Стивен Дональдсон - Раненая страна
Вокруг нее собрались люди – двадцать или тридцать женщин, мужчин и детей, одетых в серые саваны из мешковины. Их лица и волосы были измазаны пеплом, истощенные тела походили на скелеты, а безжизненные глаза придавали им сходство с мертвецами, поднятыми из могил. Даже дети стояли как сломанные куклы, не меняя поз и не издавая ни звука.
Они смотрели на высокую фигуру слева от Линден. Они смотрели на Томаса Кавинанта.
Остановившись на середине склона, он возвышался над ними, словно ангел мести. Его плечи грозно приподнялись, руки сжались в кулаки. Грудь вздымалась и опадала, нагнетая в сердце яростный гнев.
Никто не двигался и не говорил. Воздух дрожал в бликах света, как концентрированное насилие. Внезапно Кавинант проскрежетал сквозь зубы:
– Я пришел! Отпустите ее!
Эмоции сжали его горло. Каждое слово сочилось болью свежей раны.
Линден вновь перевела взгляд на костер. Из круга людей вышел рослый мужчина. Подойдя к вершине треугольника, он встал у изголовья Джоан и поднял вверх обнаженные руки. В одной из них сверкнул изогнутый кинжал. Мужчина погрозил им черному небу, а затем, захлебываясь слюной и словами, пронзительно закричал:
– Настал наш час! Владыка жизни и смерти взывает к детям своим! Он требует возмездия и крови для очищения грехов! Так откроем же путь для пришествия Хозяина!
Ночь высосала из воздуха этот хриплый голос, оставив взамен тишину – такую же острую и опасную, как лезвие бритвы. Какой-то миг ничего не происходило. Кавинант сделал пару шагов и снова замер на месте в ожидании.
А потом одна из женщин двинулась к костру. Линден с трудом подавила изумленный вздох, узнав в ней нищенку, которую видела на городской площади. Следом за женщиной к пламени шли и трое ее детей.
Она, как зомби, приблизилась к костру и, вытянув правую руку, сунула ее в огонь. Крик боли впился в ночное небо, разорвав на миг удушливую тишину. Женщина отпрянула от костра и упала на землю, прижимая к груди обожженную кисть.
Красный трепет пронесся через пламя, словно спазм похотливого желания. Огонь стал ярче и взвился вверх, будто напитался болью женщины.
Мышцы Линден напряглись. Ей хотелось вскочить на ноги и закричать от ужаса. Однако тело не подчинялось воле. Она лежала на вершине холма, парализованная страхом и отвращением. В своем безумии эти люди походили на Джоан – ту Джоан, которая напугала ее до полусмерти.
Наконец женщина поднялась и молча отошла от костра. Едва она заняла свое место в круге, ее взгляд вернулся к Кавинанту. Со стороны казалось, что каждый из фанатиков подчинялся какому-то странному принуждению.
К костру приблизились дети, и мальчик вытянул перед собой тонкую руку. Линден заплакала, стараясь вырваться из леденящей неподвижности. Вопль ребенка проник в ее мозг и заставил задохнуться в спазме беспомощного отвращения. Она не могла отвернуться или закрыть глаза. Волны ненависти, исходившие от пламени, лишали ее сил и мужества.
Девочка переступила через тело брата, словно его агония не доходила до ее ума. Она сунула руку в огонь и, закричав от боли, упала на землю рядом с ним. А потом настал черед для самой младшей девочки. Сквозь дикий детский вопль Линден услышала шипение кожи, сгоравшей в языках огня.
Ярость дала ей силы, и она поднялась на колени. Кавинант сделал несколько шагов, направляясь к костру. Но огонь остановил их и снова вверг в холодную неподвижность. При каждом прикосновении к плоти пламя ярилось сильнее и вздымалось выше. В нем чувствовался голод хищника и злое принуждение, ломавшее волю людей.
В языках огня проступали контуры гигантской фигуры. Люди продолжали подходить к костру, жертвуя боль и плоть своих рук. С каждым новым воплем фигура в огне уплотнялась. Она была такого же цвета, как и само пламя, но красные линии все яснее вырисовывали облик человека в ослепительной огненной мантии. Он стоял среди струй огня, словно вызванный из ада демон. Его горящий взгляд требовал боли и принуждал к тупой покорности.
Мужчина с ножом упал на колени и неистово закричал:
– Хозяин!
Глаза огненного существа походили на желтые клыки, изъеденные гнилью. Они ехидно скалились из пламени, и их лютая злость лишала Линден здравого смысла. Глаза сминали в ком всю ее концепцию жизни. Они сочетали в себе неистовое бешенство и осторожность, напоминая этим умышленные инъекции смертельных болезней и извращенное насилие. Линден еще никогда не встречала такой кровожадности и неприкрытой жестокости.
Сквозь звон в ушах она услышала яростный крик Кавинанта:
– Фоул! Ты посягаешь даже на детей?
Разделяя это возмущение, Линден по-прежнему не могла отделаться от парализующего страха. Наступившую тишину прерывали только крики и плач обожженных людей.
А потом ей в глаза заглянуло сияние луны. Белый диск, похожий на круглый осколок кости, выполз из-за гребня холма и повис над ложбиной. Мужчина с ножом вскочил на ноги и вновь погрозил небесам костлявыми кулаками. Его состояние приближалось к экстазу. Он ликующе закричал:
– Пришел наш час! Час апокалипсиса! Хозяин снова с нами – раз и навсегда! Да будут прокляты те, кто посмел перечить Его воле! Станьте свидетелями мести за грехи, которые вы видели и отмечали в своих сердцах! Вот начало Судного дня во славу и имя Его! Так пусть же исполнится пророчество, дарованное нам свыше! Мы касались огня! И теперь мы получим искупление!
Его голос нарастал, пока не превратился в визг. Ему вторили крики тех, кто сжигал свои руки:
– Пусть утонут в крови не праведные и грешные! Мы положим начало их вечным пыткам!
Он был сумасшедшим. Линден вцепилась в эту мысль, пытаясь объяснить происходящее обычным фанатизмом, доведенным до безумия и дикости. Да! Они все сошли с ума от постоянного страха и нищеты. Однако это объяснение ей не помогало. Линден по-прежнему не могла сдвинуться с места.
Кавинант находился в таком же беспомощном положении Она умоляла его сделать решительный шаг, разрушить транс и выручить Джоан из беды. Но он стоял как каменное изваяние. Огонь костра лишил его воли.
Фигура в огне зашевелилась. Глаза превратились в два злобных рубца, взгляд которых опалял свирепостью и презрением. Существо приподняло правую руку и чиркнуло пальцем по горлу, объявляя приговор.
Лидер группы покорно опустился на колени. Нагнувшись к Джоан, он убрал прядь волос с ее лица и горла. Она безвольно лежала перед ним, невероятно хрупкая и потерянная. Ее шея, освещенная светом костра, казалась призывом о помощи.
Дрожа от восторга или священного ужаса, мужчина занес клинок над горлом Джоан.
Члены секты тупо смотрели на кинжал в его руке. На краткий миг они потеряли интерес к Кавинанту. Их молчание вызывало гнетущее чувство – что-то среднее между жалостью и отвращением. Руки мужчины тряслись.
