Олег Звездин - Аргирвита
Не хотелось верить, что все их усилия оказались напрасными. Поход через Змеиные горы, бегство от гигантской Ферриты — всё впустую! И главное, никто не расскажет, что за горами тафгуры уже расположили своё безмерное войско. Теперь у арадийцев осталась одна задача — подороже отдать свои жизни.
Баяр, чтобы приободрить воинов, отстегнул от пояса рожок Добромира и протрубил сигнал атаки. Звук рожка разлетелся по долине и растаял среди холмов.
— За Арадию! — крикнул Баяр, поднимая меч над головой.
— За Арадию! — закричали разведчики.
— За Арадию! — донеслось с холма.
Воины оглянулись. С холма, сверкая серебром шлема, во весь опор мчался на коне Добромир, рядом с ним Аким и ещё восемна-дцать всадников.
Черноплащники от неожиданности остановились, затем разбились на три группы и снова бросились на арадийцев, одни — на пеших разведчиков, другие — на отряд Добромира и Акима, разделившихся на два звена.
К Добромиру приближался рослый тафгур. Чёрный плащ развивался на полном скаку за его спиной. Тяжёлое копьё в его руке выглядело, словно тростинка, и он ухмылялся, предвкушая скорую победу. Добромир отвёл копьё черноплащника своим мечом. Тафгур промчался мимо, но лезвие арадийца уже полосонуло его. Тафгур с перебитой шеей вывалился из седла. Добромир уже рубил других.
На отряд Баяра с криками и гиканьем надвигались два десятка черноплащников. Арадиец, держа в каждой руке по мечу, стоял не шелохнувшись. Тафгур нацелил на него копьё. Баяр одним движением отбил его коротким мечом, и длинным, с разворота вдогонку, достал копьеносца…
Драка завязалась. Ломались копья, мелькали тафгурские и арадийские мечи, по полю разносился звон оружия, крики и стоны умирающих людей. Тафгуры падали наземь, но и арадийцев становилось меньше.
Арадийцы-лучники выбрали момент и уложили ещё четверых в чёрных плащах. Акима ранили в плечо, он пропустил удар, и теперь сражался одной рукой.
Черноплащники не выдержали натиска и упорства арадийских воинов, один воин Кседора развернул коня и бросился спасаться бегством. Остатки тафгурского отряда без долгого раздумья пустили своих коней за ним. Впрочем, убегать особо было некому…
— Ты вовремя! — Баяр, тяжело дыша, обнял Добромира.
Раненых перевязывали, почти всем понадобилась помощь. В живых осталось только пятнадцать воинов.
— Хорошо, что мы услышали звук рожка, если бы не он, прошли бы мимо, — Добромир посмотрел на бездыханных коней разведчиков. — Что с ними случилось?
Баяр вкратце рассказал о походе. Когда он закончил говорить, Добромир стоял ни живой, ни мёртвый.
— Триста тысяч тафгуров! Феррита! Мёртвая река! Что происходит на земле?!
Оба молчали.
— А где Архегор? — спросил Добромир. — Он ведь за вами пошёл.
— Он же на заставу вернулся, разве я не говорил?
Бровь Добромира удивлённо приподнялась, он хотел что-то добавить, но к ним подошёл Аким с перевязанным плечом.
— Нужно возвращаться на заставу, а то, не ровен час, опять тафгуры появятся.
Арадийцы отправились в обратный путь. Их лица были суровы. Воины возвращались в Арадию. Павших товарищей забрали с собой, в чужой земле никого не оставили.
XII
На рассвете дозорный с вышки заметил отряд. Воины перешли вброд речку и стали подниматься по склону.
— Наши идут! — крикнул часовой.
Кони, отбивая печальную дробь копытами, один за другим входили через широко распахнутые ворота. Всадники проследовали до самой колокольни и спешились. Воины заставы под руки увели тех раненых, которые сами уже не могли идти, погибших сняли с коней и положили на землю. Трофин подошёл к своему брату.
— Как ты, Аким? — спросил он, глядя на его перевязанное плечо и руку.
— Бывало и похуже. Ничего, заживёт. Это всё пустяки по сравнению с тем, что довелось узнать… Мы принесли плохие вести. Очень плохие.
— Трофин, идём с нами, — Прокор, проходя мимо, положил руку ему на плечо.
Добромир, Баяр, Трофин и Прокор вошли в ту избу, откуда начинался поход к Змеиным горам. Воины расселись на лавках.
— Аким говорит, что всё очень серьёзно, — взгляд Трофина принял вопросительное выражение.
— Да, хуже просто некуда, — ответил Баяр. — За горой расположилось трёхсоттысячное войско. Но это ещё не всё. Кседор создал чудовище… Пока не увидишь своими глазами, — не поверишь: змея тридцатиметровая, вся в железе!
Трофин смотрел на Баяра расширенными глазами.
— И ещё… Там, возле этой Ферриты, я видел арадийские шлемы и мечи. Много…
— Наши пропавшие отряды…
Входная дверь отворилась и вошёл Аким, уже без доспехов. В длинной рубахе, перехваченной поясом, он походил на обычного трудягу-парня, и лишь твёрдый взгляд выдавал в нём опытного воина.
— Идём, друзья, банька уже растоплена, смоем Кседорскую грязь. Это наша традиция, не будем её нарушать.
Когда они вошли в жарко натопленную баню, там уже собрались все ходившие в Тугурию, даже те, кто сейчас передвигался с трудом. Воины старались поскорее отмыться, очиститься в живительной воде. В клубах пара они хлестали себя дубовыми и берёзовыми вениками. Жизнь возвращалась. С каждым вылитым ушатом воды всё дальше уходила усталость, всё больше забывались беды. В бодром настроении, напаренные и довольные, они вышли из бани. Но суровая действительность дала о себе знать. Улыбки сами собой исчезли с их лиц…
Воины заставы собрались возле колокольни. На земле, на расстеленных красных плащах лежали погибшие. Арадийцы взялись за края плащей и понесли павших товарищей через ворота. Там, за частоколом, уже возвышались холмики, теперь к ним прибавятся ещё…
Воины остановились перед свежевырытыми могилами и положили в ряд павших в бою.
— Друзья… — голос Акима дрогнул. — Мы потеряли двенадцать наших товарищей. Никогда больше они не будут стоять с нами в строю… Каждый из них был отважен и честен, каждый защищал в бою своих товарищей не жалея себя, и никого нельзя было назвать позорным словом — трус… Теперь их нет среди живых… Но они останутся жить в нашей памяти и наших сердцах навсегда! — Аким посмотрел на павших. — Мы не забудем вас, друзья…
Погибших опустили в могилы и накрыли сверху красными плащами. На воинском кладбище выросли ещё двенадцать холмиков. Арадийцы стояли перед ними, держа шлемы в руках. Ударил колокол. Медленно и протяжно двенадцать ударов разлились по округе. Колокол звенел, очищая души воинов, и его звон наполнял сердца людей светлой надеждой и верой — верой в будущее воинов, в будущее Арадии.
Звук растаял, наступила тишина.
