Кровные узы (СИ) - Романчик Анастасия Владимировна

— Знакомьтесь, это Гоша, — протянул учителю кролика Олег. — И я подарю его маме.

— Люди их едят…

— Не моя мама, — вместе с белым и пушистым Гошей мальчик направился домой.

Во дворе Тарален с детским недоумением наблюдал Янину реакцию умиления, когда Олег вручил ей кролика.

— Мне этого не дано понять, — произнес верон, когда подопечный присоединился к нему на скамейку.

— Он милый и пушистый, его приятно гладить.

— Это глупый вредитель, который быстро размножается, — не согласился с ним учитель.

— Еще он смешно шмыгает носом, — Олег насмешливо показал учителю, как шмыгали кролики.

— И случайно это не то животное, которое твоя бабушка добавила в пирог? — подозрительно уточнил Тарален.

— Оно самое, — подставил палец для стрекозы Олег. Насекомое бесстрашно приземлилось, давая мальчику себя рассмотреть.

— И этот когда вырастет, попадет в пирог?

— Скорее всего, если мама его не заберет домой.

— Мне никогда не понять человеческую расу…

Мальчик убрал руку за спину. Как бы верон ни был подготовлен к чужому миру, но некоторые различия в менталитете всё равно бросались в глаза. И не только ему…

Как-то не совсем трезвый местный батюшка верона хорошенько святой водой окропил под смех Олега.

— Еще немного и он бы изгнание бесов из вас провел, — сказал мальчик, когда они оказались наедине во дворе верона. — Теперь вы главный чернокнижник на деревне.

— Пора уезжать в город, — высушивал волосы полотенцем Тарален. — А то ко мне и вправду скоро за приворотами и сглазами будут очереди выстраиваться. И я ведь магию не использую…

— Для людей: вы посмотрели — человек споткнулся, уже магия. Еще в вашем присутствии животные себя необычно ведут.

Олег указал на топтавшуюся на макушке верона мухоловку-пеструшку.

— Тут я еще не разобрался, как правильно настроиться, — признался верон, снимая птицу с головы. — У людей много животных и не всегда понятно, какие из них домашние.

В поле зрения показалась крыса, едва она увидела веронов, как с испуганным писком удрала. Олег задумчиво проводил её взглядом и посмотрел на бесстрашную птичку.

— У меня давно назрел вопрос, — забрал мухоловку у верона Олег, разглядывая её со всех сторон. Она не только не пыталась улететь, но еще и глазки прикрыла, словно задремала. — Эти птицы не домашние, почему они нас не боятся? Крысы бегут, а птица — нет.

— Крысы — вредители, а эта птичка ест вредителей, как и мы, — просто отвечал верон. — Мы отпугиваем вредителей и привлекаем полезных животных.

— Что попадает у вас под категорию вредителей? — спросил Олег. — Крысы понимаю, но вы так же назвали глупым вредителем кролика.

— Вредители вредят сельскохозяйственным культурам или полезным животным, таким как ваши пчелы.

— И кролик вредитель, потому что ест морковку? — поджал губы Олег.

— Я не думаю, что в его рационе только морковка, иначе бы наш инстинкт на него не срабатывал. Мы тысячелетия наши инстинкты на такие вещи затачивали.

— Почему нас боятся домашние собаки? Волк не боится, а собаки боятся. Здесь тоже виноват их рацион питания?

— Отчасти, еще очень многое зависит от повадок самого животного. Например, ваша Гайка только при первой встрече меня испугалась, потому что не поняла, кто я такой, а вот собака напротив каждый раз визжит, едва меня видит, — Тарален указал на соседний двор, где как раз высунулся крупный пес и сразу спрятался в будке.

— Почему? — Олег погладил задремавшую мухоловку. — В чем разница?

— Гайка — безобидная собачка, а тот, что напротив и на ребенка с удовольствием нападет. И потом он занимался, скорее всего, каннибализмом. Щенков съел или что-то такое. Нас каннибалы боятся. Если ты обратишь внимание, то и не все птицы ко мне подлетают, некоторые меня боятся.

— Буду знать…

— Человек вообще много приучил животных, которых нам приучать даже в голову бы не пришло. Например, его.

На палец верона приземлился белоснежный голубь с красивым хвостом.

