Дмитрий Воронин - Плечом к плечу
— А чего бы тебе хотелось? — нахмурилась Попечительница. — Войны?
Некоторое время Таша молчала, словно и в самом деле обдумывая предложение, затем покачала головой.
— Нет, но… знаешь, как мне кажется, с уходом арГеммита Орден лишился не только лидера, он лишился зубов. Мы варимся каждый в своём котле. Алые, захапавшие себе, с легкой руки Ватере, практически все артефакты, найденные в Пустоши, с головой погрузились в изучение древнего знания, делиться которым они не намерены. Его покойное экс-величество Унгарт Седьмой оказался достаточно неосмотрителен, чтобы не пережить очередного покушения, и теперь уцелевшие противники нашей старой знакомой Диланы заняты не столько плетением заговоров против трона, сколько выяснением важнейшего вопроса современности — в чьих жилах больше королевской крови и кого можно назвать новым знаменем реставрации. Как им не надоело-то? Мало их Дилана на кол пересажала, ох, мало. Ульфандер Зоран, впавший в старческий маразм, продолжает муштровать клинья Индара, которые давно уж никому не нужны. Кинтара в очередной раз лелеет мечту о всемирном господстве… и ладно бы силой клинков, так нет же, южане предпочитают действовать золотом. Я не удивлюсь, если через полвека даже Орден, принимая хоть сколько-нибудь важное решение, будет предварительно выслушивать мнение Кинта Северного.
— Я бы не сказала, что нынешние Вершители беззубы, — осторожно произнесла хозяйка. Затем улыбнулась и добавила насмешливо: — Ну или, скажем, не все из них.
— Брось… быть сильным магом ещё не означает быть достойным Главой Совета, — Таша поморщилась, словно от зубной боли. — В конце концов, ты же стала Вершительницей, значит, дело не только и не столько в магии.
Она тут же осеклась, понимая, что допустила бестактность. Уже много лет в общении между ней и хозяйкой Школы сохранялась негласная договорённость о том, каких тем в беседах лучше избегать. Нет, упреков Таша никогда не слышала, да и заметить обиду на лице Попечительницы давно никому не удавалось, та слишком хорошо научилась владеть собой. А может, это леди Рейвен сама себе придумала?
— Орден весьма привержен традициям, — пожала плечами собеседница. — Так что мой статус Вершителя лишь приложение к креслу в главном зале Школы, и ты это прекрасно знаешь, дорогая. А что касается Главы… постарайся быть объективной, во главе Ордена должны стоять сильнейшие из магов, и леди Верра занимает этот пост по праву. А что до её молодости… ну, и милый твоему сердцу арГеммит когда-то был сопляком, толком не научившимся вытирать нос.
Леди Рейвен многое могла бы сказать, но пускаться в полемику в данном случае было неразумно. И не потому, что Орден силён своим единством, и настраивать Вершительницу против Главы Совета не просто неразумно — преступно. Что бы ни было произнесено средь этих стен, оно тут и останется, в этом волшебница была более чем уверена — пусть даже сейчас она примется поливать грязью весь Орден, начиная от едва оперившихся адептов и кончая… ну той же Бетиной, к примеру. Да, неприязнь к новой Главе Совета сохранялась у Таши достаточно долго — нелепая, преждевременная смерть Метиуса, опустевшее кресло лидера Ордена, краткие дебаты, выборы, присяга, которую принесла леди Верра, несколько довольно неожиданных перемещений в Совете… Многое из перечисленного леди Рейвен воспринимала как личное оскорбление, кое-что — как личную трагедию. Но не стоит думать, что бывшая ученица арГеммита затаила злобу или, тем паче, вынашивает далеко идущие планы. Её стремление к личной славе, жгучее желание утереть всем и каждому нос, показать, что леди Рейвен способна на многое, очень многое — всё это давно утратило прежнюю остроту. Предложи ей кто-нибудь сейчас кресло в Совете…
— Сильный маг не обязательно достойный лидер, — по инерции буркнула она, уже понимая, что проигрывает этот, как и многие предыдущие, спор. Да и не было, по сути, никакого спора — так, очередной обмен мнениями, не способными изменить точку зрения оппонента. Беседа ни о чём.
— Ну да, не спорю. Лидеру нужна изобретательность, хитрость, огромный багаж знаний и изрядная удачливость. А это означает…
В воздухе повисла многозначительная пауза, сопровождаемая ехидной ухмылкой хозяйки покоев.
Таша не выдержала и рассмеялась.
— Да уж, это точно не про меня. И вообще, просиживать часы на Совете, слушая речи леди Верры, я бы не смогла. Куда лучше…
— Бешеная скачка, звон шпаг, вспышки фаерболов?
— Да! — с вызовом вскинулась леди Рейвен. — Да, лучше! Я скучаю по прежним временам, когда всё было просто и ясно, когда нетрудно было разобраться, кто враг, кто друг.
— Это и тогда было не очень-то ясно, — заметила Попечительница. — Враг может оказаться другом, и более чем другом, не так ли? У вас с Ангером правда всё в порядке?
— Более чем, — опять вздохнула Таша, но на лице её мелькнуло странное выражение, которое хозяйка дома уверенно опознала как отблеск тихого счастья. — Он сейчас дома, в замке. Ингар приехал на несколько дней, и я уверена, что сейчас эти оболтусы выясняют, кто лучше владеет клинком или кто удачливей в охоте. Кстати, а когда ты соизволишь нанести нам визит? Рейвен-Кэр теперь не узнать.
— Сын приехал домой, а ты… сбежала? — недоверчиво подняла бровь Попечительница.
— Угу, — призналась Таша. — Знаешь, я… дура я, наверное. Боюсь за него. Молодой, горячий, девять дуэлей за последний год. Каждый раз, когда он уезжает, мне кажется, что это навсегда. Конечно, я его встретила, приласкала… хотя, согласись, ну зачем молодому рыцарю материнская ласка? Ему, как мне кажется, дедова коллекция оружия интереснее, чем вечер со мной у камина. Да и ласка нужна, скорее, другая. Ну, ты понимаешь.
— Это тебе кажется, — покачала головой собеседница. — Нет никого дороже матери, уж поверь мне, я знаю.
Ее губы чуть заметно поджались, чуть дрогнули пальцы, сжимающие тоненькую ножку бокала, словно реагируя на давние, подёрнутые тенью прожитых лет, но по-прежнему болезненные воспоминания.
— Прости, — выставила перед собой ладони Таша. — Я не хотела тебя огорчить.
И тут же попыталась сменить тему, хоть и несколько неуклюже — несмотря на возраст, по меркам обычных людей уже признаваемый за старость, она так и не научилась искусству легкой, непринужденной светской беседы, когда унизить собеседника можно так, что он поймет оскорбление лишь спустя несколько дней. А уж уходить от неприятных тем — это искусство в высших кругах знати осваивают в первую очередь. Таша не умела лавировать в бурных словесных течениях, предпочитая называть вещи (а, при случае, и собеседников) своими именами. Именно поэтому за последний год дуэлей у неё было лишь немногим меньше, чем у сына. О половине не знал и Ангер.
