Артем Лунин - Перед бурей (СИ)
Через мгновение она прыгнула с места, запылала и покатилась в людскую массу. Конечно, большого вреда "бегающий" по полю костёр не мог причинить, но суматоху здорово умножал.
Но, как бы то ни было, теряющая силу людская волна всё-таки захлестнула укрепление, и закипел ближний бой.
Алек скрипел зубами и бранился вполголоса. Обычное упражнение в тренировках войев — биться с завязанными глазами, плохо ему давалось. Вой отбивал любые, сколь угодно хитрые удары — просто потому, что не видел их, а чувствовал намерения врага и опасность. Но сам при этом атаковал кое-как, создавая у противника впечатление, что над ним издеваются.
Зная об этом своём недостатке, он встал в пару с Джонатамом. Алек связывал боем, а Джо разил, подло, исподтишка. Они взяли на себя самый трудный участок — середину корявой бревенчатой стены.
— Проклятье! — взвыл Джо. Алек тревожно обернулся в его сторону:
— Что, ранен?
— Нет!.. — кто-то из татей, видимо, вдохновлённый огненным непотребством, творившимся вокруг крепости, попытался поджечь брёвна. — Я сейчас, Урэтхи, на моё место!..
Тролль шагнул, ругаясь на родном говоре и вращая секиру так, что воздух гудел под лезвием. Первым же ударом он разрубил грудь одному нападавшему, вторым отшвырнул другого на несколько шагов, тот врезался в своих и сшиб со стены.
Джонатам тем временем добрался до места горения, сосредоточился. Пламя поутихло, шипя, спряталось между брёвнами.
— Луиса!
Девушка тряхнула головой, откашливаясь от дыма. Огня было немного, но всю "башню", которую изображал… ну да, его собственный дом!.. — затянуло сплошь.
Впрочем, это оказалось на руку обороняющимся. В задымлённую башню тати не совались, опасаясь получить из дыма стрелу или удар копья или оказаться в пожаре.
— Гария бы сюда, — пробормотал Джонатам, перхая. Мальчишка обладал особым талантом в деле укрощения огня.
— Только Гария нам здесь и не хватало!.. — Луиса глянула укоризненно. Джо устыдился. Конечно, мальчишке здесь, среди смертников, нечего делать.
Кстати, о смертниках и мальчишках…
Из дыма послышался кашель и невнятные ругательства, и на Джо вывалился Чед с мечом. Он обнимал локтями лук, обожжённые, в волдырях руки держал перед собой.
— Жив? — Луиса перехватила, заодно лёгким воздействием убрала боль. Чед жадно укусил свежий воздух.
— Не уверен, — пробормотал мальчишка. — Что за день, все норовят удушить, то дым, то этот…
Тут он проморгался и разглядел "этого". Джонатам тоже смотрел на парня и не узнавал его. Тяжёлый лук — надо же, выделил-таки Пегий, и хороший!.. — был измазан кровью, на плечах болталась лопнувшая тетива. Пара царапин на щеке, на лбу — волдыри, подпалённые волосы, башкой он, что ли, бодал горящее дерево?
— Рад, что ты жив, — сказал он почти искренне.
— Да… я тоже рад, — промямлил Чед, — что я жив…
— Отойдите в сторонку, — велел Джонатам. — Я сейчас…
Он прищурился, глядя через огонь, убедившись, что людей там не осталось, вскинул ладони и легко встряхнул кистями.
Башня содрогнулась. Джонатам мысленно взял одну из стен и дёрнул.
— Хороший был дом, — вздохнул. Строение заскрипело, словно жалуясь, содрогнулось и покосилось, безнадёжно заваливая незаложенную дверь и окно. Чед едва не выронил лук, вцепился в то, что попалось. Это оказалась Луиса, и мальчишка отдёрнул руки, словно опять сунулся в пламя.
— Пошли, — велел Джонатам.
Они спустились с крыши на шаткий помост, идущий вдоль новопостроенной стены. Раздалось несколько выстрелов, Джо придержал Чеда — пуля свистнула мимо уха, а не угодила в висок.
— Смотри, куда идёшь.
— Надо же, у них есть громобои, — Луиса пригнулась и достала собственный. — Интересно, а то оружие, о котором упоминал Алек…
Их прервали. Какой-то отчаянный сунулся через стену, используя как опору собственное копьё. Наверху он оказался безоружным, и Джонатам сбросил его на головы товарищей телекинетическим импульсом. Луиса выпалила из громобоя в лицо следующего. Чед сунулся через стену, достал оставленное копьё.
— Моя башня потеряна! — крикнул Джонатам Джураю. Вой кивнул, виртуозя мечом — но всё же постепенно отступая. Недолго было ожидать потери и этой башни.
Чудо, что осаждённым вообще удавалось обороняться так долго. Слишком много было разбойников, слишком малую "крепость" они штурмовали — и неизбежно мешали друг другу. Нападать они могли лишь по очереди, и для этого нужно было преодолеть нехитрые, но труднопроходимые укрепления. Те, что получили раны и ожоги в первые минуты боя, вовсе не стремились на преграды.
Зато другие вовсю пытались их разрушить.
Вдруг стена поехала под ногами, перекосилась. Кто-то неумелый, но достаточно сильный пытался вытянуть брёвна из её основания. Джонатам высунулся, рискуя провалиться в дыры помоста, прищурился, глядя, откуда исходит искажение Узора.
— Там!.. — завопил, указывая на человека, который стоял, картинно воздев руки.
Луиса подпрыгнула и швырнула разряженный громобой, Чед схватился было за лук без тетивы, выругался и бросил трофейное копьё. Они оба промахнулись, но нарушили сосредоточение. Человек испуганно шарахнулся и отпустил стену, осевшую с мученическим скрипом. Джонатам провалился, и бревно сломало ему щиколотку, зажало.
— Чтоб тебя!.. — взвыл вой, пытаясь выбраться самостоятельно. Чед подхватил его под микитки, Луиса сдвинула бревно, вытянули. — Меч, достаньте мой меч!..
Но клинок упрыгал вниз. Пробираясь между дырами в помосте, парень и девушка утащили Джонатама на вторую "башню". Здесь лежали раненые. Симона сновала между, помогала как умела.
Вскрикнула, увидев Джонатама безвольно висящим на плечах товарищей, кинулась помогать. Общими усилиями его усадили в угол. Целительница наклонилась, её руки запорхали над переломом. Джо скрипел зубами.
Симона сунулась между и легко тронула сломанную ногу. В следующий миг закричала и повалилась, хватаясь за собственную.
— Проклятье!.. — Джонатам оборвал мысленную связь. Чокнутая девчонка!.. и о чём только думала, забирая его боль? Симона утихла, тихо всхлипывая.
— Займись ей…
— Это пройдёт, — Луиса лишь покосилась, продолжая трудиться. — В отличие от глупости.
Перелом был плохой, со множеством осколков. Луиса покачала головой, встряхнула кистями рук.
— Не надо, — проговорил Джонатам, пытаясь сообразить, не причудилось ли ему. Когда Симона забрала его боль, и оглушительный вопль собственного тела, обиженного жестокой болью, на мгновение стих, сердцевед услышал далёкий волчий вой. — Просто обезболь. Только не так, как она… — кивнул в сторону самоотверженной помощницы.