— О… мне не хочется его съесть, — сконфуженно признался Олег. — Обычно я ненормально себя веду, когда их вижу… всё время сожрать хочется.

— В этом и парадокс, что тебе не хочется его съесть, — почесал грудку голубя Тарален. — Человек его приучил и изменил повадки, хотя его дикие товарищи самые настоящие жадные до еды глупые вредители. Для меня это интересный опыт. Вернусь на родину, расскажу друзьям из сельскохозяйственного содружества о ручных вредителях.

— Неужели для вас ручной голубь настолько необычное явление?

— Да, мы привыкли охотиться на вредителей и употреблять их в пищу, но не приучать их. Молодые расы вносят разнообразие в наше закостеневшее мышление. Хотя бы взять это, — Тарален указал на хлам со свалки. — Просто кладезь новых знаний.

Олег скептически скосил взгляд на старую технику, местами покрытую ржавчиной.

— Зачем вы таскаете их со свалки? — спросил мальчик. — Оно же всё вышло из строя.

— Ресурсы надо беречь, — парировал верон, позволяя голубю улететь. — Молодые расы не ценят время, ресурсы и природу. В поисках нового, они губят старое. Наше общество построено на принципе гармонии с природой и приумножении природных ресурсов. Мы достаточно древняя раса, чтобы представлять, что бывает с теми, кто живет одним днём и не думает о завтра.

— Хотите сказать, что у вас нет свалок? — не поверил Олег.

— Нет, у нас давно безотходное производство, поэтому человеческие свалки для меня просто какое-то кощунство над природными ресурсами. Как я могу пройти мимо, когда это всё можно разобрать и использовать повторно? — верон эмоционально показал на хлам обеими руками.

— Дядя Леонид, почему тогда на Размараль постоянно нападают? — отпустил птицу Олег. — Если у вас есть технологии, которые позволяют сберечь ресурсы и приумножить их, зачем у вас их хотят отобрать силой? Почему просто не попросить?

— Потому что проще ресурсы отобрать, чем сберечь и приумножить, — отложил полотенце Тарален, состроив грустную мину. — И тем, кто привык жить на широкую ногу не понять нашей философии. Увы, не все расы открытых миров разделяют наше мировоззрение и готовы чем-то жертвовать для того, чтобы сберечь свои миры. Особенно своим удобством мало кто готов жертвовать. Например, человеку скажи, что завтра у него отберут телефоны из-за вреда для экологии. Откажется ли человек от удобного телефона?

— Думаю, что нет…

— А мы отказывались от удобств и искали иные варианты. И даже сейчас я разбираюсь с этим хламом со свалок в поисках новых решений. Всё, что узнаю здесь, я незамедлительно передам своим. О животных, о технологиях, обо всем. И в такие моменты я не думаю о собственной выгоде и обогащении. Я думаю о своем мире и доме.

Олег сел за стол и положил подбородок на руки.

— Мне поначалу казалось, что вы какая-то большая секта, — признался мальчик, неотрывно глядя на верона. — Все такие с высокими идеалами, как хомяки всё в дом тащите. Мне и сейчас не верится, что вы действительно не притворяетесь. Но я наблюдал за вами всеми в кровных узах… вы все там такие хозяйственные хомяки. Люди другие.

— Просто люди молодая раса, Олег. У них еще не настолько высокий уровень самосознания, как у нашей расы. Людям бы еще пару тысячелетий развития не помешает.

— Мы скоро уезжаем в город, вы поедете с нами? — решил сменить тему Олег.

— Да, куда ты, туда и я…

Неожиданно верон насторожился, резко меняясь в поведении. Олег обратил внимание, как Тарален проводил нехорошим взглядом прошедшего мимо его забора незнакомца. Грузного внешне ничем не примечательного мужчину средних лет с пузиком в клетчатой одежде с панамкой.

Верон даже воздух втянул как хищник.

— Что с вами? — спросил мальчик, ощущая неясную тревогу.

Вместо ответа, Тарален подошел к забору, и некоторое время смотрел вслед незнакомцу.

— С вами всё хорошо?

— Иди домой, — резко бросил верон, а сам последовал за человеком.

Но вместо того, чтобы пойти домой, Олег сам засеменил за Тараленом и сразу обратился к брату: