Вера Чиркова - Княжна из клана Куницы. Тетралогия (СИ)
Они ещё несколько секунд смотрели на тяжело молчавшего князя, затем дружно поднялись и ушли, вежливо пожелав ему спокойной ночи.
— Кто-то собирался всю ночь упорно думать, — изумленно приподняла брови травница, когда Ольсен осторожно придержал ее за руку, доведя до двери спальни, но в голосе женщины проскользнула игривая лукавинка.
— Кася… — чувствуя, как что-то огромное взорвалось в душе от этого смешка, хрипловато рыкнул мельник, одним рывком распахнул дверь и, подхватив любимую за талию, почти внес в комнату, решительно закрыв за собой гулко хлопнувшую створку.
— Ой! — тихонько охнула шедшая в нескольких шагах позади чародеев и не замеченная ими Аннисия, прижимая к запылавшим щекам ладони.
Так вот, оказывается, ради кого язвительный мельник подался в чародеи! Нужно будет сказать Юстине, чтоб зря не насыпала в его спальне вербены… и не красила так ярко губы к обеду, всё равно это тщетно.
— Веся… а что ты хотела сказать отцу? — Берест поймал в ладони волну пушистых волос, покрывалом спадающую с плеч любимой почти до пола, приподнял и повел руками вниз, пропуская эту роскошь сквозь пальцы.
— Если ты будешь путать волосы, то я заставлю тебя самого их заплетать, — в шутку пригрозила куница.
— Но тогда мы не попадём на завтрак до вечера. — Ястреб покосился в окно, за которым вовсю цвело весеннее утро, и счастливо прижмурился, совсем как Рыж, только недавно вернувшийся с ночного дежурства.
— Ты хочешь уморить молодую жену голодом?
— Нет… солнышко, а может, мне приказать принести завтрак сюда?
— Жалко, что нельзя, — вздохнула Веся, — я бы не отказалась. А князю я хотела сказать, что это будет медвежья услуга, если он поставит тебя над братьями. У них у каждого друзья, жены и их подруги, родичи жен… половина клана окажется против нас. Ну да… за нами чародеи, но, как мне думается, Феодориса такой поворот не обрадует. Да и тебе самому вместо дружной семьи получить толпу озлобленных родичей…
— Я и сам так думаю, — разом посерьёзнел Берест, — да и не по мне жизнь в Сером гнезде. Отвык… хотя раньше казалось, что это лучшее место в Этросии. Да и ты там не сможешь… а начни сразу менять порядки — точно поднимешь против себя всех сородичей. Хочется узнать, что придумал дед, потому и иду на завтрак.
— Ох, не знаю, думал ли он сегодня вообще, — укладывая косы вокруг головы, фыркнула Веся. — Судя по тому, как дед весь вечер держался за Касю, он решил пойти на штурм.
— Пора уже… надеюсь, она его не оттолкнет, — вздохнул ястреб, — только теперь я в полной мере понимаю, каково ему жилось эти годы.
— Не приведи духи, — зябко поежилась княжна, и ласковые руки мужа тотчас накинули ей на плечи шаль, — не хотела бы я себе такой судьбы.
— А у нас ее и не будет, слышишь? — Ардест крепко прижал к себе жену и требовательно смотрел в ее глаза. — Если мне хоть весь мир скажет… я не поверю. И ты — не верь!
— Никогда, — строго, как клятву, произнесла куница и вспомнила: — А ещё я хотела тебе сказать… про вечер. Тебя я не обманула, а вот перед тетушками слукавила, изобразила, будто мне трудно их морщины убрать. И то только ради того, чтоб не считали такой подарок пустячком… сам знаешь, у большинства людей дорого ценится лишь то, что трудно достается.
— Вот теперь я понял… но это невинная хитрость… хотя я подумаю, как распознавать и такую.
— Доброе утро! Я уже поговорил с Илстремом, поэтому предупреждаю… не поминайте о вчерашнем. А я вам потом расскажу… после свадьбы. — Ольсен, явно нарочно поджидавший их, старался смотреть строго, но в его глазах неудержимо плескался мягкий свет истинного счастья.
— Дед… я так рада, что вы помирились! — выдохнула сообразительная куница, и имела она в виду вовсе не князя.
— И я. Но ты уж смотри, не обижай ее больше! — Берест с удовольствием рассматривал старого алхимика, помолодевшего разом на полста лет.
— Ого! Яйца начали учить курицу? — вмиг ощетинился прадед. — Идите лучше завтракайте, там крахмальные свахи заждались. Хорошо ты их прикормила, Эвеста, все с утра такие тихонькие и вежливые, даже приятно посмотреть стало!
— Сплюнь, а то сглазишь, — отмахнулась Веся, — мне ещё за эту вежливость расплачиваться нужно. Но я не собираюсь одаривать всех разом… по паре-тройке в день, думаю, в самый раз хватит. Вечером ведь матушка новых привезет?
Однако приехавшая под вечер княгиня привезла не только женщин из числа своих домочадцев, но и старших невесток и своих воспитанниц. И одну из этих девиц дюжие охранники принесли из кареты на одеяле.
— Эвеста! — едва войдя в дом, бросилась к новой невестке Доренея. — Помоги! Югельс уехал, а наши целители ничего поделать не могут… — и скорбным шепотом добавила: — Отравилась она.
— Быстро несите ее в ту комнату! Все остальные останутся здесь! — скомандовала Веся, и в ее голосе прорезалась такая твердость, что даже державшая девушку за бессильно сползавшую руку старшая княжна мгновенно отступила от страдалицы.
— Кладите на эту скамью… матушка, тебе тоже лучше уйти… так мне спокойнее. — Чародейка уже подсела к умирающей, неодобрительно покосилась на пузырящиеся на ее губах белые капли.
В простонародье считалось, будто любой яд можно вывести молоком, и раз княгиня разрешила испробовать на девушке этот способ, значит, никакие остальные противоядия не помогли. Стало быть, целительнице придется запускать в тело пациентки не одну каплю силы, а сотню… только крохотных, и начинать очищение с самых важных для жизни органов.
— Ну что тут, Эвеста? — Кастина появилась в комнате минут через пять, поставила на стол свою шкатулку с зельями и кувшин с водой, кивнула кому-то оставшемуся за дверью: — Несите.
Веся на них не смотрела и на вопросы не отвечала, но краем глаза всё же разглядела, как Берест с дедом вносят в комнату большую лохань, а следом за ними несколько прислужников несут ведра с теплой водой.
— Ты можешь пока остаться, — позволила травница мельнику, — поможешь перенести ее в лохань, а вы ступайте отсюда и дверь закройте.
Сама она в это время ловко снимала с девушки теплые кофты, юбки и чулки, недовольно ворча, что проще было завернуть несчастную в несколько одеял, чем мучить ее одеванием.
— Берем, — закончив свою кропотливую работу, скомандовала Веся, и они втроем перенесли прикрытое полотном тело в наполненную теплой водой лохань, — а теперь дед, иди отсюда, да разгони любопытных от дверей, пусть найдут себе дело. А парни пусть принесут ширму да готовятся воду сливать, ее только в умывальню и можно… ну ты и сам знаешь.
