Анатолий Махавкин - За дверью
— Что вы делаете? — пролепетала она, — я — королева!
— Несомненно. Но — тсс, стихотворение не закончено:
И когти, как звёзды, во мраке сверкают,
И хвост, словно тьма, небеса застилает,
И лапы, как ветер, неслышно ступают,
И ночь наступает…
Рубашка улетела прочь и мои пальцы прошлись по отвердевшим соскам. Хорошее тело. Осталось лишь привести его в порядок, и я буду всегда рад использовать его в свей кровати.
— Но ты, — она прикрыла глаза и застонала, когда я коснулся губами её живота, — где твоя одежда? Ты же…
— А теперь — окончание:
О, хищник, ты видишь земли дальний край,
О, кошка, стремишься в свой собственный рай,
О, львица, я твой навсегда, так и знай!
Прощай…
Когда ночная тьма за окном подалась под напором наглых лучей зевающего светила, а звёзды начали торопливо прятаться в остатках взлохмаченного мрака, в дверь осторожно постучали. Стук был условным, но условность эта…Кто мог набраться безумной смелости и стучаться в мою дверь, кроме одного-единственного человека? Илья и девочки входили просто так.
— Входи, — негромко позволил я и отложил толстый том «Меланхолий», — не спится?
Симон только тяжело вздохнул, закрывая дверь и бросил косой взгляд на вход в спальную комнату. Отсюда можно было разглядеть босую пятку, торчащую из-под одеяла и расслышать тихое сопение. Утомилась, бедная девочка.
— Где выпивка ты и сам знаешь, — буркнул я, изучая набрякшие веки и небритый подбородок графа, — обслуживать не буду, чай не девица.
Симон молча кивнул, налил себе из тёмной гранёной бутылки и обессиленно опустился в кресло, напротив. Отхлебнул, а потом ещё раз тяжело вздохнул. Жалобно так.
— Посочувствовать? — осведомился я, — ну давай, рассказывай, как тяжела работа Серого Короля. Кажется, я ничего не напутал, с прозвищем?
— Моя работа была бы намного проще, если бы твои подопечные не вышвыривали королев из законного ложа, а ты бы после не трахал их ночь напролёт!
— Ух ты! — я хихикнул, — так ты ожидал, пока всё закончится? А насчёт подопечных…Раз уж ты готов принимать их в своей кровати, будь готов к определённым неудобствам. Время от времени.
Симон сделала большой глоток и отставив стакан, откинулся на спинку кресла. Потом принялся ожесточённо массировать виски с набухшими венами.
— Безумие, — бормотал он, — я даже не представлял, какую огромную проблему создаю, приглашая вас сюда.
— А у тебя был выбор? — я тихо рассмеялся, — кроме того, заметь, нынешний король…Ну, почти король, полностью подконтролен тебе. То есть, после коронации, некий Симон, станет первым человеком в королевстве. Безумие, как ты это называешь. А всё остальное…Ну, спит Наташа с королём, а я — с королевой, что с того? Двор и прежде, как мне кажется, не отличался строгостью нравов.
— Там было ещё два лакея, которых ты не заметил, — буркнул граф, стараясь не встречаться взглядом со мной, — хорошо, мои люди успели оперативно отреагировать на шум. Мы их по-быстрому допросили и устранили. Никто ничего не узнает.
— Вот и чудненько, — я хлопнул в ладоши и подошёл к окну, — инцидент исчерпан?
Он кивнул, а потом решительно допил напиток, но подниматься не торопился. Кажется, мой гость хотел чего-то ещё. Так же граф мялся, когда просил устранить старого короля. Галя тогда пожала плечами и сказала: «Какие пустяки! Для тебя, лапа, всегда пожалуйста». Той же ночью сюзерен увидел свой последний сон, где присутствовала очаровательная девушка с длинными белыми волосами.
— Коронация, — пробормотал граф и похрустел пальцами, — есть одна проблема. Кардинал Люсень настаивает на расследовании обстоятельств смерти короля и отказывается короновать Роберта до окончания следствия. Это — минимум полгода. Слишком долго. Могут возникнуть огромные проблемы в международных отношениях, да и народ способен взбунтоваться. Война, Напасть, а теперь ещё и полгода без короля.
— Кажется, Люсень очень старый, дряхлый и болезненный человечек? — я следил за вспыхнувшей полоской крепостной стены, — такой может и скончаться. Внезапно.
Симон полез за пазуху и достал небольшой свиток, который тотчас бросил мне.
— Это — список священников, которые должны внезапно умереть одновременно с кардиналом.
— Ух ты, двадцать пять имён! Массовый мор, не иначе, — я ухмыльнулся, — значит, внезапная смерть короля подозрительна, а двадцать шесть дохлых святош никого не заинтересуют?
— Нет. На их места тотчас сядут мои люди. Уж они то шум поднимать не станут. Скажем: Напасть проявила себя и Всевышний забрал верных слуг, — Симон встал и подошёл ко мне. Его глаза горели безумной энергией из-под красных век, — есть небольшой нюанс: кардинал и его свита ни на мгновение не покидают Монастырь Сияющего Орла, а это — чисто мужская обитель. Не следует девушкам появляться среди монахов. Вот тогда точно пойдут пересуды.
Я подумал. От лишних глаз, естественно, можно избавиться…Чёрт, Ната завалит монастырь трупами свидетелей!
— Всё сам, всё сам, хорошо, — я ещё раз пробежался по списку, — сделаю в лучшем виде.
У меня возникла одна забавная идея и я даже хихикнул, представив, как всё будет реализовано.
— О чём ты думаешь? — Лилия едва успела перевести дух и теперь лежала на мне, сплетая наши волосы в одну белую косичку, — опять про эту свою баронессу? Проклятая сучка так и вертится вокруг тебя. Клянусь, я прикажу её отравить!
— Стало быть мне пора прикончить Симона? — я ухмыльнулся, разглядывая пунцовую мордашку королевы, — всё забываю спросить, когда это вы успели так близко познакомиться?
— Так…Получилось, — она закрыла красное лицо ладонями, — я просматривала приказы, которые Роберту принесли на подпись. Большинство — всякая чепуха: налоги, строительство и армия, но вот назначение нового камергера…Я же специально несколько раз повторила имя баронета Листвяцкого: Герберт, Герберт, Герберт, чёрт побери! Нет, Роб поставил дурака из рода Жествяных, терпеть их не могу! Я сразу поняла, откуда дует ветер и тотчас пошла к нашему Серому Королю. Мы с ним крепко повздорили, а потом…
— А потом?
— А потом — потрахались, — Лилия приоткрыла один глаз и лукаво взглянула из-под трясущихся кудряшек, — потом, ещё несколько раз, но этом всё и закончилось. И во всём виноват только ты! — она легко стукнула меня кулаком по груди, — ни с кем не могу получить и половины такого удовольствия. В общем, мы решили остаться друзьями.
Я перевернул её на спину и поцеловал.
— Насколько мне помнится, первым камергером назначили Герберта Листвяцкого? А семейство Жествяных внезапно отправилось в какой-то Мухосранск с очень важной и продолжительной миссией?
