Татьяна Гуськова - Дети ночного неба
— Это она.
— Что?
— Это психа!
— Все равно.
— Но она умрет от голода!
— И прокормить ее мы не сможем.
— Но…
— Хватит! — собаку и в самом деле было жаль. Смерть от голода и холода. Врагу не пожелаешь.
Я подошла к псине, вручив Мэйо узел с одеждой, достала нож. Собака, казалось, почувствовала, что я хочу сделать, перестала рычать, доверчиво подставив горло.
— Эй, вы что делаете?! — заорал колбасник. — Забирайте теперь эту падаль!
Не слушая его криков, я, взяв Мэйо за руку, отправилась прочь.
Мальчик вырвался и закричал, по щекам его катились слезы:
— Зачем ты это сделала?!
— Она все равно бы умерла. Только не так легко. Она калека и не смогла бы добывать себе еду, а для слабых на улице нет места. А представь, наступили бы холода, а она даже не смогла бы никуда спрятаться! Я лишь избавила ее от мучений.
Мэйо стоял и плакал. Мне тоже было здорово не по себе, но я старалась не подавать виду.
— А если я вдруг заболею? Или охромею? Или… — он судорожно вздохнул. — Со мной ты так же расправишься?
— Но ты не болен и не хром. Никто из нас не знает, что он сделал бы в той или иной ситуации.
— А если она бы выжила?! Выздоровела!!!
— У нее была сломана спина.
И я направилась прочь. Мэйо немного постоял, а потом все же посеменил за мной, но вдруг резко остановился и дернул меня за руку.
— Смотри!
У тела мертвой собаки стоял молодой пес. Кудрявый, рыжий, но все же на его морде угадывалась более светлая знаменитая «маска» чей-ни. В зубах он держал ощипанную курицу, явно стащенную с какого-то прилавка. Пес озадаченно посмотрел на мать. Положил добычу перед ее мордой, подтолкнул носом.
Мэйо, закусив губу, ненавидяще посмотрел на меня.
— Вот видишь! Она была не одна. Было кому позаботиться о ней!
— Наверное, ты прав…
Тут щен принялся сам уплетать принесенную добычу.
— А может и не прав. Может, я спасла жизнь этому рыжему, ведь теперь ему будет легче выжить.
Насупившийся мальчишка, так и не пожелав признать мою правоту, молча поплелся позади.
И тут, то ли боги и в самом деле решили наказать меня за собаку, то ли удача от нас отвернулась — дорогу заступили четверо. Мы как раз шли по узкому переулку к гостинице, и смрад отбросов на мостовой скрыл запах засады. Я попыталась отступить назад, но там стояли еще двое. В их руках блеснули ножи. Одежду придется заново покупать…
— Нехорошо красть! — я обернулась к тем, кто встречал. В их руках как по команде из-под широких плащей появились небольшие, но мощные самострелы. С такого расстояния они вряд ли промахнуться.
Полупреобразившись, я могу потягаться в скорости со стрелами, но вот Мэйо. Его я спасти не успею.
Те, кто стоял сзади, подошли, в поясницу мне уперлось лезвие ножа. По коже пробежала дрожь — клинок был из хладного железа. И где только уличные грабители его взяли! Хотя, это же самое дешевое и ненадежное оружие. Для всего, кроме охоты на оборотня.
— Мы не воры! — разнесся в переулке звонкий голос Мэйо. — Мы ничего не крали!
— Как же не крали? — возразил один из встречавших, на его лице появилась подленькая улыбочка. — Вы украли место на площади. Украли зрителей. А потом ничего не заплатили.
— Кому мы должны были платить? — устало спросила я.
— Надзирающему.
Кажется, нам пришлось столкнуться с местным воровским братством. Надзирающему и в самом деле платят все воры, попрошайки, а так же актеры и музыканты, случись им выступать на улице. Я как-то об этом забыла, и теперь мы поплатились за это.
— Так давайте мы заплатим. Сколько нужно? — потянулась я к кошельку, надеясь уладить дело миром.
— Раньше нужно было платить. Теперь Надзирающий хочет, чтобы вы были наказаны.
Ловкие руки обшарили меня, сняли кошель с пояса. Они находились так близко, но попробуй я преобразиться — нож вонзится мне в спину.
— Ну что? — спросил одни из тех, что держали самострелы. Тот, кто разговаривал со мной, по-видимому, предводитель, пересчитал деньги.
— Мало. У них еще должны быть шерлы за продажу кошки. Где они?!! Обратился он ко мне.
— Говори! — державший нож у моей спины чуть сильнее нажал на рукоять. Лезвие прорезало кожу.
Я закричала от дикой боли.
— Ты что?! — рявкнул предводитель. — Нам велено их наказать, а не убить!
— Но ведь я тихонько! — оправдывался грабитель.
Отлично, значит, они не знают, что я Кау Ши.
— Так где деньги?
Новый укол. Я закусила губу, из глаз непроизвольно брызнули слезы.
— В гостином доме! — крикнул Мэйо.
— Идем.
Хозяин видел, кто нас привел, но и пальцем не пошевелил, чтобы помочь.
В комнате грабители перевернули все, что только можно, но моего тайника не нашли.
— Мы все потратили, — выдавила я, пытаясь оправиться от нового приступа боли, на спине уже наверняка язва образовалась. Хладное железо разъедало тело с ужасающей скоростью.
— На что же? Где же те покупки, которые потребовали таких затрат?
Я молчала, не зная, что придумать.
Тогда он схватил жалобно пискнувшего Мэйо и прижал нож к его горлу.
— Где деньги?
— Вам же велели нас не убивать!
— Но велели и наказать. Можно, скажем, ухо отрезать. Или глаз выдавить, зачем мальчишке два глаза?
Мне стало понятно, что он не шутит. Подойдя к окну, я вытащила спрятанный между ставен мешок. Его тут же вырвали из моих рук. Грабитель нашел кошелек, довольно улыбнулся, а потом вытащил футляр с мечами.
— А здесь у нас что? — он вытащил на свет празднично засиявшего Тшиту, а потом и Шайру. Странно, но она, чуткая на любое движение, не произнесла ни звука. Недаром же мне казалось, что этот меч обладает каким-то собственным разумом.
Не заинтересовавшись старым мечом, грабитель отбросил его в сторону. Шайра упала на кровать, скользнула в щель возле стены и упала на пол, будто спрятавшись. А Тшиту он вновь уложил в футляр и сунул под мышку.
— Уходим. И не смейте больше показываться на площади или еще где. Увидим, что выступаете — порешим. Такова воля Надзирающего.
Как только за грабителями захлопнулась дверь, Мэйо кинулся ко мне и зарыдал, уткнувшись носом в мою тиску.
— Тише, тише, — я погладила по черноволосой, кудрявой голове. — Все в порядке, они ушли, — объятия мальчика причиняли боль, он задевал рану на спине.
— Они забрали все деньги! А теперь мы больше не можем выступать!
— Ну… зато они не забрали Шайру. А главное — мы живы. И у нас есть руки, ноги и — голова. Что-нибудь придумаем, — я щелкнула его по носу.
— А что мы можем придумать? — Мэйо уже успокоился. Он отпустил меня и вытер глаза.
