Миштофт - Везде светит солнце. Дилогия (СИ)
-Мне и тебе выгодно воевать с ними. Так, войдя потом в Илию с нашей армией, мы не будем считаться захватчиками, потому что не нам суждено начать эту войну. Никто не посмеет крикнуть: "Вы не имеете права!" - право отомстить принцу Алилу у нас никто не отнимет, и убив законных правителей, ты и я станем править тремя странами - всем нашим миром. Придёт день, и земли Валевии освободятся от ослепительного сияния лиизий и вся страна будет свободна для жизни многих существ. А я оставлю для себя в Сонной долине поле лиизий, защищу её своей магией и никто, даже веи, не смогут проникнуть туда. Так - три страны лишатся границ и весь материк превратится в одну страну - в Селию.
-Удивительно. Неужели у нас получится?
-У нас уже получается, любимая.
-А как ты поступишь с избранницей Провидца?
-Я ещё не решил,- соврал Гелий. Вечером он вернулся с Флиура, не найдя на острове Сильвию. Обрушив своё негодование на ирнцев и друзей избранницы, он так и не смог узнать, куда исчезла девушка. Небо и земля содрогались от беснования колдуна, но все твердили ему одно и то же - ничего полезного. Только Шеку удалось внести кое-какую ясность в исчезновении Сильвии, но это не прибавило колдуну знаний о том, где начать поиски. Кто-то выкрал единственное опасное оружие против Гелия, и теперь колдун сильно переживал, что так долго тянул с расправой над избранницей. Он не хотел зря волновать трусливую Полию, поэтому соврал, словно ничего страшного не случилось. А на самом деле не только война, но и пропажа Сильвии очень беспокоили его теперь. У Гелия не получалось догадаться кому пришло в голову дерзнуть выкрасть Сильвию. С самого начала он подумал на Грагару и впервые почувствовал испарину на лбу от страха - да, он боялся, что хитрая хамут сумеет направить силу Сильвии против колдуна, как и предсказывал Провидец. Поэтому Сон не шёл к Гелию до самого утра, когда было уже поздно ложиться спать, потому что на землю Селии обрушилась прыгучая армия Алила - карабы...
19.
Сильный ливень обрушился на Флиур той ночью. Ручьями он размывал почву. Быстрыми струями воды дождь уже хозяйничал не только в небе, но и на земле. И хотя многие животные попрятались от него в норки, а птицы укрылись в гнёздах под навесом больших листьев, всё-таки все радовались долгожданной прохладе и свежести, которые появились во время дождя. ОТ земли поднимался чудный аромат, не сравнимый ни с чем, потому что только потоку с небес удавалось выманить его из почвы и растений. Даже ветер как-то по-другому начинал веять, словно приспосабливаясь к дождевому спектаклю, и если ноги находились в тепле, а тело не ощущало сырости, то наблюдать за эти действом было одно удовольствие. Бесчисленным количеством капель ливень омыл раны раненных этой ночью, после посещения острова Гелием. Небесная вода затушила и пожары, которые породило беснование колдуна, и охладила жар в сердцах побеждённых ирнцев и харков. Никто не смог дать отпор Гелию, островитянам пришлось отвечать на вопросы, а мабринцы упрямо молчали - но и те, и другие не могли похвастаться превосходством перед колдовской силой. В разные стороны Гелий разбрасывал людей, рвал на куски, запугивал и пытал, но никто не мог сказать ему где Сильвия, потому что никто не знал этого. Только Шек, изнемогая от боли, сохранявший молчание из чувства отвращения и из принципа не поддаваться,- нечаянно выдал своими мыслями всю картину исчезновения своей ученицы и подруги. Только тогда Гелий понял, что бесполезно допытываться у этих бедолаг правды, которой, по сути, не существовало, кроме неизвестности.
Саша и Авион отыскали Шека в лесу. Лишь по счастливой случайности обоим друзьям, отправившемся на поиски избранницы и её хулиганистого учителя, удалость избежать гнева колдуна. Израненного харка они принесли в горный город и отдали заботы местного целителя и его помощников, которые с ног сбивались, помогая всем жертвам Гелия. Госпиталь устроили в двух домах долины, и Мали, проходя мимо лежанок раненных и видя их страдания, начинал ощущать нарастающую ненависть ко всем чужакам, которые появились на острове - это из-за них его народ (так он теперь называл ирнцев) снова мучился и истекал кровью. Поэтому, когда Саша и Авион принесли бездыханное тело харка, глава Ирна воскликнул своим воинам:
-Убейте этого харка!
