Клайв Стейплз Льюис - Хроники Нарнии
– Такими они и были, – возразила Джил.
– Сейчас свет зеленее, – настаивал Хмур.
– Думаешь, они гаснут? – спросил Юстэс.
– Да уж вечно светить не будут, – ответил квакль. – Но ты не унывай, Юстэс. Вода вроде течет помедленней.
– Что с того, друг, – сказал принц, – если мы не можем выбраться? Простите меня! Это моя гордыня и моя страсть задержали нас у самого входа в Бисм. Ну, вперед!
Дорога тем временем менялась. Верхний свод Подземья был уже так близко, что даже при тусклом свете они отчетливо видели его. Мощные грубые стены теснили их со всех сторон. Им попадались кирки, лопаты, тачки – несомненно, здесь недавно копали.
Наконец, свод навис так низко, что Хмур и принц стукнулись об него головами. Все спешились и повели лошадей рядом. Дорога была неровной, и каждый шаг приходилось делать с осторожностью. Вдруг Джил вскрикнула. Свет впереди исчез, свет позади – тоже. Они оказались в полной темноте.
– Мужайтесь, друзья, – раздался голос принца. – Погибнем мы или спасемся, Аслан нас не оставит.
– Вы правы, ваше высочество, – отозвался Хмур. – А если застрянем, тоже есть своя польза: родные сэкономят на наших похоронах.
Джил промолчала. (Если вы не хотите, чтобы другие знали, как вы напуганы, самое мудрое – молчать: голос вас выдаст.)
– Чем здесь стоять, – сказал Юстэс, – можно с таким же успехом идти дальше. – Голос его дрожал, и Джил поняла, что поступила правильно.
Хмур и Юстэс тронулись первыми, вытянув вперед руки, чтобы ни на что не наткнуться. Джил и принц шли следом, ведя лошадей.
– Интересно, – послышался голос Юстэса, – это мне кажется или там впереди свет?
И тут же заговорил Хмур:
– Стоп. Это тупик. Здесь земля, а не камень. Что ты сказал, Юстэс?
– Аслан свидетель, Юстэс прав, – начал принц. – Здесь что-то вроде…
– Это не дневной свет, – возразила Джил. – Он холодный, голубой…
– Все лучше, чем тьма, – заметил Юстэс. – А можем мы к нему подобраться?
– Он не впереди, а над нами, – сказал Хмур. – Наверху той стены, в которую я уперся. Не могла бы ты, Джил, взобраться мне на плечи и посмотреть, что там такое?
Глава пятнадцатая
О том, как исчезла Джил
Свет, как это ни странно, ничего внизу не освещал. Было слышно, но не видно, как Джил пытается взобраться кваклю на спину. Точнее, было слышно, как он говорит ей: «Не обязательно тыкать мне пальцем в глаз… и ставить ногу мне в рот…», а попозже: «Давай, давай, я держу тебя за ноги, руками ты сможешь опереться».
Юстэс и принц подняли головы и увидели темный контур головы на фоне слабого света.
– Ну как? – закричали они оба.
– Это дыра, – ответила Джил. – Я бы проскользнула в нее, если бы поднялась еще немного.
– А что там видно? – спросил Юстэс.
– Пока ничего, – ответила Джил. – А ну-ка, Хмур, встану-ка я тебе на плечи, чем сидеть на них. Я могу держаться за край.
Они услышали, как она возится, затем увидели ее силуэт на фоне серого света.
– Знаете… – начала Джил и вдруг закричала, но не от испуга. Звук был такой, словно рот ей прикрыла чья-то ладонь или в него что-то натолкали. Затем она вновь обрела голос, и ей казалось, что она кричит изо всех сил, но никто ничего не слышал, и тут случилось сразу две вещи: во-первых, пятно света на секунду пропало; во-вторых, все услышали шорох и пыхтение. Голос квакля проговорил, задыхаясь:
– На помощь! Быстрее! Держите ее за ноги! Кто-то тащит ее! Вон там! Нет, здесь! Ой, уже поздно!
Отверстие и холодноватый свет по-прежнему были видны, но Джил исчезла.
– Джил! Джил! – в отчаянии кричали они. Ответа не было.
– Ты что, не мог ее удержать? – возопил Юстэс.
– Не знаю, – тяжело вздохнул квакль. – Такой уж я уродился, неудачник. Судьба, что называется. Из-за меня погибла Джил, я ел говорящего оленя – все не вина моя, а судьба.
– Позор нам и печаль! – сказал принц. – Мы послали отважную юную деву в стан врагов, а сами – в безопасности.
– Ну, не так уж все плохо, – возразил Хмур. – Мы не в безопасности, мы умрем с голоду.
– Интересно, а я смогу пролезть там, где Джил? – спросил Юстэс.
А с Джил произошло вот что. Когда она высунула голову из дыры, то оказалась не в люке, а как бы на балконе. Она так долго была в темноте, что поначалу ничего не могла различить и разобрала только, что вокруг не солнечный дневной мир, как она надеялась. Воздух был мертвяще-холодным, свет – бледно-голубым. Что-то шумело, в воздухе летали какие-то белые шары. Затем она услышала топанье ног, звуки скрипок, дудочек и барабана. Джил осмотрелась. Она выглядывала из дыры в склоне холма. Все было белым-бело, вокруг толпилось множество существ, и она открыла рот от изумления, узнав невысоких ловких фавнов и дриад с волосами-ветками. Приглядевшись, она поняла, что они танцуют, но танец их столь сложен, что разобраться в нем сразу никто бы не смог. До нее вдруг дошло, что бледный свет исходит от луны и что белизна кругом – снег. В темном морозном небе сияли звезды, темные колонны позади танцующих оказались деревьями. Значит, путники не только поднялись в свой верхний мир, но и очутились в самом сердце Нарнии. У Джил голова закружилась от радости, а музыка – веселая, волшебная, легкая, исполненная добрых чар, – привела ее в полный восторг.
Все это быстрее увидеть, чем описать. Джил почти сразу повернулась, чтобы сказать друзьям: «Знаете, все отлично! Мы выбрались, мы дома!» – но произнесла только «знаете», и вот почему. Вокруг танцующих кольцом кружили гномы в лучших своих нарядах. На головах у них были красные капюшоны, отороченные мехом, с золотыми кисточками, а на ногах – высокие меховые ботинки. Они бросались снежками, это и были те белые шары, которые видела Джил. Они не швыряли их в танцующих, как глупые мальчишки, – нет, они бросали их в такт музыке, и столь точно, что, если бы танцоры ни разу не сбились с ноги, ни один снежок не попал бы в живое существо. Танец этот – Большой Снежный Танец – исполняют ежегодно в первое снежное полнолуние. Конечно, это еще и игра, потому что танцоры нет-нет да сбивались и получали снежком в лоб, и никто не насмехался, все радовались. Если танцуют уж очень хорошо, снежок ни в кого не попадает. Когда мороз, и уханье сов, и лунный свет разгорячат лесных созданий, они пляшут до утра, и я бы очень хотел, чтобы вы их увидели.
Едва Джил произнесла «знаете», она запнулась просто потому, что огромный снежок, пролетевший между танцорами, попал прямо в нее и залепил ей рот. Сейчас она не обиделась бы, если бы в нее попали и двадцать снежков; однако с набитым ртом говорить невозможно. Когда Джил выплюнула снег и обрела голос, она почти все забыла от возбуждения. Она просто высунулась из дыры, как могла, и закричала танцорам:
