Стивен Эриксон - Сады Луны
– Постой, Шалисса! Послушай, что я тебе скажу. Брось ты этого идиота Горласа с его шпагой. Еще какой-нибудь год, и мой дядя официально представит меня твоим родителям. Ты слышала про моего дядю Мамота? Он известный историк.
Шалисса презрительно поморщилась.
– Спустись с крыш на землю, воришка! Историк? Безвестный старикашка, у которого вечно пальцы в чернилах. Есть ли у твоего дяди богатство? А влияние? Молчишь? А Дом Тольсома имеет все это, и в избытке. К тому же Горлас меня любит.
– Но я… – Крокус осекся.
Он ощущал себя последним глупцом. Разве ей нужны его объяснения в любви? Да и любит ли он Шалиссу после всего, что от нее услышал? Тогда зачем он пытается ее удержать?
– Я так и не понимаю, чего тебе от меня нужно? – спросила Шалисса.
– Н – не знаю, – промямлил он. – Раньше мне казалось… дружбы. Но какая может быть между нами дружба? Я же вор, который если и появляется в богатых домах, то лишь через окно.
– Зачем тогда придумывать разные глупости? – сердито бросила ему Шалисса.
Потом ее лицо неожиданно смягчилось.
– Не бойся, Крокус. Я об этом никому не скажу. Это будет нашей тайной.
На какое-то мгновение Крокус почувствовал себя маленьким ребенком, которого приласкала добрая и заботливая женщина. Ему стало очень хорошо.
– А знаешь, до знакомства с тобой я никогда не встречала настоящего уличного вора, – смеясь, добавила Шалисса.
Волна гнева смыла недолгую радость Крокуса.
– Настоящего вора? – с обидой выкрикнул он. – Да что вообще ты знаешь про настоящую жизнь? Ты никогда не видела кровь на своих руках. И как люди погибают, ты тоже не видела. Так что лучше не суйся в настоящий мир. Оставь его грязь нам. Мы привычные.
– Совсем недавно я видела, как погиб человек, – тихо возразила ему Шалисса. – И не хочу увидеть нечто подобное снова. Если это и есть «настоящая жизнь», мне такой жизни не надо. Оставь ее себе. Всего хорошего, Крокус.
Шалисса повернулась и пошла к дому. Крокус провожал ее взглядом, а слова, брошенные ею, продолжали звенеть в его ушах.
Потом он встал. Ноги подкашивались, как будто он безостановочно прошел десять лиг подряд. Крокус побрел в глубь сада. Только бы Апсалара никуда не делась. Меньше всего ему сейчас хотелось разыскивать эту девчонку.
Колотун встал как вкопанный. Паран схватил его за руку. Их глаза встретились. Лекарь решительно замотал головой.
– Как хочешь, капитан, но дальше я не пойду. Кто бы ни находился внутри этого… пня – это смертельный враг моему Деналю. Та сила… она чувствует меня. Она голодна и готова меня поглотить.
Дрожащей рукой Колотун вытер мокрый лоб.
– Лучше приведи девчонку сюда.
Паран выпустил его руку и шагнул на полянку. «Пень» успел разрастись и теперь был размером с небольшой стол. Вместо ножек он покоился на узловатых корнях, которые торчали у него по бокам. Капитану вдруг показалось, что земля вокруг того места залита кровью. Он похолодел.
– Капрал! – окликнул он Калама. – Скажи ей, пусть идет к Колотуну.
Ассасин, словно заботливый дядюшка, опустил девчонке руку на плечо.
– Иди, девочка, не бойся. Мы тоже скоро подойдем.
– Хорошо, – улыбнулась она и пошла туда, где стоял взводный лекарь.
Капрал смотрел ей вслед, почесывая щетину на подбородке.
– Никогда раньше не видел, чтобы Печаль улыбалась, – сказал он подошедшему Парану. – Знаешь, мне даже неловко как-то. Ну какой я ей друг?
Они видели, как Колотун что-то тихо втолковывает Печали. Потом лекарь коснулся рукой ее лба.
– Капрал, ты заметил, что буря стихла? – спросил Паран.
– Заметил. Только бы это не было затишьем перед новой.
– Кто-то погасил эту бурю. Я понимаю, чего ты опасаешься. Будем надеяться.
«На что надеяться?» – тут же мысленно спросил себя Паран.
Буря утихла, но вокруг назревало что-то иное.
– А ведь еще и двенадцатую стражу не пробили, – заметил он Каламу.
– Долгая ночь у нас впереди, капитан, – отозвался ассасин.
Вскоре они оба услышали какой-то странный возглас лекаря.
– Иди-ка к нему, капитан, а я пока тут постою, – сказал Калам.
Паран вопросительно посмотрел на чернокожего ассасина, но никаких разъяснений не получил. Пожав плечами, он пошел к лекарю.
Глаза Печали были закрыты. Она находилась в забытьи.
– Чужая власть над нею кончилась, – сказал капитану лекарь.
– Я тоже так подумал.
– Но здесь не все так просто, капитан. У нее внутри остался кто-то еще.
– Как это понимать?
– Я сам в толк не возьму. Только этот кто-то сумел выжить, пока Веревка владел ее сознанием. И сейчас я нахожусь перед выбором.
– Прости, лекарь, я что-то совсем тебя не понимаю.
Колотун присел на корточки. Взяв прутик, лекарь принялся вертеть его в руках.
– Этот кто-то – называй его присутствием, сущностью, призраком – он защищал разум девчонки, действуя наподобие алхимического сита. За последние два года Печаль совершила множество злодеяний. К счастью для нее, она их не помнит, иначе попросту свихнулась бы. Сущность внутри девчонки и сейчас воюет с ее памятью. Однако этой сущности требуется помощь извне. Она уже не так сильна, как прежде. Скажу тебе больше: эта сущность умирает.
Капитан тоже опустился на корточки.
– И ты намерен предложить этой сущности свою помощь?
– Я же сказал: здесь не все так просто. Я не знаю ее замыслов. Не знаю, куда ведут ее пути. А вдруг эта сущность воспользуется моей помощью для своей корысти? Вдруг она решила полностью завладеть сознанием девчонки?
– Ты меня совсем запутал, Колотун. Насколько я понял, внутри девчонки живет некая сущность, до недавнего времени оберегавшая разум Печали от пагубной власти Веревки. И теперь ты опасаешься, что эта сущность просто дожидалась своего часа, чтобы безраздельно завладеть сознанием девчонки. Может, для магов твои слова и имеют какой-то смысл, а я в них вижу явное противоречие.
Лекарь вздохнул.
– Есть вещи, где смысл поставлен с ног на голову и внешне выглядит как полная бессмыслица. И все-таки определенный смысл тут есть. Смотри, капитан. У сущности, которая помогала Печали, нет своего тела. Ей некуда идти. Можно задать вопрос: а почему она не найдет себе кого-то другого? Я думал и об этом. И знаешь, до чего додумался? Наверное, внутри Печали живет часть души кого-то, кто раньше был ей близок. Возможно, какой-то родственницы. Может, даже ее матери, хотя утверждать не буду. И она готова отдать всю себя, чтобы девчонке жилось спокойно.
– Ты считаешь, эта сущность принадлежит женщине?
– Сущность не имеет пола. Но изначально… да, похоже, то была женщина. Если б я знал, что с ней случилось! Единственное чувство, которое я уловил у этой сущности, – беспредельная грусть. Я еще никогда не встречал подобной грусти. Может, потому девчонка и выбрала себе такое имя – Печаль?
