Н. Джеймисин - Сто тысяч Королевств
— Доброго дня вам, тётушка.
Она улыбнулась, выказав почти беззубый рот. Но голос её не ослабел ни на йоту.
— И вам того же, — сказала она тем же наречием, — пусть я и не ваша тётушка. Вы — Арамери, я же — ничто.
Я вздрогнула прежде, чем успела взять себя в руки. Кому только осмелиться высказать такое? Сказать Арамери? Знать не хочу. Дабы сгладить неловкость, я прошла мимо к умывальнику, открывая воду.
Её наблюдающий взгляд отразился в зеркале.
— У вас не материнские глаза.
Я нахмурилась. О чём это она?
— Мне уже говорили.
— Нам было запрещено общаться с ней или вашими людьми, — тихо сказала она. — Мне и Уохай, и её предшественнице. Предостережение пришло из Консорциума, от Распорядителя, но истинный благожелатель?… — Она улыбнулась. — Кто знает? Я просто подумала, что вы хотели бы это знать.
Такое чувство, что разговор плавно перетёк в другое русло. Вымыв руки, я взяла полотенце и обернулась к ней.
— У вас есть, что сказать, почтенная родственница?
Рас уклончиво пожала плечами и, развернувшись, направилась к двери. В повороте ожерелье её сверкнуло в солнечных бликах. Что-то вроде непарной подвески: наподобие крошечного золотого ореха или вишнёвой косточки. Прежде она ускользала от взгляда, наполовину скрытая на цепочке, спускающейся к груди. Одно из звеньев, зацепившись за одежду, и утянуло вверх, за собой, кулон. Так, что я смогла его разглядеть. И мой пристальный взгляд больше притягивала эта вещица, чем её носительница.
— Мне нечего сказать вам кроме того, что вы и так знаете, — чётко проговорила она, собираясь выйти. — Если ты — Арамери, разумеется.
Я нахмуридась.
— А если нет?
Посол остановилась у самой двери и, развернувшись, одарила меня взглядом. Очень проницательным взглядом. Бездумным жестом я резко выпрямилась. Не изменит ли она мнение? Отчего-то её присутствие обязывало меня выглядеть… соответствующе.
— Если же ты не Арамери, — сказала она, с минуту помолчав, — тогда наш разговор ещё не окончен. — И вышла.
Обратно я возвращалась в одиночестве, чувствуя себя как никогда ни к месту. Здесь, в Небесах.
* * *Я получила в своё распоряжение три удела, тем же полуднем объявил Т'иврел, поспешив наверстать пробелы в моих знаниях о жизнеустройстве Арамери.
И каждый из них размерами поболе моего родного Дарра. В паре, разумеется, со сведущими правителями, прекрасно знающими своё дело. Читай — мне со своим носом и соваться туда не след. Да и зачем? Регулярные сборы за привилегию иметь надзор в моём лице (сомнительно, что сугубо доброй волей), бесспорно, пополняли с сего дня карман на кругленькую сумму. Я и меньших-то денег в руках отродясь не держала.
Не обошлось и без магии: также мне был дарован серебряный шар; один приказ — и мне являлось чьё-угодно лицо, только пожелай. Особенный стук — и уже собеседник зрёл бы моё парящее в воздухе лицо (словно я не я, а какой-то безглавый дух). Прежде мне уже доводилось получать сообщения таким манером — к примеру, тот же дедушкин приказ явиться в Небеса, — и они адски раздражали.
Что ж, это хотя бы позволит сообщаться с управителями моих новых земель при случае.
— Я бы хотела как можно скорее договориться о встрече с кузеном моим, лордом Реладом, — заявила я после того, как сенешаль покончил с демонстрацией возможностей моей новой заботы. — Не знаю, будет ли он дружелюбнее сестрицы… неплохо уже и то, что он пока ещё не пытался отправить меня на тот свет.
Мысль эта в самом деле успокаивала нервы.
— Ждите, — пробормотал Т'иврел, ничего не обещая напрямую.
Да, звучит маловероятно. Однако кое-какое подобие стратегии вертелось в голове, и мне не терпелось прибегнуть к нему. Проблема в том, что я не знала правил игры в этой гонке за наследием Арамери. Как может кто-то «победить», если Декарта самоустранился от выбора? Ответ знал Релад. Вопрос — поделится ли он им со мной? Особенно, если мне нечего предложить взамен?
— Так или иначе, пошлите, будьте добры, ему приглашение, — решилась я окончательно. — Тем временем, полагаю, было бы разумно пообщаться и с другими, влятельными персонами во дворце. Есть ли подходящие кандидатуры?
Т'иврел задумался, а потом развёл руками:
— Вы уже встретились со всеми, кроме Релада.
Я, раскрыв рот, с удивлением уставилась на сенешаля:
— Да быть того не может!
Он грустно усмехнулся:
— Небеса, леди Йин, при всех своих размерых, не столь велики, как кажутся. Есть, конечно, и иные чистокровные, но большинство попусту тратит время на всяческие праздные капризы. — Лицо его закаменело — холодной, отстранённой маской; я, замерев, вспомнила серебряные цепь и ошейник, на котором держала Ньяходоха Скаймина. Меня не удивила её порочность — меж этих стен о ней ходили куда более жуткие слухи. Поражало то, с какой смелостью кузина вздумала вести подобные игры с этим… чудовищем.
— Некоторые чистокровные, полукровки и квартероны, — продолжил сенешаль, — ведают интересами семьи за пределами дворца. У большинства из них нет и малейшей надежды заслужить особую благосклонность милорда Декарты; он давно уже всё прояснил, твёрдо назвав наследниками детей своего брата. К чему бесполезные хлопоты? Здешние же придворные, по большей части, — педанты и подхалимы, с внушительно звучащими должностями и прискорбно малой реальной властью. Мидорд откровенно презирает их, так что вам лучше поберечься от лишних встреч с ними. Ну, в остальном… слуги. Одни слуги.
Я взглянула на него.
— Некоторая прислуга полезнее хозяев.
Губы Т'иврела расплылись в ясной улыбке:
— Как я уже говорил, леди Йин, вы знакомы со всеми значительными людьми. Но я буду рад организовать для вас встречу с кем угодно.
Я потянулась (мышцы ныли, жёстко стянутые одеждой, после часов недвижного сидения в Салоне). И тут же заработала приступ острой боли; синяки напомнили, что для беспокойства хватает и вполне земных причин.
— Благодарю, что спасли меня, — сказала я.
С тенью иронии Т'иврел усмехнулся (но выглядел польщённым):
— Ну, вы же сами подсказали… полезно иногда иметь влияние в… определённых кругах.
Я склонила голову, безмолвно признавая долг.
— В любом случае, если то будет зависеть от меня, можете просить помощи в чём угодно. Не стесняйтесь.
— Как вам будет угодно, леди Йин.
— Йин.
Сенешаль колебался.
— Кузина, — наконец решился он на подмену и послал улыбку через плечо, покидая комнаты.
И в самом деле, прирождённый дипломат. Полагаю, в его положении — это единственное, что остаётся.
