Уилл Эллиот - Пилигримы
Мужчина был старым, но казался довольно крепким, несмотря на неверные шаги. Храбрости ему тоже не занимать, если только незнакомец не был слишком глуп, чтобы понимать, какому риску подвергается, приближаясь к боевому магу, даже если тот находится при смерти. Что до старика… Его аура излучала нездоровый серый свет. Многие, куда лучше его, умерли там, оставшись лежать на траве. Она могла бы вмешаться, но не стала, у нее не было желания спасать его от опасности — как и остальных. И все же он выжил. Возможно, с помощью какого-нибудь амулета.
Она не имела ни малейшего представления и о том, почему боевой маг пощадил иномирца, который первым пришел через эту дверь, однако была твердо намерена выяснить это.
Инвия свистом передала сообщение своей сестре, сидевшей на противоположной стене. Этот звук человеческие уши не способны уловить: «Вот он. Это наш шпион».
Вторая Инвия ответила с мрачной веселостью согласием, а затем взлетела повыше и повернула на юг, возможно собираясь рассказать другим, что все получилось именно так, как предвидел могущественный Вьин, молодой дракон: двое прошли в целости и сохранности через врата между мирами, а не один.
Поднявшаяся в воздух Инвия помчалась прочь, пока не превратилась в темную точку, пронеслась сквозь облака и скрылась из вида своей сестры, чей взор был на удивление острым.
А теперь старик, если ему позволит удача, услышит скрытые стенами замка слова Ву и Архимага и поймет их — точно так же, как она сама понимала голоса мужчин, собак, даже летящего вдаль ветра, когда попала в Иномирье (правда, ничего слишком интересного Инвия тогда не услышала). На протяжении десятилетий никто из живших за укрепленными многочисленными заклинаниями стенами замка не слышал слова, не предназначенные для посторонних ушей, не слышал о планах, строящихся тамошними обитателями. Можно было лишь наблюдать за их действиями внизу, как за фигурами, движущимися на доске, игра на которой практически завершена: маршируют армии, боевые маги порхают тут и там, подобно уродливым, омерзительным птицам; новые города строятся рядом с замком, несмотря на то что в старых, расположенных вдали, уже слишком мало жителей.
Хотя Инвии и наблюдали, однако по-прежнему не знали практически ничего — они словно пытались разобраться в намерениях неизвестного, оставившего на песке свои следы. Молодые драконы, которым было открыто знание, ревниво оберегали свои секреты; они не могли сойти в мир сами, чтобы действовать открыто, или вмешиваться в происходящее с помощью слуг или заклинаний — по воле Бога-Дракона. Они не могли даже выгнуть шеи, чтобы заглянуть за двери своих темниц, чтобы узреть все своими глазами, которые были зоркими и видели мир с четкостью, недоступной остальным. Нет; они лишь совещались друг с другом, бросая смертным обрывки своих измышлений, словно жалкие крохи со стола, но и это действие слишком походило на нарушение законов мироздания — если не являлось таковым. И только Инвии способны находиться в непосредственной близости к воздушным темницам драконов — и ловить оброненное.
Точно так же Инвии часто совещались между собой. Посланницы, вестницы? Нет! Никто не осмелился бы нарушить законы Дракона и рискнуть пробудить Его от сна и узреть в гневе. По крайней мере, не столь открыто. И к счастью, беседы, которые вели крылатые создания у небесных темниц молодых драконов, иногда достигали ушей последних…
А когда дело доходило до вмешательства в дела мира внизу, на земле, Инвии не следовали ничьим приказам. Однако они обладали куда большей свободой действий, нежели плененные драконы.
Амулет, который она носила на запястье, был сделан в присутствии Ксина как раз до изгнания восьми верховных. Возможно ли, что он уже тогда, много веков тому назад предвидел его использование? Время, разумеется, приглушило его силу. Теперь было сложно сказать насколько: она и ее сестры могли лишь чувствовать, как магическая сила угасает и течет по воздуху, но не видеть ее так, как маги. Если осталось достаточно силы, то амулет сможет укрыть старика, даже если он будет бродить по коридорам замка. Если же магия ослабла до предела, второму иномирцу сможет помочь лишь толика его собственной удачи. Но лучше, чтобы ее было много.
Больше из его мира никто сюда не придет, по крайней мере не в этот раз. Вскоре вернутся боевые маги и продолжат охранять вход в другие миры, затем правители замка отыщут способ стабилизировать неожиданно расколовшийся на части барьер между мирами — если таково их желание. Когда вход открылся, это походило на удар по яичной скорлупе — побежали многочисленные трещины, сквозь которые начало сочиться содержимое. И в этом было нечто, намекающее на начало чего-то более великого, нежели можно предположить по происходящему сейчас. Возможно.
Было трудно сказать наверняка, глядя на силуэт шатающегося человека, неверными шагами направляющегося прочь далеко внизу, с неприятной серой аурой, которая похожа на плащ, не способный сохранить тепло; однако наводнения всегда начинаются с незначительных дождевых капель, как говорила ее сестра. По воле Дракона.
Старик пристально смотрел на далекую башню, осознав, похоже, что ему больше некуда идти. Он двинулся к ней. Вот и хорошо. Инвия нырнула вниз со стены и расправила крылья.
* * *Кейс закрутил крышку на бутылке, намереваясь растянуть удовольствие от скотча, чтобы его хватило на встречу со следующим козлорогим сукиным сыном, который вполне может оказаться способным поджечь его вместо себя. Он шел по кривой. Безрассудное веселье охватило душу старого пьяницы от осознания близости конца путешествия, когда он наконец окажется рядом с Эриком и Шелли, благослови, Боже, ее доброе сердце и других, кого он знал и по кому тосковал. А для этого нужно, чтобы его подпалили и развеяли прах — всего-то! Мать твою, а почему бы и нет?! Он провел целую жизнь, страшась собственной смерти, иногда преисполняясь твердой уверенности, что его ждет адское пламя, однако теперь на сердце стало легко и спокойно. Если суждено сгореть, то что можно сделать, чтобы предотвратить это в настоящий момент? Поздно уже пытаться. Так зачем беспокоиться зря? Он пьяно ухмыльнулся и затянул песню, слова которой позабыл, однако, ничуть не смущаясь, заполнял пробелы отборными ругательствами.
Высокие стены из белого камня вставали перед ним, горизонт выглядел плоским. Башня теперь нависала над ним и казалась частью огромного замка, построенного из сверкающего белоснежного мрамора, местами позеленевшего — судя по всему, от порослей мха и лишайника. Пристальнее присмотревшись к стенам, он заметил тонкие разноцветные паутинки, бежавшие по молочному камню.