Саша и Авион выхватили свои ножи, чтобы отразить удары любого, кто посягнёт на жизнь их раненного друга, к ним сразу же присоединились базаны. Новое кровавое действо вот-вот должно было разыграться у дверей первого госпиталя. Мали стоял в дверном проёме, за его спиной любопытные помощники целителя, а снаружи правым боком к нему, а левым - к ирнским воинам встали охотники и два клона. Руки напряжены, глаза пытаются заметить любое движение противника, ещё секунда и клинки омоются в крови. Никто не видит, как на этот холм спешит подняться Вероника, сердцем почувствовав опасность, угрожающую и Саше, и Мали - двум мужчинам, которых она полюбила в своей жизни. Падая и снова поднимаясь, цепляясь за траву руками, она спешила помешать кровопролитию. Расталкивая толпу, Вероника выбежала вперёд и её испуганный взор, казалось бы, должен был тронуть Мали и Сашу, но коснулся сердца и разума только последнего. Глава Ирна хотел так же сильно избавиться от Вероники, как и от чужаков, чтобы вырвать из себя эту бесконечную борьбу между ревностью, остатками любви, между нежностью и гордостью - проще было оборвать эту связь, оставив себе только сына. И теперь только шаг отделял Веронику от гибели, заступись она хотя бы одним словом за чужеземцев. И мельком взглянув на дикаря, Саша догадался об этом. Но было уже поздно. Молодая женщина всего лишь выкрикнула одно слово:
-Остановитесь,- и кто-то из воинов Мали пустил стрелу ей в сердце. Боль и разочарование застыли на лице Вероники, и она упала в объятия, подбежавшего к ней, Саши. Безмолвно закрылись любящие глаза навсегда, разжигая в Саше ненависть и подталкивая его напасть на воинов Ирна, мстя за смерть столь светлого создания, каким была Вероника. К нему присоединились друзья, и бессмысленный бой начался. Женщины разбегались в разные стороны, мужская кровь вновь лилась рекой, а когда Мали, видя что его воины не могут справиться с такой маленькой кучкой чужеземцев, присоединился к сражавшимся, в воздухе раздался предупредительный вой труб харков. И в ту же секунду армия мабринцев показалась на вершинах гор и начала быстро спускаться вниз. Увидев врага, ирнцы - и женщины, и мужчины,- в панике и от злости на самих себя закричали, потому что только единицы захватили с собой мечи и копья, покидая родные жилища. И теми воинами, кто был вооружён, были как раз только те, кто схватился не на жизнь, а на смерть с четырьмя чужаками. Но повернуться к врагу спиной и убегать из собственного города никто из ирнцев не пожелал, наоборот - они ринулись на харков с голыми руками. И пока обе армии сближались, на холме продолжался поединок между Мали и Сашей, ибо только дикарь оставался ещё в живых, потеряв с десяток своих лучших и преданных воинов. Авион и базаны стояли в стороне и поглядывали то на друга и главу города, то на армию харков, с которой вот-вот и им предстояло сразиться, чтобы погибнуть, ибо победить или попасть всего лишь в плен для них не представлялось возможным. Из окон госпиталя на разыгравшуюся трагедию смотрели ирнцы и их целители, но спасения уже никто не видел. Каждый приготовился к смерти, кроме Саши, которому во что бы то ни стало следовало победить дикаря, иначе гибель Вероники навсегда осталась бы на его (Сашиной) совести. Хотя противник был силён и опытен, и ловко отражал удары и увёртывался от выпадов охотника, Саша, скрепя зубами, наступал снова и снова. Они оба истекали кровью, и раны, полученные в поединке, доказывали Мали, что он сражался с человеком, равным себе. В удачный момент Саша перекинул нож из правой руки в левую и, неожиданно для своего противника, вонзил ему клинок по самую рукоять в живот. Почти в тот же миг, вырывая лезвие из живота, охотник нанёс своей жертве последний смертельный удар в сердце и издал такой сильный крик не радости, а отчаяния, что его услышали обе армии и остановились. Холм находился далеко от них, и трудно было разглядеть победителя, но почему-то и ирнцы, и харки догадались, что умер глава Ирна.
