Сергей Алексеев - Волчья хватка. Волчья хватка‑2 (сборник)
Не от безумия, не с голоду жрал себе подобных — от жажды пробудить в себе сверхчеловеческие возможности через нарушения табу! Пожалуй, любой, оказавшийся в положении Агошкова, в том числе и он, Савватеев, не моргнув глазом, зарезал бы его, не приняв греха на душу…
Он понимал, что это остервенение, психологическая усталость и надо бы спокойнее относиться к безумному миру, но никак не мог сладить с инстинктивным протестом разума, и самодовольный мистер Твистер лишь подогревал его.
— Мои проводники бросили меня! — радостно сообщил американец, сдирая пухлые наушники с головы. — Я чуть не заплутал в лесу. И тут повезло, обнаружил одно любопытное место. Олег, я предлагаю сейчас же сходить и посмотреть. Это в шестом квадрате.
Приехавший искать драгоценного для Штатов гражданина ФБРовец даже не взглянул, что там делается в беседке, не заинтересовался, чем это там занимается медик, разглядывая и ощупывая копчёное, мумифицированное, однако живое существо. Правда, увлечённый, он мог и не обратить на них внимания: расстояние до грибка было метров пятьдесят…
— Давай поглядим, — согласился Савватеев. — Может, сразу взять экспертов?
Мистер Твистер сложил телескопическую штангу прибора, убрал в специальный карманчик на широком поясе и заспешил к калитке.
— Твои эксперты пока не нужны, — на ходу проговорил он. — Они привыкли работать… с конкретным материлом. А там трупов, как таковых, нет…
— Что же есть?
Пассажир ответить не успел, поскольку за спиной ударили короткие, в два-три патрона, очереди пистолета-пулемёта.
Савватеев круто развернулся: эксперты разбегались в разные стороны, а волк все ещё висел на руке водителя, и тот бил в него в упор, при этом стараясь вырваться. К нему на помощь спешил Агошков, махая руками…
Зверь отцепился и рухнул на землю, когда магазин опустел. Шкура медленно напитывалась кровью, ошарашенный, перевозбуждённый водитель тоже был в крови, особенно повисшая плетью рука. Быстро сладивший с собой медик взялся его осматривать, а криминалист притащил ещё холодный самовар, скинул крышку. Водителя отмыли с помощью носового платка, однако ни на руке, ни тем более на горле не оказалось ни единой царапины.
— Вы же видели! — бормотал он как-то разочарованно. — Набросился, гад! Рвал!.. Бешеный!
Медик заставил его раздеться и ещё раз, теперь вместе с Савватеевым, осмотрел водителя — не было даже вдавленных следов прикосновения клыков к телу, вся кровь оказалась волчьей.
Живой труп сидел на корточках возле мёртвого зверя и зачем-то ощупывал его передние лапы.
— Эх, звери, — сказал он подошедшему Савватееву, — вы не волка, вы человека убили…
И только сейчас Савватеев увидел, что оскаленные десны зверя совершенно пусты, как у младенца…
— У него и когти отпали… — Агошков бросил безвольную лапу и встал. — Ещё немного подождать надо было…
— Оборотень, что ли? — серьёзно спросил Савватеев.
— Сами вы оборотни…
— Что же он набросился?
— Смерти искал. Что… Трудно становиться человеком, вот что.
Савватеев вдруг ощутил омерзение, как если бы перед ним и в самом деле лежал только что жестоко расстрелянный в упор, окровавленный человек. Медик тоже склонился над волком, присвистнул:
— О, да он глубокий старик!.. Безучастным оставался лишь мистер Твистер, который стоял у калитки и, равнодушно взирая на стрельбу и суету, ждал.
— Зачем собаку убили? — мимоходом поинтересовался он.
— Не собаку, а человека, — отозвался Савватеев. — В волчьем образе…
— Я уже привыкаю к твоим шуткам!
Найденное пассажиром любопытное место оказалось не так и далеко от базы, возле зарастающей лесовозной дороги. Это была круглая поляна, размером чуть меньше футбольного поля, расположенная среди густого, не старого ещё смешанного леса. Все деревья были выпилены совсем недавно, может, с год назад, и ничего более особенного в глаза не бросалось. Савватеев прошёл её вдоль и поперёк, остановился посередине возле высокой кучи аккуратно сложенных сучьев и пожал плечами:
— Ну и что?
Смерть молящегося волка настолько потрясла воображение, что его образ перекрывал реальность.
ФБРовец, как профессионал, не показывал своих чувств:
— Обрати внимание на форму лесосеки. Она круглая.
— Обратил…
— Теперь на пни. Они все вывернуты с корнем и только потом отрезаны мотопилой.
— Ураган, что ли?
— Возможно… Только целенаправленный, точечный. Многие сохранившиеся деревья по периферии имеют явно выраженный наклон в сторону от эпицентра.
— А где же здесь эпицентр?
— Рядом с тобой, — в его спокойствии все-таки сквозило торжество. — Под сучьями — засыпанная воронка от взрыва.
Он стащил крайние ветви, обнажая рваный и уже слегка замшелый край глубокой воронки, забитой чурками, мелкими ветвями и землёй. Савватеев сразу же вспомнил доклад криминалиста по поводу этой воронки ещё в первый день операции, насмешливо и цинично глянул на ФБРовца, ухмыльнулся:
— Ну что, поздравляю! Наблюдательность, пиротехническая подготовленность в ФБР на высоте… У вас в Америке уголь жгут?
— Уголь? Зачем?
— Чтоб на заборах писать! — Савватеев пошёл к лесовозной дороге. — Русское граффити называется…
— Да, я слышал про углежогов, — невозмутимо, уже в спину сказал ему мистер Твистер. — Но версия не проходит. Это не яма — плохо замаскированная воронка. Нет отвала, вокруг чистый травянисто-моховой покров. Куда исчез вынутый грунт?
Савватеев и в самом деле не обратил на это внимания, поэтому вернулся, скучно постоял возле эпицентра, засунув руки в карманы: пассажира больше интересовали воронки, нежели труп правозащитника…
— Мыкола… А какое отношение эта яма имеет к вашему гражданину Каймаку? Может, он под чурками лежит?
— Под чурками не лежит. Но все это имеет самое прямое отношение, — Твистер выкинул штангу, включил прибор и, отцепив один наушник, подал Савватееву: — Хочешь послушать лёгкую музыку?
В десятке метров от воронки Савватеев услышал переливчатое пиликанье, хотя под круглым датчиком на конце штанги, на первый взгляд, ничего, кроме листьев, не было. Однако Твистер опустился на колени, кистью смел нынешнюю жёлтую листву, обнажив прошлогоднюю, чёрную, пробитую травой, после чего достал пакетик, пинцет и аккуратно извлёк из перегноя некий жёлто-серый осколок, напоминающий кусочек пластмассы.
— Остатки костной ткани, — сказал он, подавая Савватееву сильную лупу. — Здесь все вокруг усеяно этой дробленкой. Два-три на квадратный метр. Ещё больше металлических, очень мелких, либо с изменённой кристаллической структурой. В основном сталь и алюминий.
