Терри Гудкайнд - Десятое Правило Волшебника, или Призрак
Зедд стал серьезным, сообразно смертельно опасной природе того, что излагал.
– Когда магическая модель активируется, она уже несет в себе искажения, вкрапленные туда. Когда ты дублируешь магическую заготовку, новая тоже включает тот же самый изъян, но когда производишь инвертирование ее, изъян не может быть инвертирован, потому что он реален, а вовсе не дублер чего-то реального, как сама магическая заготовка. Именно это самое искажение, или повреждение магии, и было тем самым, что едва не убило тебя.
Никки перевела взгляд с напряженных карих глаз Зедда на две светящиеся заготовки. Они выглядели как зеркальные отражения друг друга. Она начала подробно исследовать общую структуру, не пропуская ни одной линии, ни одного элемента, поглядывая при этом на другую заготовку, которая была точно такой же, но перевернутой.
А затем она увидела это.
– Вот, – выдохнула она, указывая рукой. – Вот эта часть одинакова в обеих моделях. Она не исказилась. И она не является зеркальным отражением, как все остальное. Эта часть одинакова и здесь и там, тогда как все остальное инвертировано.
– Совершенно верно, – с триумфом произнес Зедд. – Таким образом, цель применения «Книги инверсий и удвоений» – в том, чтобы открывать изъяны, которые иным способом нельзя увидеть или отыскать.
Никки пристально смотрела на старика, видя его совершенно в ином свете. Ей была известна «Книга инверсий и удвоений», но, как и любой другой, изучавший ее, она не поняла ее предназначения. Разумеется, об этой книге было много споров, но никому не удалось обозначить цель этой эзотерической магической книги. Она бросала вызов традиционной мудрости с точки зрения функциональности и задач магии. В конце концов она была признана всего лишь причудливой диковиной, оставшейся от давних времен. Фактически ее так и преподносили при обучении: странная реликвия древних времен, бесполезная, но весьма оригинальная, и именно потому интерес к ней сохранялся так долго.
Зедд, подобно Ричарду, никогда не отвергал ни единой крупицы знания. Как и другие собиратели знаний, он укладывал все сведения в хранилище своей памяти, на случай, если что-то вдруг понадобится. Когда он мучился, не находя нужного ответа, то обращался к своей памяти и перебирал разложенное по пыльным уголкам.
Ричард поступал точно так же. Знание, однажды обретенное, навсегда оставалось в его арсенале. Оно позволяло ему находить новые решения новыми методами, приходить к удивительным выводам, зачастую опровергающим старые, обычные способы рассуждений. Многие находили такой способ мышления, особенно когда дело касалось магии, опасно граничащим с ересью.
Никки же видела в этом истинную ценность. Практические ответы на проблемы, исходящие из вот такого процесса мышления, логического и обоснованного – полностью основывались на известном знании. В этом и состояла сущность Искателя Истины, сама основа того, что он совершал в своем поиске. И одновременно это было одним из главных качеств Ричарда, которое так привлекало Никки. При изучении он был способен без предварительной подготовки интуитивно постичь самые сложные вопросы таким способом, каким не мог никто другой.
Зедд пригнулся, потянув ее за собой.
– Взгляни сюда. Видишь это? Узнаешь?
– Это та самая часть, которая не инвертируется? – Никки покачала головой. – Нет. А что это?
– Это «загрязнение», оставленное гармониями. Вот что я опознал. Паук в магической паутине.
Никки выпрямилась.
– Но это доказывает, что Ричард был прав.
– Мальчик ухватил все верно, – согласился Зедд. – Не понимаю, как, но он сразу дал абсолютно точный ответ. И как только удалось выделить эту часть таким вот образом, я узнал коррозию, оставленную гармониями, точно так же, как узнаю красновато-коричневую чешую ржавчины. Он же смог разглядеть ее прямо в языке линий, и оказался прав. Магия повреждена; источником искажения были гармонии. Это, по сути, механизм, посредством которого гармонии разъедают и разрушают магию. И если эта магия заражена ими, то точно так же заражены и все другие магические объекты.
– Это то, что убивает мерцающих в ночи? – спросила Кара.
– Боюсь, что это окажется именно так, – сказал ей Зедд. – Дубы, окружающие их родной дом, наделены защитной магией. И то, что и те и другие, дубы и мерцающие в ночи, умирают вместе, – в высшей степени подозрительно.
Никки прошла к окнам и наблюдала за далекими вспышками молний сквозь матовое стекло.
– Существа – носители магии умирают. Всё как говорил Ричард.
Она так скучала по нему, что скорбная мука терзала ее, подобно тени самой смерти, погружая во мрак ее душу. Она почувствовала себя так, будто вот-вот съежится и умрет, если они в ближайшее время не найдут его. Она чувствовала, что не способна существовать, если лишится возможности снова видеть его, видеть жизнь в его серых глазах.
– Зедд, а ты не думаешь, что он был прав и насчет всего остального? Не думаешь, что на самом деле драконы были, а мы все просто забыли о существовании на свете подобных вещей? Тебе не кажется, что Ричард прав относительно того, что мир, который мы знали, заканчивает существование, исчезает, переходя в область легенд?
Зедд вздохнул.
– Не знаю, моя дорогая, я действительно не знаю этого. Мне хотелось бы думать, что мальчик ошибался в большей части своих догадок, но я уже много лет назад усвоил одно: не спорить с Ричардом.
Никки улыбнулась сама себе. Она усвоила то же самое.
Глава 53
– Никки… – нерешительно сказал Зедд, делая неопределенный жест и, казалось, подыскивая слова, – ты… ну, словом, относишься к тем, кто так же уважает Ричарда, как и я, кто чувствует к нему такую же любовь и преданность. Во многих случаях ты, как мне казалось… – Он вскинул руки, а затем будто позволил им упасть. – Ну, не знаю…
– Зедд, ведь ты, Кара и я… мы все любим Ричарда, если это то, что ты пытаешься сказать.
– Полагаю, это и есть самое главное. У меня нет каких-либо воспоминаний о Кэлен, но если представить, что я должен думать о тебе точно так же, то, согласно моим собственным представлениям, я должен воспринимать ее не просто как его наперсницу, разделявшую ту же самую борьбу.
Никки почувствовала себя так, будто ее только что ударила молния. Она не посмела позволить себе даже пытаться уловить эмоциональный заряд его слов. С огромными трудностями она сохранила самообладание и, лишь слегка наморщив лоб, спросила:
– Что ты хочешь этим сказать?
– Как Кара и Ричард, я много думал о тебе и твоей роли в происходящем, особенно принимая во внимание, что думал о тебе в самом начале. Я стал доверять тебе, как доверял бы жене сына.
