Петр Верещагин - Истинный король
После нескольких поправок план признали выполнимым. Затем Пендрагон отправился к жене, сообщить Гвиневер детали отпущенной ей роли и выслушать пожелания супруги. Гвиневер действительно кое-что добавила, после ее вмешательства спланированная сцена и впрямь стала походить на классический мотив из репертуара бардов, а заодно и с пророчеством все совпало. Неудивительно, Гвиневер ведь происходила из рода ллогров, которые эти пророчества сами придумывать умеют, да так, что от настоящих не отличить (если настоящие пророчества вообще бывают).
План уже начали было выполнять, уже и за Моргеас послали... но все спутала выходка Мурроха, рикса Гитина. Он, в отличие от Пендрагона, не мог спокойно смотреть, как его жена обменивается дружескими (или не только дружескими) взглядами с фиенном, однако и на месте, так сказать, преступления их застать не мог. То ли действительно там дальше дружбы дело не зашло, то ли Исильд и Тристан были для Мурроха слишком хитры, но рикс не выдержал. Он часто отправлял Тристана в походы, держа фиенна подальше от замка Морхальт, но так как у Тристана было много друзей и в самом Гитине, и в Лионесс, и в Ллогрис, всякое поручение исполнялось в считанные дни, Тристан возвращался в Морхальт с горделивым и независимым видом, а белый от ярости Муррох вынужден был улыбаться и делать вид, будто очень рад победному возвращению лучшего из своих воинов. Однако, благоразумие наконец изменило Мурроху и он послал Тристана за яйцами белого дракона.
Выполнить такой приказ невозможно – белых драконов в природе не существует, о чем и Тристан, и Муррох прекрасно знали. Однако, не всякий приказ следует понимать буквально, и как «красный дракон» подразумевает Пендрагона, так «белый дракон» подразумевает короля саксов, которым сейчас, как и полвека назад, был Орм. На саксонском диалекте, как и на всех языках альмов, «Orm» значит «дракон» – правда, почему-то этот дракон не летал, а ползал аки червь или змея, но невежество племен Альмейна по части драконьего рода Мурроха не волновало; главное, что Тристан не мог отказаться выполнять приказ, будучи связан старой клятвой.
Тристан и отправился. Не один, но армией его отряд назвать было трудно; так, несколько друзей из Иля и Лионесс, не связанных службой, которые решили пособить хорошему товарищу, а заодно начистить морды северным соседям. Они так начистили этим соседям морды, что сами наследники старого Орма, Хенгист и Хорса, подняли малую дружину и отправились разбираться с новоявленными разбойниками. Вот только не они с разбойниками, а разбойники с ними разобрались – Тристан убил обоих.
Неудивительно, что после этого Орм и думать забыл о юге, о том, что там творится у Пендрагона и его компании фиеннов Круглого Стола. Он хотел одного – уничтожить Тристана, и вывел всю дружину на охоту. Слишком неравными были силы, а скованный обещанием Тристан не мог вернуться за помощью, пока не исполнит поручения... Не уберег его и дар Ланселота, Максенов клинок Invictus; да, Тристан умер непобежденным, смерть признала, что встретила настоящего героя, но все-таки коснулась его лезвием голубого льда и сопроводила на Серые равнины. Когда ард-рикс наконец прознал обо всем, Тристан уже упокоился в холмах у северных границ Лоррейна, а лишенный наследников Орм уполз умирать далеко на север, как делают все старые драконы.
Новым королем саксов стал некий Седрик Элезинг, что приходился Орму двоюродным внуком через его брата, Ульфгара. И короля саксы, похоже, получили непростого – месяца не прошло, а он успел проехать с малой дружиной по всем мало-мальски значимым уголкам страны, от рубежей Аргона до песчаных берегов Фризии, и в каждом селении собирал две трети мужчин, способных носить оружие. Вскоре у Седрика оказалась армия, какой бы сам Максен не постыдился. Артос без всякого удовольствия узнал, что их тысяч двадцать, обученных так себе, но снаряженных почти как дружинники – и готовых сражаться, потому что король саксов обещал каждому воину надел собственной земли. И наделы эти – пусть и не двадцать тысяч, – будут отрезаны от державы Пендрагона. Причем в самое ближайшее время.
План, тем не менее, ард-рикс менять не стал; просто сделал несколько поправок...
Моргеас прибыла в Камелот, готовая плеваться ядом, вопить, шипеть и брыкаться, пока Калибурн будет снимать ей голову. Артос же встретил ее с распростертыми объятиями, усадил за Круглый Стол по левую руку от себя, собственноручно налил хорошего овернского вина и поинтересовался, не пожелают ли ее славные сыновья занять предназначенные им места в лучшей из лучших армий, которая вскоре выступает в поход на восток, дабы покарать изменника-Ланселота... И покуда Моргеас щипала себя, проверяя, не сон ли все это, трое старших ее детей – Мордред, Арвин и Гавин, – уже радостно преклоняли колени у дубового трона ард-рикса; младшие, Гвайр и Гарет, отстали от них всего на несколько мгновений. Кау, напустив на себя серьезный вид, немедля потащил новобранцев в оружейную, подбирать броню, щиты и прочее необходимое снаряжение, немногочисленные гости как-то незаметно ускользнули из зала и Артос остался наедине с бывшей любовницей и старой противницей (которая ко всему прочему, коли не врала Вивьен, еще и единокровной сестрой ему приходилась).
– Чего ты добиваешься? – сдалась наконец Моргеас.
– Я? – широко распахнул глаза Пендрагон. – Ничего, клянусь Владыкой Курганов! Мне нужно пополнить фианну, прежде чем я выступлю в Солонь навстречу Ланселоту, только и всего.
– А я тебе зачем потребовалась?
– Но кто-то ведь должен остаться в Камелоте. Гвиневер сбежала с Ланселотом, Перидур к нему примкнул, Коннору и Уриену я не доверяю, Мурроху тем более, у Донала в Иле свои заботы, а Кау и все мои люди мне нужны... Раз уж я твоих сыновей беру в фианну, мне нет смысла не доверять тебе, не так ли? Да и Ллогрис для тебя не чужая земля, если не лгут люди и у нас с тобой общий отец...
– И тебе двадцать пять лет понадобилось, чтобы признать это?
– Давай не будем, – поднял руку Артос, – нет у меня сейчас сил и времени, чтобы ругаться. Позаботишься о Ллогрис, пока я разберусь с изменниками?
Моргеас опустила глаза, уставившись в чашу. Пендрагон понял намек и подлил ей еще вина.
– Хорошо, – наконец проговорила Моргеас и сорвала кольцо, исписанное угловатыми рунами дверлингов. – Я сделаю, как ты просишь.
– Спасибо, – искренне сказал ард-рикс.
В поход он выступил через два дня, нарочно наделав побольше шуму. Армия, на две трети составленная из молодых ребят, что впервые шли в боевой поход, двигалась как на параде – с танцами, музыкой и песнями. Потом это, конечно, прекратили, нельзя же войну превращать в карнавал, иначе последний дурак поймет – что-то тут неладно.
