Макс Армай - Рин. Книга I. Звезда и жернов. Экземпляр для свободного и бесплатного распространения в интернете
До полудня оставалось уже совсем немного, и хотя стоять на самом солнцепёке было довольно тяжело, никто на это не жаловался: собравшийся народ весело зубоскалил, увлеченно сплетничал, а если кто считал себя выше этого, то степенно обсуждал последние новости. А ещё, все развлекали себя тем, что покупали у снующих сквозь толпу, словно ужи, разносчиков кто воду с лимоном, кто пиво, кто пироги, кто печёные яблоки. По мере того, как солнце всё ближе поднималось к зениту, волнение в толпе заметно нарастало. Вдруг, в первых рядах, ближе всего стоящих к деревянному возвышению и шатру, зародился глухой и мощный гул.
- Едут! Едут! – различил вдруг Рин, и изо всех сил вытянул шею.
- Смотрите, смотрите! Вон там! На дороге! – беспокойно заёрзала у него на плечах Аша.
- Я тоже хочу посмотреть! Я тоже хочу! – в ту же секунду отчаянно затряс его руку Лик.
Однако ничего, кроме как, пока ещё очень далёкого, облачка пыли над дорогой, Рин так и не увидел.
В тот же миг вся толпа подалась вперёд, и гвардейцам лишь с большим трудом удалось сдержать этот натиск.
- Вон, главный поп идёт с другими попами! – восторженно защебетала у него над головой Аша.
- Не поп, дурёха, а квистол со служителями! – не удержался от замечания Лик, на мгновение перестав даже дёргать Рина за руку.
- Сам ты дурак! – сердито огрызнулась Аша, оскорблено вздёрнув носик.
- А ну, быстро перестаньте ругаться! – это к ним протиснулась мама, без особого почтения растолкав окружающих, после чего она резким, сильным движением подхватила на руки Лика и усадила его к себе на плечи.
- Ур-ра! Я теперь тоже всё вижу! – радостно закричал тот.
А вот я ничего не вижу, с досадой подумал Рин, тщетно пытаясь хоть что-нибудь разглядеть. Пусть он и так знал, что должно было сейчас происходить на дороге, увидеть всё своими глазами ему от этого хотелось ничуть не меньше. С превеликим трудом он протиснулся ещё немного вперёд, вызвав этим град ругательств и злобного шипения, но и отсюда тоже ничего не было видно.
- …Истига руно ли огу. Огу ли истигана! Агис ду! Агис ду!* – доносились торжественно-заунывные голоса прингидов и церковных служек.
(* "Да коснётся тебя понимание. Прозрей! Да будет так! Да будет так!" (дословно: Прольётся в твоё истинное то, что не замутнёно! То, что не замутнёно - восприми (пролей в себя)! Это свершится! Это свершится!) (из стиха пятого «Книги Свершения», лагусский язык).
Рин привстал на цыпочки и, не удержав равновесия, навалился на стоящего впереди него пекаря, в желтовато-сером камзоле.
- Эй! Чтоб тебя! – выругался пекарь, пытаясь хоть чуть-чуть повернуть назад свою толстую шею. – Пиавская душонка! Ты чего на мне развалился, точно муж на жёнке? – он возмущённо толкнул Рина назад своей спиной. – А ну осади назад, малый! А не то враз сделаю тебе ноги, как у кузнечика – коленками назад!.. Пошёл вон, недомерок!
- Не смей ругать моего брата! – оглушительно завизжала Аша и, уцепившись за края пекарской шляпы, изо всех сил дёрнула её вниз. Шляпа отчаянно затрещала и, прорвавшись посередине, в тот же миг оказалась под жирным подбородком пекаря, а цеховой значок насмешливо засиял, словно серьга, прямо на его толстой мочке уха.
