Сергей Жилин - Иоанниты
Рассказ занял много времени. Часто приходилось задерживаться и растолковывать всё на пальцах, особенно когда мы увязли в беспределе профессоров Университета Шроленсоуна. Я в них и сам не силён.
И так, под несмолкаемый шумовой фон членов банды, мне удалось вооружить Викторию всем, что знаю сам.
Хотя сомневаюсь, что эти знания – оружие, а не обуза.
– Теперь я должен добраться до Монарха, зная лишь то, что около недели назад он отправился в Фанек за профессором Андре Ремапом.
– Это тебе сказал тот аронакес, которого ты убил? Мог врать, – раскритиковала бандитка мою доверчивость.
– Он этого не говорил никому, – сглотнул я. – Только слышал.
– Не понимаю…
Разумеется. Оберегая Викторию от страшного дара и чудовищного соблазна, я самолично вырвал из учебника страницы про чтение мыслей. Не заглядывай в чужой дом, как говорится…
– Виктория, послушай, то, что я сейчас расскажу, очень важно, – я нервно выдохнул. – Дело в том, что иоанниты умеют читать мысли. Но они этого не делают, потому что это очень опасно: прочитав чужие мысли, иоаннит сходит с ума, его сознание не выдерживает ещё целой жизни.
– То есть, все до единого мысли и эмоции переходят в твою голову? Ужасно-то так… А почему нельзя прочитать совсем немного?
– Когда-то иоанниты это умели, сейчас же нет. Поверь, читать мысли очень легко, этому даже учиться не надо. И это очень опасно, так что, пожалуйста, даже не думай пробовать!
Испуганный тон убедил девчонку – та интенсивно закивала и даже сделала крестообразное движение левой рукой (наверно, знак клятвы).
Но тут же у неё перехватило дыхание от догадки…
– Так ты прочитал мысли того…
– Да, пришлось. Сотрудничать с ним слишком опасно, а выведать нужные сведения иначе не вышло бы.
– Значит, ты сойдёшь с ума?
– Я умру. Я не сказал, но это летально… – выдавил я через силу.
Виктория совсем растерялась, поникла. Её хватило на один единственный вопрос:
– И сколько тебе осталось?
– Вообще, прочитав мысли, иоаннит редко протягивает больше суток. Но я всё спланировал, – я задрал рукав, продемонстрировав дочери чёрный браслет. – Это Ярмо Быка, старинный артефакт, хранившийся в Соборе Святого Бруно, там у нас тайники. Название не отражает сути, но он создан как раз для того, чтобы укрепить сознание, получить больший контроль над чужими мыслями. Его создали ещё в то время, когда чтением мыслей кое-как можно было пользоваться. Сегодня же…
– Он не спасёт тебя? – прозвучало, как вколачивание последнего гвоздя в крышку гроба.
– Нет, не спасёт. Всего-то оттянет момент… Предполагалось, что с ним можно продержаться около месяца. Но я прочитал аронакеса, а это сразу жизни демона и человека. В лучшем случае у меня дней десять, может, двенадцать.
Виктория взглянула на меня со смесью обиды и разочарования. Слава богу, бандитская жизнь очерствила её настолько, что она не зальётся в истерике, чего бы крайне не хотелось.
– Вот ты паршивец, – можно даже расслышать насмешку в её голосе. – Кто ж навещает для того, чтоб рассказать о том, что скоро умрёт?
– Твой отец.
– Я это вижу, – рассмеялась она.
Так лучше, пусть винит меня и насмехается надо мной. В конце концов, чувствую, что этим она в меня. Не видь я родственников столько же, сколько пришлось ей, относился бы к ним вообще как к случайным прохожим.
Виктория, разумеется, не совсем так ко мне… Кстати:
– А сколько тебе лет? – сказанув, я сразу застыдился вопроса, поэтому постарался загладить меткой догадкой. – Тридцать шесть?
– Тридцать пять. Тридцать шесть исполнится в феврале.
– Извини, подзабыл.
– Ничего, – махнула рукой Виктория.
И вновь мы замолчали, предавшись внимательному изучению друг друга. Виктория выглядит как двадцатилетняя – всё магия иоаннитов. Стань ты магом хоть в младенчестве (а с дочерью так и получилось), вырастешь до двадцатилетнего нормально, как все, а потом будешь щеголять затянувшейся молодостью, набирая где-то год за пять лет. Вот так вековые пни, вроде меня, выглядят на сорок.
Хотя внятно мне про это не рассказывали, так что до сих пор остаётся загадкой, скажем, двухвековой магистр, выглядящий на пятьдесят или около того.
Как же забавно сейчас осознавать себя недоучкой.
– Так тебе нужна помощь с поисками этого учёного? – посерьёзнела и воспользовалась деловым тоном.
– Вообще-то, мне бы не помешало прикрыть спину, когда буду вышибать дерьмо из Монарха.
– Я уж подумала, что постесняешься спросить. По рукам, Белая Бестия и её банда в твоём распоряжении.
– Сколько у тебя людей? – взглянул я на бессонных головорезов за стеклом.
– Десять. Все верные, надёжные, опытные и, что самое главное, безбашенные. Если я попрошу, пойдут хоть против иоаннита, хоть против паровоза. Но им надо всё объяснить.
– Так пойдём.
Виктория ловко соскочила с кресла, из положения, в котором она сидела, сделать это было непросто. Она пулей рванула к двери, и вот мы уже двигаемся из потаённого угла, минуя бочки, лавки и всякий хлам. Команда Бестии обратила на нас взгляды, понимая, что что-то грядёт.
Разве что не выстроились в ряд.
– Парни! – громко выдала моя дочь. – Мой отец в затруднении, причём по самые якоря. А как гласит правило: за своих рвём задницы до последней капли крови!
– Ты в нём не сомневаешься, значит, мы с тобой! – бодро ответил костлявый молодчик.
По лицам остальных и не скажешь, что они так уж рады впрягаться за меня.
– Я, конечно, противиться не собираюсь, – подал голос более рассудительный и осторожный бандит, – но отец твой пусть братается.
– Славно, – Виктория подняла руки над головой и трижды громко хлопнула в ладоши. – Идём брататься, ребята!
На приказ бандиты моментально зашевелились, побежали сноровисто выполнять необходимые приготовления: из угла потащили низенький стол, один из бандитов приволок на себе шесть табуретов разом (только два из них оказались не самодельными). Один из мастеровых, не снимая гоглы, приволок полный бутыль зелёного абсента, в руках другого оказалась железная миска.
Стол грохнули на свободное место, тут же вокруг него расставили табуреты, на столешницу поставили абсент с миской. Члены банды оперативно расселись по местам, Виктория, надавив мне на плечо, усадила меня подле себя.
– Начинаем, – произнесла Бестия и вытащила из сапога крупный кинжал с идеально отточенным лезвием.
Лёгким движением она полоснула себе ладонь и позволила крови ручейком стекать в миску. Вылив достаточно алой жидкости, она двинула миску с ножом мне.
Тут без слов понятно, что мне предстоит повторить процедуру. К боли я привык, жизнь славно приучила, так что резанул, не поморщившись. Рассудил, что крови надо пролить не меньше, чем атаманша, поэтому руку над миской держал долго.
