? Неожиданно Томас и Дэймон вышли из-за стола, и подошли к выходу. Через мгновение дверь распахнулась, и гость спустился по ступенькам вниз. Хозяин дома не стал провожать его дальше.
- Дэймон, - Томас окликнул уже почти удалившегося молодого человека, - я подумаю.
Дэймон кивнул, махнул рукой в прощальном жесте и скрылся среди деревьев сада. Томас, погруженный в свои мысли, не заметил скрывающуюся за кустом дочь, и ушел в дом.
Хулиан спустился к завтраку. Аппетита не было никакого. Думать о еде было противно. Попытавшись разобраться в навалившемся на него безразличии, Корин Фоли понял, что в какой-то момент просто смирился с предстоящей гибелью. Вполне возможно, что он этого даже хотел. Хотел, чтобы ситуация вышла за рамки обыденного, хотел, чтобы хоть что-то смогло задеть его очерствевшую душу. Рассудком он понимал, что его реакцию на происходящее трудно назвать адекватной. Но поделать с собой ничего не мог. Медленно погружаясь в прошлое, Хулиан пытался осознать, как могло произойти, что он Корин Фоли, призванный оберегать безопасность сейма, прохлопал столь немаловажный факт, как грядущий конец света? А если добавить к этому тот факт, что его собственный, любимый сын Касиано, имел к нему самое непосредственное отношение, то логическому объяснению подобный факт вообще не поддавался. Почему ничто не привлекло его внимание? Даже его попытку выяснить, кто "убивает" Персон, серьезной язык не поворачивается назвать. Фарго тысячу раз был прав, когда говорил, что они все поверили в небылицу про убийство Персон и передачу сана по наследству, только потому, что хотели в это поверить. И он не был исключением. Но почему? Возможно, пришло время признать, что для подобного поведения у него была всего одна причина - Габриэлла. То, что любимая не поверила ему, поверив Химене-Густаво, убило в нем все, вплоть до желания жить. Сейчас анализируя свое поведение, Хулиан четко видел, что сознательно закрывал глаза на все зацепки и знаки. Он не желал распутывать это дело, ибо в глубине душе надеялся - настанет день, когда таинственный убийца придет за ним, и положит конец его безрадостному существованию. Сегодня вернувшись с бала, он просидел всю ночь, уставившись в одну точку, пытаясь осознать, что это последняя ночь существования их мира. По законам бытия все его естество должно было воспротивиться этой мысли, заставить искать выход из сложившейся ситуации. Но ничего подобного не происходило. Он только холодно фиксировал в своем сознании возможные варианты развития событий и ни в одном из сценариев сам не принимал активного участия. И это его даже не пугало. Неужели Габриэлла заморозила его душу, и теперь он не способен испытывать, что-либо более глубокое, чем пустые, поверхностные эмоции? Видимо так оно и есть. Интересно, вбивая между ними клин, Густаво рассчитывал именно на такой исход? Ведь если бы не разбитое сердце, Корин Фоли мог оказаться серьезным препятствием в самоубийственном плане Густаво. Уверенность в том, что именно так и было, возникла где-то в глубине души, пусть даже не имея твердых доказательств того. Хулиан попытался обратиться к чувству протеста, но и оно молчало, будто отсутствовало, как таковое. Ничто не держало его в этом мире достаточно крепко, чтобы бороться за его существование. Когда эта мысль прозвучала достаточно четко, Корин Фоли пришел к выводу, что конец света действительно близок. Фантазия медленно рисовала картину будущего. И это будущее виделось ему чрезвычайно коротким. Можно было более-менее уверено утверждать, что завтра уже не настанет. Все они сгинут, пав жертвой дурацкого спора Фараны и Нифреи. Хулиан прислушался к себе и понял, что данная мысль даже раздражения у него не вызывает! Рассудком Корин Фоли понимал, что это ненормально и неестественно, но поделать ничего не мог. Он закурил трубку и подошел к окну. На небе не было видно ни клочка синего неба. Хулиан нахмурился, зеркально отразив на своем лице состояние природы за окном. Присмотревшись к небу, Корин Фоли пришел к выводу, что Джельсамина пришла в себя, и несложно было понять, что у девушки не сильно радужное настроение. Такие завывающие ветра и стальные тучи сами по себе на небе не появлялись. На лице Хулиана невольно заиграла улыбка. Дочь Габриэллы все же пережила столкновение с Нифреей. Мать гордилась бы ей. Такой дочерью гордился бы любой родитель. И Хулиан, не будучи отцом Мины, все равно ловил себя на мысли, что гордится ею. Эта маленькая, хрупкая, бесстрашная девушка смогла пробиться сквозь толщу льда, сковывавшего его сердце, и поселиться в нем. С тех пор как он увидел ее рядом с бездыханным телом Чано, Хулиан уже не мог относиться к ней столь же равнодушно, как и прежде. Своей искренностью и страстью она покорила его заледеневшую душу. Да он понял это не сразу, но сейчас очевидное было перед ним как на ладони - Мина была тем самым якорем, что заставлял его ходить и дышать последние недели. И одна только мысль о том, что со всем сущим сегодня исчезнет и его подопечная, заставила Корина Фоли замереть от ужаса. От лавины обрушившихся на него чувств, Джулиан выронил трубку.
