Вера Камша - Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд смерти
— Доброй ночи, господин Арамона, — вежливо поздоровался виконт. — Я правильно понял, что вы... м-м-м... остыли?
— Ха! — громыхнул Свин. — Ты!
— Я давно не унар, — с достоинством напомнил Валме, — так что давайте на «вы». Я хотел бы видеть капитана Гастаки, вы мне не поможете?
— У тебя не может быть дел с нами. У тебя не может быть дел с Ней!
— Это у нее были дела с нами, — приврал Марсель, хотя Зоя явилась к Рокэ, то есть за Рокэ. Дура! — Я здесь по ее приглашению, и мне не улыбается...
— Ей служу я! — взревел Арамона. Точно выходец! Будь живым, побагровел бы, он всегда багровел. — Никогда Она не изберет тебя и не подпустит к себе! Ты хуже чем горячий, и ты полон беспокойства...
— Боюсь, здесь какая-то путаница, — все еще вежливо предположил виконт, — и мы говорим о разных дамах. Мне нужна капитан Гастаки.
— Не пущу! Я капитан Арнольд Арамона, и я решаю и говорю: нет и никогда! Нечего ей соваться в ваши дела... Капитан... Ха! Обрезала патлы — и туда же!.. Зачем обрезала? Женщине волосики нужны для красы и чтоб ухватить, если что...
— Ты? Ты меня схватишь? — Не будь Зоя «холодной», Валме сказал бы, что от нее летят искры. — Ты меня не пустишь?! Да что ты понимаешь...
— Крупиночка ты моя, — прошелестел покойный ментор, — ну что ты так сразу? Ну не хочу я тебя пускать к нему, не наше же дело... Боюсь я за мою малышеньку стриженую... Она и то отступилась, так зачем тебе головонькой своей любименькой рисковать? Что мы от них видели, кроме обид и унижений? Не ценили нас, не уважали, не понимали... Кто нас любил, скажи, кто?! Теперь за ними идут, так им и надо!
— Нет! — Зоя воздвиглась у стены, расставив ноги, будто на палубе. — Зачем им холод раньше срока? Это несправедливо, этого не будет! Оно больше не ищет и не хочет, оно иссякло, все остаются, все будут... Они успеют закрепить паруса, а ты пойдешь за малявкой и заберешь ее.
— Не пойду! — мотнул башкой Свин. — Нет у меня больше доченьки, моей малюсеньки, из-за тебя нет... Не пошла б ты к тревоге, вернулась бы ко мне крохотулечка моя, погуляла б и вернулась, а теперь все! Не взять мне мою кровинушку на ручки, не прижать к себе! Была у меня доченька, стала Королева, и нужен ей только Король и города, так хоть ты меня не бросай. Лунам больше не сойтись, Королю не прийти. Когда иссякнут колодцы, у нас будет много дел, а сейчас тихо, только ты и я... Нам никто не нужен... Мы отдохнем... Мы отдохнем...
Арамона бормотал, Зоя млела, Марсель пытался понять, но и живых-то супругов не всегда разберешь, а уж этих... Виконт возвел очи горе: ночь, если он не запутался в звездах, подползала к рассвету, и кому-то вместо Рокэ надо было ругаться теперь уже с единственным регентом, доводить до конца войны, вышибать морисков...
Зоя колыхнула огромной грудью, словно вздохнула. Сейчас сбегут, кошки б их задрали. И что?!
— Вы куда? — зло бросил выходцам Валме. — Капитан Гастаки, раз уж по вашей милости Талиг остался без Первого маршала, не будете ли вы столь любезны...
— Что? — Оттолкнув Арамону, Зоя знакомо топнула ногой и застыла, будто принюхиваясь. — Все не так... Почему?!
Ей «не так», а самому Алве в его дыре? А Бонифацию, будь он хоть четырежды женат, а Этери с Еленой? А Герарду?! Спасибо хоть Франческа не заплачет, а вот ее Эмиль...
