Валентин Искварин - Естественно, магия (СИ)
— Хранительница! — заревел монстр.
— Хоть вообще ничего не говори! — посетовала Дремлющая Красавица.
— Ну, извините, — Виктор усмехнулся. Гора сумбура! Кажется, если бы не их вежливость, они бы уже были далече, да вот попрощаться остались…
— Не только — чтобы попрощаться. Но нам нужен ты…
— Что!?
— Твои воспоминания! — поспешила успокоить его Арда. — Вспомни свой последний день в родном мире. И тех, кого ты там и тогда ненавидел.
— Но… я никого не ненавидел, — растерялся Виктор.
— Это хорошо, — Арда ещё смягчилась, чувствуя, что собеседник не уходит от сотрудничества. — Пусть будут те, кого ты побаивался, недолюбливал, кому не доверял… Может, даже в последние часы…
— Да я, как проснулся, и трёх часов не пробыл в своём мире в то утро!
— Ты хочешь спросить, и я сразу отвечу: твоя тяга к магии позволила… привести тебя, а то, что тебя отталкивает, поможет мне отправить нас.
— И вы вселитесь в кого-то? Начнёте жизнь в…
— Нет! — ответил Люций. — Мы уже там: лишённые магии, но желающие её. И такими же останемся, потому что ты от нас оттолкнёшься.
— Иначе образ… — Хранительница осеклась уже самостоятельно.
— Не понимаю, — признался Виктор.
— И это очень хорошо, — убийственно серьёзно заявила Арда. — Итак, вспоминай!
— Э…
Тот последний день завертелся перед мысленным взором, зашумел в ушах, бросил в пот, заставил скривиться, улыбнуться и, наконец, открыть глаза в ужасе. Но это дикое падение в память ничего не дало! Ну, не было тех, кого он ненавидел!
— Есть! — воскликнула Арда. — Как раз трое. — И заговорила распевно: — Сорок два… восемь… три… три…
Виктор продолжал непонимающе смотреть на улыбающегося Люция, который поднимал руку в приветствии… и вдруг исчез! Причём без малейших магических возмущений!
— Четыре… одиннадцать… двадцать шесть… двадцать…
Пропал и зависший в невидимой клетке сокол Викки.
— Восемнадцать… пять… девятнадцать… семь… — допела Арда. — Я пока останусь, Витька. Посмотри себе под ноги.
Он глянул. Большущий мраморный короб. Да-а… его появления давненько ждали, ждали и его невнятных прозрений.
— Ага, готовилась долго, хотя и знала далеко не обо всём. Там две книги и шкатулка. Она — самое главное!
— Понятно, — бросил кудесник, всё-таки ошарашенный стремительностью происходящего.
— Внутри листок с адресом и списком всего, что надо будет положить в шкатулку. Тебе нельзя знать ни адреса, ни содержимого! А отправить всё должен бродяга из Парижа Фёдор Куклин.
— Дядя Федя!? — не сдержался Виктор.
— Ты уже обзавёлся здесь родственниками!? — не поверила Арда.
— А ты должна это знать?
— Пожалуй, не должна. А маленький блокнот должен открыть Танк, когда… когда лепестки улетят.
— Что!? А! ещё одно пророчество!?
— Ну, давай… — Хранительница будто опечалилась. — Так скажу: «Полнота под замком, пустота под надзором. Полнота над замком, пустота над взглядом. Замок на сердце, якорь на душу, камень на тело, древнему на спасение». Достаточно невнятно звучит — для пророчества?
Виктор с минуту пытался придумать хоть какую-то интерпретацию услышанной белиберды.
— Ну и хорошо, — она усмехнулась словно бы ещё печальней. — Ты поймёшь эти слова незадолго до срока. Ну, вот. Пора…
— Арда, а как ты уйдёшь?
— Когда ты откроешь сундук, начнёт работать заклинание. Но у тебя не более часа. А посылку отправить надо завтра до полудня.
— Круто…
— Да, — Арда вздохнула. — А теперь уходи. И когда мы встретимся, знай, что сейчас я счастлива!
122. Ветви распоряжений
В ушах ещё звучал голос Девы Хранительницы, а прохлада грота уже сменилась теплом рощи. И снова ни капли магии…
Все торопились. То ли чтобы победить свою нерешительность и опасения, то ли еще по какой причине, более серьезной. Например, чтоб не дать Виктору опомниться.
Напрасная боязнь: у него не было желания лить горькие слезы по их уходу. Ха! месяц назад его выволокли из мира, который он знал, разлучили с дорогими ему людьми! Да и тогда на раздумья о случившимся было очень немного времени. Долгие проводы — лишние слезы.
— А смертельная опасность отлично сушит слёзы! — Виктор рассмеялся. Уняв смех с истерическими нотками, он посмотрел на короб. — Сундук Ринсвинда. А что? Можно будет и так заколдовать на досуге.
И тут, словно справившись наконец-то с внутренним протестом, он вскочил, сделал два широких шага, схватился за крышку и потянул вверх. Арда выпилила в камне поразительно невесомую вещицу: от легкого движения крышка полностью откинулась, как картонная. Столь же лёгкой оказалась и магия. Маленькая сигнальная ракета, ушедшая ввысь и безвредно всосавшаяся в небо. Приблизительно так же сработало бы необходимое заклинание и авторства Виктора. Если у Арды свои пути в магии, то она ими не ограничивается.
Справа на дне лежал огромный фолиант с толстыми, необычными страницами. Кожа, видимо… Теперь, благодаря избыточной расторопности команды, есть, куда спрятать эту, надо полагать, информационную бомбу. И изучить в спокойной обстановке.
Рядом — три тетрадки с розовыми обложечками и ой-какими-миленькими цветочками в уголках. Типичные девчоночьи дневники. Виктор протянул руку к книжечкам, хотел взять, но пальцы дотронулись не до бархата и бумаги, а до камня! Сумасшедшая Арда куда больше была склонна к монументальности, чем пафосный Люций.
И шкатулка. Малахит с опаловыми фигурками мифических животных по краям крышечки. Тоже нечто сугубо девочкино. И адресат, надо думать, — девчушка где-то в Империи. И если внутри только записка, то вещи, которые надо послать, самые обычные, купить их можно практически где угодно. И навряд ли дорогие. Так что, отдать доброму дяде Феде, прибавить тыщонку — и забыть!
А что будет, если подглядеть? Если это — его судьба, за неимением лучшего слова, то почему бы не помочь ей? Или помешать, кстати! Вырваться из порочного круга, в котором только кажется, что инициатива изредка возвращается в твои руки, а на самом деле всё давно и прочно запрограммировано? Все действия уже прожиты, а потому и предугаданы!?
С другой стороны, зачем Арде делать ему пакости перед уходом? Значит, её рекомендации — к лучшему. К тому же, ей неведомо, что будет через десять лет. И можно предположить, этот же срок — верхний предел предсказанных и вынужденных действий. Ну, что ж, подождём…
