Джо Аберкромби - Последний довод королей
«Притворство, конечно. Что еще это может быть? Но все-таки она делает это очень, очень хорошо…»
Первый закон
Ферро сидела и смотрела на свою руку. На ту, в которой она держала Семя. Рука выглядела так же, как обычно, но ощущалась по-иному. Она оставалась холодной. Очень холодной. Ферро укутывала ее в одеяла, опускала ее в ванну с горячей водой, подносила к огню — так близко, что едва не обожглась.
Ничего не помогало.
— Ферро… — прошептали голоса так тихо, словно ветер прошелестел за оконной рамой.
Она вскочила на ноги, сжимая в руке нож. Внимательно осмотрела углы комнаты. Ничего. Ферро наклонилась и заглянула под кровать, под высокий буфет. Свободной рукой отдернула занавески. Никого. Она знала, что никого не найдет.
Но она слышала их.
Глухой, тяжелый стук в дверь. Ферро выпрямилась, тяжело дыша сквозь зубы. Еще один сон? Еще один призрак? В дверь снова тяжело постучали.
— Входите! — зло прокричала она.
Дверь открылась. Байяз. Он приподнял бровь, взглянув на ее нож.
— Ты слишком любишь ножи, Ферро. Здесь нет врагов.
Она смотрела на мага прищуренными глазами. Она сомневалась.
— Что произошло, что это был за ветер?
— Что произошло? — Байяз пожал плечами. — Мы победили.
— А что это были за призраки? Тени.
— Я никого не видел, кроме Мамуна и его Тысячи Слов. Они понесли заслуженное наказание.
— Ты не слышал голоса?
— За громом нашей победы? Я не слышал ничего.
— Я слышала. — Ферро опустила нож и сунула его за пояс. Пошевелила пальцами своей изменившейся руки. — Я еще слышу их.
— И что они говорят тебе, Ферро?
— Они говорят о замках, о воротах, о дверях. Призывают открыть их. Всегда говорят о том, что нужно открыть их. Спрашивают о Семени. Где оно?
— В целости и сохранности. — Байяз взирал на нее безучастно. — Если ты на самом деле слышишь существа с Другой стороны, помни, что они сотканы из лжи.
— Не только они. Они просят меня преступить первый закон. Как это сделал ты.
— Ну, истолковать это можно как угодно. — Байяз горделиво поджал губы. Так, словно он достиг чего-то чудесного. — Я усовершенствовал метод Гластрода с помощью открытий мастера Делателя, а в качестве инструмента моего искусства использовал Семя. Результаты… — Он удовлетворенно вздохнул. — Ну, ты была там. Прежде всего это был триумф воли.
— Ты подделал печати. Ты поставил мир на грань гибели. Рассказчики Тайн…
— Первый закон — это парадокс. При любом превращении ты имеешь дело с нижним миром, и это всегда рискованно. Если я перешел границы, это лишь говорит о масштабе моего дела. Теперь мир в безопасности? Я не собираюсь извиняться за свою способность смотреть далеко вперед.
— Погибли люди. Умирают сотни мужчин, женщин, детей. Так же, как в Аулкусе. Эта болезнь… она из-за того, что мы сделали. Так ты смотришь вперед? И видишь могилы?
Байяз пренебрежительно дернул головой.
— Неожиданный побочный эффект. Цена победы была такой же и в древние времена и будет всегда.
Он смотрел на Ферро, и в его взгляде была угроза.
— Даже если я преступил первый закон, что с того? Каким судом ты меня осудишь? Как подберешь присяжных? Ты вернешь из тьмы Толомею, чтобы свидетельствовала против меня? Или отыщешь Захаруса, чтобы он прочел обвинение? Или вытащишь Конейль с края света, чтобы она вынесла вердикт? Приведешь великого Иувина из страны мертвых, чтобы он огласил приговор? Вряд ли. Я первый из магов. Я главный судья, и я заявляю, что я прав.
— Ты? Нет.
— Да, Ферро. Тот, кто имеет власть, всегда прав. Это мой первый и последний закон. Единственный закон, который я признаю.
— Захарус предупреждал меня, — пробормотала она, думая о бескрайней равнине, о старике с диковатыми глазами, о его птицах. — Он уговаривал меня бежать, бежать без оглядки. Надо было слушать его.
— Слушать слова этого обрюзгшего пузыря, раздувшегося от сознания собственной добродетели? — Байяз усмехнулся. — Возможно, и надо было, но тот корабль давно уплыл. Ты радостно помахала ему с берега рукой и предпочла утолить свою ярость. И ты радостно насытилась ею. Не будем притворяться, будто я обманул тебя. Ты знала, что нам обоим суждено идти темными тропами.
— Я не ожидала… — Она сжала свои ледяные пальцы в кулак. — Не ожидала такого.
— А чего же ты ожидала? Я-то думал, ты потверже. Оставим философию тем, у кого больше времени и меньше дел. Вина, сожаление, добродетель? Это все равно что говорить с великим королем Джезалем. Не хватит терпения. — Он повернулся к двери. — Тебе следует оставаться при мне. Возможно, со временем Кхалюль пришлет других агентов. Тогда мне снова понадобятся твои таланты.
Ферро усмехнулась.
— А до того? Сидеть здесь с призраками?
— А до того, Ферро, улыбайся. Если ты помнишь, как это делается. — Байяз блеснул белозубой усмешкой. — Ты получила свое отмщение.
Ветер разрывал пространство, вился вокруг нее, полный призраков. Ферро опустилась на колени в одном конце ревущего туннеля, уходившего в небо. Мир был тонким и хрупким, как кусок стекла, готовый треснуть в любой момент. За его пределами была бездонная пустота, полная голосов.
— Впусти нас…
— Нет!
Она высвободилась, с трудом поднялась и встала, покачиваясь, на полу рядом с кроватью. Каждый ее мускул был скован, точно от мороза. Но сражаться было не с кем. Еще один сон, всего лишь сон.
Она совершила ошибку, когда позволила себе уснуть.
Длинная полоса лунного света дотянулась до нее, скользя по полу. Окно, откуда проникал этот свет, было приоткрыто, через него сочился ночной ветерок, охлаждавший ее вспотевшую кожу. Ферро подошла к окну, закрыла его на задвижку и обернулась.
В густом сумраке у двери кто-то стоял. Человек с одной рукой, одетый в лохмотья. Части доспехов, удержавшиеся на нем, были исцарапаны и побиты. Присыпанное пылью лицо распалось, кожа лохмотья ми свисала с белых костей, но даже в таком виде Ферро узнала его.
Мамун.
— Мы снова встретились, демоническое отродье.
Его сухой голос шуршал, как ветхая бумага.
— Я сплю, — прошептала Ферро.
— Ты пожелаешь, чтобы было так.
Он мгновенно пересек комнату. Его рука обхватила горло Ферро, словно защелкнулся замок.
— Голод дал мне силы вылезти из-под завалов, раскапывая землю руками. — Его сухое дыхание щекотало ей лицо. — Я сделаю себе другую руку из твоей плоти, чтобы опрокинуть Байяза и отомстить за великого Иувина. Пророк предвидел это, и я превращу его видение в истину.