— Его нет! — стонала, продолжая принюхиваться, Зоя. — Он остыл и сгинул, сударь... Он ушел не к нам...
— Он не наш, — хмуро подтвердил Арамона, вновь обхватив капитана Гастаки бледной толстой лапищей, — он никогда к нам не придет.
— Зачем он? — Зоя приникла к своему Арнольду. — Это плохо... Очень... Не исправить!
— Ха! Он там, где хотел. Идем.
— Алва, может, и там, где хотел, — Марсель топнул ногой не хуже выходца, — но я-то здесь, и я этого не хочу! Отведите меня...
Куда? Здравый смысл подсказывал — в Хандаву, но сказать про Алву Бонифацию Марсель не мог. Дамам — ладно, переживут, а вот епископ...
— Я хочу в Валмон, а дорога найдется. Не могли же мои предки никого там не прикончить!
— Хорошо, — неожиданно быстро согласилась Зоя и протянула руку. Прошлый раз Марсель держался за Алву, прошлый раз Алва еще был...
— К вашим услугам, сударыня. — Все-таки это похоже на батюшкино лакомство, значит, смерть всего лишь сыр, а сыр — это смерть, которую нарезают особым ножом и выходит Рожа. Она смеется и шмякается, потому что убить легче, чем отвадить, не причинив вреда. Папенька слишком стар и болен, чтобы прогонять, он просто ударит; зная, как и куда, убить проще, чем не убить... Какое странное место, в нем все знакомо и все наоборот. Кто-то, взмахнув руками, валится в черные мохнатые заросли, кто-то нагибается и смотрит, убирает клинок в трость, качает головой... Почему отец стал левшой, и откуда на левом флигеле взялся флюгер? Вот холод, тот взялся из смерти, потому сыр и холоден и все дороги ведут к нему, значит, камни шли не в Олларию... Значит, ошибка... Ошибся Рокэ, ошиблась Зоя, ошиблась дыра, только Рожа не ошибается, потому что не думает, только смотрит...
— Ха! — звучит со всех сторон. — Ты!
Холод сталкивается с теплом, левша, флюгер и мертвец растекаются дождем по синему ночному стеклу. Утром было иначе, то есть именно что не было: ни дорог, ни тебя — сплошное бестелесное похмелье, но уж лучше оно, чем память о разом омертвевших валунах и нахлынувшей пустоте.
— Весьма вам признателен, капитан...
Зоя решила помочь, Рокэ сделал, что сделал, значит, был с ней согласен, а Марселя Валме спросить забыли. Свинство вообще-то, только кто из этих... спасителей отечеств и миров не свинья по отношенью к друзьям?
— Капитан Гастаки!.. Капитан Арамона...
Удрали, и кошки их знают, явятся ли снова... В набитый сырой гнилью нос ворвался цветочный аромат, пьяно — все-таки пьяно! — качнулась и замерла громада дома. На правом флигеле гонится за утренней звездой флюгер-борзая, журчит фонтан, приветливо клонят головки заполонившие идеально круглую клумбу ранние астры. Валмон! Родимый и никуда не провалившийся.
— У, морковки, — поздоровался с астрами вернувшийся наследник, — ужо будет вам Мэгнус!
В голове тошнотворно гудело, а желудок свело так, словно кто-то вознамерился выдавить из виконта сок. В довершение всего пробудился и взялся за старое гвоздь, он еще не понял, что затыкать дырку в душе ему больше не придется, для этого куда лучше подойдут казароны, дриксы и прочая дрянь...
— Это очень печально, — пропел под нос бывший офицер для особых поручений при особе Первого маршала Талига, — так вернуться домой, но долги соберано запишите за мной...
Поручения, правда, не было, но особым оно точно являлось. Марсель закинул сапог в идеальную клумбу и, не слишком торопясь, захромал к дому. Гвоздь сделал свое дело, гвоздь был вышвырнут.
