Евгения Лифантьева - Железный герцог
Казалось, участь влюбленных предрешена. Но обнаженный мужчина, выскользнув из-под одеял, подставил руку под удар клинка, и узорчатая сталь отскочила от его ладони со звоном, словно коснулась не живой плоти, но прочного камня. А любовник Лиоты, перехватив меч, легко выдернул его из рук опешившего Эдгара:
— Я не стану ломать эту вещь, ибо добрый мастер делал ее. Но дай слово, что не будешь пытаться нанести нам вред, пока мы ни оденемся и ни примем вид, более приличный для разговора. Я же со своей стороны, обещаю, что не попытаюсь бежать. Прошу тебя выйти, Мор-Дракон, и подождать за дверью.
Эдгар хотел возразить, но, сам не понимая, почему, подчинился незнакомцу.
Когда Лиота позвала отца, в комнате горели десятки свечей, и герцог смог рассмотреть оскорбителя. Только теперь он понял, кто перед ним. Невысокий и горбатый, словно гул, мужчина шириной плеч превосходил самых рослых воинов. Жуткой мощью веяло от этой фигуры. Одежда незнакомца — из диковинной ткани, переливающейся на свету — была украшена множеством драгоценных камней. Но, взглянув в глаза странного гостя, герцог забыл обо все остальном. Желтые, словно у кошки, глаза с вертикальными зрачками.
— О, темные та-ла! — охнул герцог.
— Ты все правильно понял, Мор-Дракон, — усмехнулся горбун. — И теперь мы будем говорить как взрослые мужчины, а не как драчливые мальчишки. Ты сам знаешь, что у тебя не может быть сыновей. И знаешь, кто наложил на тебя это проклятие.
— Знаю, — кивнул Эдгар. — В молодости мы бываем слишком опрометчивы.
— Та ведьма прокляла не только тебя, но и все твое потомство. Но земле Мор — твоей и моей земле — нужен хранитель. Вот мы с Лиотой позаботились об этом.
Герцогу показалось, что та земля, о которой говорит темный, уходит из-под ног. Пусть даже у Лиоты родиться сын — кто поверит в сказку о та-ла, кто признает байстрюка?
— Не печалься, отец, — рассмеялась Лиота. — Все будет так, как предсказано. Я выйду замуж за принца Ааре, который приедет сюда через месяц. Сфера Огня признает келенорца — теперь я могу ей приказывать. Потом я рожу наследника трона, а сама…
— Мы любим друг друга, — продолжил та-ла. — И мы будем вместе с того момента, как можно будет отдать ребенка кормилице и до скончания времен.
Девушка покраснела, но продолжила:
— Но я всегда буду рядом с сыном. Я не брошу малыша. Я буду заботиться и о его потомках. Кровь Драконов не должна исчезнуть. Но никто, кроме нас, не будет знать об этом…
Эт-Баради, прочитав легенду, долго сидел в задумчивости. Если верить словам Лиоты о том, что «кровь Драконов не должна исчезнуть», то получается, что Эльрик-младший не погиб. Ведь вряд ли можно рассчитывать на то, что его старый и больной дед обзаведется новой семьей. Значит, Генрика эт-Лидрерри видела во сне именно наследника герцогской и короны. И, значит, именно его искали уторские наемники в лечебнице. Его и еще что-то очень ценное, имеющее отношение к Морам. Какую-то небольшую вещь. Значит, нужно ждать каких-то новых событий. Ведь на этом свете не так уж много мальчиков, за которых готовы вступиться древние…
Глава 8
В горах весна запаздывает. В долине Альвы яблоневые сады уже сменили белокипенные кружева на зелень летних платьев. Здесь же, чуть южнее перевала, деревья еще казались полупрозрачными призраками, а земля пестрела первоцветами.
Молоденькая, лет четырнадцати, худенькая девочка возвращалась в свою деревню. Звали по-альвийски белобрысую малышку Ани. Слишком длинная ей шерстяная юбка обтрепана по подолу, овчинная душегрейка — самая простая, сшита из плохо выделанной шкуры.
Утром девочка побежала в недалекий ложок набрать сочных «стрелок» дикого чеснока, из которых маменька сделает начинку для пирогов. Знакомая тропинка весело петляла между вековыми дубами, еще и не думавшими одеваться листвой. До опушки, за которой начинался выгон, оставалось с полсотни шагов.
Но вдруг девочка вздрогнула и замерла, остановилась, словно воздух вокруг нее стал вязкой смолой. Ощущение пристального взгляда, тяжелого, давящего внимания. И — бесконечный ужас, леденящий, выворачивающий все внутренности.
Девочка сдавленно всхлипнула и зашептала молитву Эйван Животворящей. Но не прошло и нескольких мгновений, и наваждение схлынуло. Подобрав подол, Ани помчалась по тропинке, стараясь поскорее убраться из-под древесных ветвей, ставших вдруг похожими на руки мертвецов, готовых схватить каждого, кто по неосторожности окажется слишком близко.
А родной ее Горячий ключ уже гудел от новостей. Час назад сюда прискакал отряд горцев с Бархатного кряжа. Полторы сотни всадников, вооруженных мечами и копьями. Кое у кого к седлам пристегнуты тяжелые арбалеты. Да еще целый табун заводных коней.
На единственной деревенской улице стало тесно, словно на городском базаре в ярмарочный день.
Ани вихрем пронеслась по задворкам, забежала домой и, бросив на кухне корзину с диким чесноком, рванулась, было на улицу, чтобы расспросить подружек о том, что произошло, пока она бродила по лесу.
— Возьми крынку с молоком и отнеси Хозяину Долгой долины, — остановила ее мать.
Увидев в глазах дочери недоумение, добавила:
— В нашем парадном дворе отдыхают господа из Мора. Увидишь пожилого витязя — это и есть Волур-Барс из Долгой долины.
Девочка с радостью бросилась выполнять поручение.
Хотя жители предгорий и называют себя «вольными землепашцами», кормят их лесопилки и ткацкие станки. Так что трястись над каждым клочком земли не приходится. По традиции двор делят на «черный» и «парадный», где нет грядок с морковкой или репой. Только цветники, деревянные скамьи и сколоченные из строганных досок столы, за которыми по теплому времени обедают крестьянские семьи. Умельцы стараются перещеголять друг друга хитроумной резьбой, украшающей дворовую мебель.
Сейчас здесь, на солнышке, расположился десяток горцев. От них вкусно пахло дубленой кожей, конским потом и древесной пыльцой. Если в весенний день долго ехать по лесу, этот вроде бы незаметный, но острый, словно молодые клейкие листочки, запах въедается в волосы и потом долго сопровождает человека.
На столе уже стояло нехитрое угощение, которое мать Ани успела приготовить на скорую руку. Девочка осторожно опустила на доски крынку с молоком и пробормотала:
— Вот… Ваша милость, господин Барс, маменька велела…
Мужчины почему-то дружно захохотали.
— Что я говорил тебе, Бетер? — отсмеявшись, сказал старший — в бороде седины больше, чем темно-русых, как у всех горцев, волос — стоящему рядом воину.