- Ах ты маленькая дрянь!!! – возопил пекарь, но окружающая его толпа разразилась дружным хохотом и, немедленно расступившись, позволила Рину быстренько протиснуться подальше от разъярённого владельца, вконец испорченной шляпы. В итоге Рин оказался почти у самой дороги, сразу за спиной одного из гвардейцев.
Всё произошло настолько быстро, что он даже успел разглядеть проходивших мимо священнослужителей, которые как раз поравнялись с ним. Дородный индэрнский квистол, облачённый в пурпурно-зелёные, парадные одежды и ярко-жёлтую, бархатную шапочку, торжественно нёс в руках сердце Игуна, разбрызгивая, время от времени, над толпой, мягкой, пушистой кисточкой с серебряной ручкой, солёную воду, символизирующую Слёзы Господни. Сразу же за ним, в чёрно-белых облачениях с красными накидками на плечах, шли прингиды, каждый из которых держал в руке маленькую серебряную тахилу, символизирующую ту, или иную ипостась пятерицы. А за каждым из прингидов шёл, весь в белом,служка, неся уже большую тахилу, высоко воздев её вверх. Когда руки у кого-нибудь из служек уставали, то он передавал тахилу сменявшему его товарищу.
- … Норга и тавали, нгу Игуна! Тигу ри морв камеле… Агис ду! Агис ду!..* – слегка покачиваясь из стороны в сторону, тахилы проплыли над Рином и скрылись где-то впереди. На несколько минут Рин потерял процессию из вида. Когда же она вновь показалась, уже почти на вершине пригорка, то прямо перед ней уже появилась голова встречной колонны – семь шеренг, по пять копьеносцев в каждой. Ударив одновременно древками копий по земле, солдаты слаженно отошли в стороны, пропуская вперёд богато украшенный паланкин, который несли четверо носильщиков. Паланкин поставили на землю, а полог тут же откинули. Местный, индэрнский квистол, смиренно склонив голову, приблизился к нему и осторожно обрызгал, с каждой из сторон, Слезами Господними. Затем он встал прямо перед паланкином и медленно преклонил колени. Вслед за ним, тоже сделали и прингиды со служками. Загрохотав доспехами на колени упали солдаты. Рин почувствовал, как всколыхнулась толпа позади него, и вот уже все стали торопливо опускаться на землю. Сняв с плеч озадаченную Ашу, Рин последовал всеобщему примеру.
(* "Сокруши Тьму, воля Игуна! Кровь твоих врагов сладка... Да будет так! Да будет так!" (дословно: Сокруши всё противостоящее (тебе)! Сок жизни врагов твоих сладок... Это свершится! Это свершится!) (из стиха второго «Книги Свершения», лагусский язык).)
- Нгу Игуна истига руно! Агис ду, орцуи ои! Агис ду!** – донёсся до слуха Рина глубокий, зычный голос.
(** "Да снизойдёт в тебя воля Игуна! Да будет так, дети божьи! Да будет так!" (дословно: Воля Игуна прольётся в твоё истинное! Это свершится, дети божьи! Это свершится!) (из стиха второго «Книги Свершения», лагусский язык).)
- Агис ду! Агис ду! – прокатилось над дорогой. Когда эхо стихло, и установилась удивительная тишина, толпа вновь зашевелилась, и все, отряхивая с себя грязь и пыль, стали подниматься.
Едва только Аша вновь расположилась на плечах у Рина, как воздух пронзил чистый и звонкий голос труб, и пестрая, по-праздничному наряженная кавалькада из нескольких десятков всадников тот же час двинулась со стороны города к верховному квистолу. Впереди бежали, сверкая на солнце начищенными до блеска доспехами, знаменосцы, а уж за ними, не спеша и с радующим взор достоинством, ехали сами всадники – герцог, его высокородные гости и самые значительные из его вассалов. Всадники чётко держали заданный ритм и, несмотря на растущее до невероятности напряжение, не ускорили своего движения ни на мгновенье. У Рина аж дух захватило от подобной красоты. Вот это выдержка!
