Робин Бейли - Поющая кровь
Ею овладело чувство, что время внезапно потекло вспять. Она натянула на себя штаны из тонкой серой кожи, потертые с внутренней стороны от езды верхом. Здесь же была туника с рукавами, ремень дважды обернулся вокруг талии, не давая ей распахнуться, а рукава плотно застегнулись у запястий. Туника тоже была серого цвета, но сделана из более мягкого полотна. Она вставила ноги в черные сапоги, которые больше двадцати лет никто не носил. Сапоги были тесноваты, но она знала, что они разносятся. Оставался еще плащ, а также пара перчаток — все из прекрасной серой кожи. Она заткнула перчатки за пояс и перекинула плащ через руку.
Самидар потянулась за мечом. На ножнах был свой ремень, и она надела его на бедра. После стольких лет ей казалось, что меч очень тяжел, она несколько раз поправляла его, пока не поняла, что этого не исправишь.
Она закрыла лицо руками, внезапно ощутив весь груз своих лет. Этот меч был сделан для нее человеком, который давно уже мертв. Друг, подаривший ей диадему, тоже умер. Одежда принадлежала кому-то другому, другой Самидар, женщине намного моложе и неистовей.
Самидар с другим именем.
Имя мелькнуло в ее голове, губы готовы были назвать его. Она силилась вымолвить его вслух, но смогла сделать это лишь шепотом. Снова заставила себя произнести его, на этот раз громко; теперь она знала, что прежнее имя вернулось к ней.
Подобрав ремни, украшенные камнями, она посмотрела напоследок на аккуратно сложенную стопку вещей, хранивших ее воспоминания. Пройдет несколько дней, и они перемешаются с остальными сокровищами Амалки и станут попросту еще одной кучей ветоши в комнате, наполненной хламом. Нелегко оставить за спиной двадцать три года своей жизни и уйти. Но именно так она и поступила — забрав с собой лампу, погрузила свое прошлое в темноту.
Амалки и Тери тихо разговаривали у камина. Свет от огня, в котором горели поленья, окружал живот Тери красным ореолом, как будто подчеркивая ее женственность — то, от чего Самидар решила отказаться навсегда. Заметив ее, они замолкли. Амалки было заговорил, но быстро умолк, уставившись на ее одеяние.
— Самидар…
Она остановила его коротким жестом:
— Мое имя — Стужа.
Это имя прозвучало так, будто она слышала его очень давно, будто его носило по течению целой жизни, прежде чем оно снова вырвалось из ее уст.
Амалки сглотнул. Указал на меч:
— Ты хоть знаешь, как им пользоваться?
Она посмотрела прямо на него, что-то внутри подсказывало ей, что нужно пошутить. Но дверь в ее сердце захлопнулась, оставив пустоту в том месте, где прежде обитали ее чувства. Она понимала его озабоченность, и какая-то часть ее души была благодарна ему за это. Но проявлять эмоции она уже не могла.
— Что ты собираешься делать? — с сомнением в голосе спросила Тери, сидевшая у камина.
Стужа взглянула на нее. Голос молодой женщины был мягким и глубоким, их глаза встретились. Как прекрасна Тери. Была ли она сама так же прекрасна, когда ожидала рождения Кела? В начале следующей луны, как сказал Амалки, у них будет ребенок.
Она подошла к Тери и протянула ей ремни, украшенные камнями:
— Если у тебя родится дочь — это для нее. Научи ее танцевать, Тери. Танец — это само естество.
Она вытянула другую руку и робко дотронулась до выступающего живота, чувствуя, как шевелится ребенок. Тери с неколебимым спокойствием позволила ей это.
Стужа оглянулась через плечо на Амалки.
— Если родится мальчик, — сказала она, — продайте камни и купите ему меч. Самый лучший, какой найдете. И если естество — это танец, то жизнь — это сражение. Танец и борьба — две стороны одной и той же монеты.
Тери коснулась руки, что еще покоилась на ее животе, желая, чтобы Стужа снова посмотрела на нее.
— Ты говоришь так, как будто собралась умирать.
Та улыбнулась и убрала руку.
— Ты молода, Тери. Тебе еще не по нраву думать о том, что мы все умрем. Ты и я, Амалки и даже твой еще не родившийся ребенок. Нет, не смотри на меня таким уничтожающим взглядом. Спроси у своего мужа — он был солдатом. Он знает, что такое смерть. — Она обернулась: — Расскажи ей, Амалки.
Но он лишь пожал плечами, неодобрительно глядя на нее.
— Ну что ж, не важно. У тебя впереди еще долгая жизнь. — Она сунула драгоценные ремни в руки Тери. — Правда, вещ том случае, если меня найдут у вас или кто-нибудь прознает, что вы мне помогли. Итак, мне пора. — Она похлопала по мечу на бедре и провела рукой по своей одежде: — Я получила все, за чем приходила.
Сказав это, она направилась к двери.
— Подожди, — окликнула ее Тери. Она подняла с пола у камина матерчатый мешок. — Здесь еда. Надеюсь, тебе этого хватит на первое время, пока ты выберешься отсюда.
Стужа взяла мешок и затем крепко сжала в объятиях дарительницу.
— Никогда не дотрагивайся до оружия своего мужа, — шепнула она Тери, обнимая ее. — Желаю тебе состариться, покрыться морщинами от материнства, крестьянской жизни и найти свое счастье в этом. Я тоже была счастлива, правда недолго. — Она вырвалась из объятий и закинула за плечо свои скудные припасы. — Не провожай меня, Амалки. Останься здесь и поддержи свою хорошенькую жену. Мне кажется, я расстроила ее. — Когда Амалки попытался возразить, она цыкнула на него: — Я сама смогу оседлать своего коня. У меня опыта в таких делах гораздо больше, чем ты можешь себе представить.
Она заставила себя улыбнуться. Если бы он только знал, кем была его соседка в другие времена и в других землях!
— Я плотно закрою двери сарая, чтобы твоя кобыла не застудилась.
Она подняла деревянный брус, служивший засовом, но прежде чем открыть входную дверь, обернулась к ним:
— Вы были хорошими друзьями. Мне будет вас не хватать.
Она потянула на себя дверь.
— Ты не будешь возражать, если я назову своего сына Кириги? — неожиданно обратился к ней Амалки.
Она застыла на пороге, на полпути в ночь.
— Не надо, — почти шепотом ответила она. — Кириги мертв.
Затем она закрыла за собой дверь, прежде чем кто-нибудь успел что-то произнести, и выбежала в царство темноты и дождя.
Глава 5
Два дня холмы и равнины Келед-Зарема проносились мимо нее, сменяя друг друга, покрытые буйной влажной растительностью. Видно было, как здесь и там переливается обильная роса на лепестках желтых и белых цветочков, которые наполняли влажный воздух ароматами начала лета. Но сама погода была осенней. Призрачный туман окутывал низины, он клубился легко и плавно и колебался, подчиняясь каждому дуновению ветерка.
