Дарья Еремина - Рождение Императора
Вверх по лестнице поднимался зам. Декана. Пройдя мимо, я улыбнулся. Услышав же грохот и крик – усмехнулся и кивнул…
У фонтанчика на центральной площади, между двумя корпусами и замком, стояла Тайрен. Я удивленно хмыкнул, подходя. Остановил на ней взгляд.
- Здравствуй, Андрес. – Улыбнулась она беспокойно. – Что у тебя с губой?
Она подошла ко мне, дотрагиваясь до губы. Я поморщился. Нечаянно задержав взгляд на ее запястьях, чуть вздохнул. Синяки уже давно сошли.
- Что ты хотела? - Я поднял взгляд.
- Просто увидеть тебя. Поболтать…
Я удивленно вскинул брови. Ты приехала сюда, чтобы увидеть меня? Что за ерунда?
- Тебе может показаться это странным, даже, смешным. Но я думала о нас. Я не сказала Саше, хотя злилась… А потом узнала, что у нас…
- Тайрен. – Я перебил ее излияния. – О чем ты говоришь? «Нас» не было, нет и не будет. – Я говорил медленно и тихо. Так, чтобы каждое слово было понято и впитано. – То, что произошло той ночью – твоя осуществившаяся прихоть. Ты хотела меня, и ты меня получила таким, какой я есть. Без прекрас. – Я покраснел, понимая как точно и жестоко то, что я ей сказал. – Это было первый и последний раз. Или ты хочешь еще?
Мне стало противно, но я не опустил взгляд, беря ее за руку. Нужно было отогнать ее от себя, сделать так, чтобы она раз и навсегда поняла, что не стоит ко мне приезжать «поболтать».
Она попыталась выдернуть руку, но силы были, мягко говоря, не равны.
- Ты делаешь мне больно.
- Если ты не хочешь испытывать эту боль – забудь обо мне.
Я отошел на шаг, вытирая кровоточащую губу. Тайрен наклонила голову. Она, действительно, не казалась такой взрослой, каковой была. Убедившись, что она поняла, я пошел обратно к корпусу.
- А, если, хочу? – Услышал я ее крик, уже порядочно отойдя, и оторопел. Что за… Обернулся. В глазах ее блестели слезы. Помятое мной запястье она растирала второй рукой. Вокруг замерли школяры. Пара одноклассников смотрели на нас во все глаза. Я почувствовал, что краснею.
Быстро подбежав к Тайрен, я схватил ее за руку и повел вон с территории Школы. Она молчала, лишь поспевая за мной.
Выйдя за ворота, я огляделся. Ни разу еще не приходилось выходить сюда. Увидев недалеко - справа от дороги рощицу, двинулся в нее. Тайрен начала вырываться. Я поднял руку, которой держал ее.
Зайдя в рощу, прижал ее к дереву… вспомнил о ждущем меня Эзнере и невидимых деревьях. Смотрел в ее глаза и не знал, что же сказать.
- Я люблю Целесс, Тайрен. Она ланит. И мы были вместе…
- Она заставила тебя не думать о матери? – Усмехнулась она, поднимая руку к моему лицу. Я сжал зубы, надавливая на нее всем телом, ломая запястье у себя в кулаке. Вскрикнув, она опустила глаза, и слезы потекли по щекам.
- Что ты хочешь? Что мне сделать, чтобы ты забыла обо мне?
- Я всегда буду помнить о тебе. Ты оставил мне напоминание…
- Ты не нужна мне! Почему тебе так сложно понять это?!
- Но ты нужен мне…
Я отпустил ее, отойдя на шаг.
- Я же пятнадцати-летний мальчишка. – Рассмеялся я вдруг, оборачиваясь. – У меня до тебя никого не было. Ты была для меня лишь… первым опытом. Не больше. Неужели ты думаешь, что можешь занять место большее, чем уже получила? Вы же как сторожевые собаки у отца: верные и безопасные. Мама могла бы убрать вас в любое время… Но вы – безвредны. Удовлетворяете его потребности, когда необходимо. Служите… И что самое смешное – вы нужны ему! Но мне то – нет!
- Андрес…
- Тайрен, извини, если не оправдал ожиданий. Я совершенно не тот, кто мог бы разделить с тобой старость. Между нами ровным счетом ничего – НИЧЕГО – не было. Нет. И не будет. И поверь, у меня сейчас забот... – Я провел рукой над головой. – Не до тебя.
Я развернулся, чтобы уйти. В груди страшно стучало, в руках образовалась слабость.
- Андрес… - Тайрен плакала. Я бросил на нее взгляд, ступая по высокой траве вон из рощицы.
«Не уходи, прошу! Я все…» - услышал я в голове и мгновенно закрылся. Удивился сам легкости, с какой это получилось.
Когда я поднялся на этаж, одноклассники рубили лед в коридоре. Кто чем: лопатами, ломами, ножами. Я усмехнулся на их ненавидящие взгляды. Проходя мимо, надеялся, что никто не посмеет воткнуть лом или нож мне в спину. Обошлось.
Эзнер сидел на моем табурете, листая книгу.
- Что-нибудь знакомое? – Спросил я.
- Есть пара вещей.
Я удивленно вскинул брови.
- Этот меч, например. – Эзнер откинул книгу на начало и открыл на второй, будучи когда-то четвертой странице. – Твой отец видел его. Даже воспользовался однажды, когда ты еще не родился.
Я сглотнул.
- Откуда ты знаешь?
- Он сам рассказывал. Не уверен, что могу тебе рассказать это, лучше спроси у родителей сам.
- Хорошо. – Кивнул я. – Продолжим?
И перед глазами снова замелькали всевозможные деревья.
Когда начало смеркаться, Эзнер откланялся. Запомненного мной дерева мы не нашли. Я взял карандаш и открыл чистый лист в тетради. Никогда раньше не рисовал. Но внезапная мысль, что я могу «не случайно» забыть, как оно выглядит, напугала. Я начал рисовать широкую крону, незаметно переходящую в ветви. В этом была основная особенность: как отличается рука человека от плавника – так же отличались ветви обычных деревьев от ветвей того, из книги. Белые листья со множеством кончиков… Надо было сказать Эзнеру, что дерево – белое. Как же я не подумал об этом!
Второй рисунок получился более похожим на правду. Точнее стало понятно, что на рисунке – дерево. Кивнув, я отложил тетрадь. Прикрыв веки, я зажмурился. Глаза щипало. Хочу увидеть маму. И Целесс.
Я глубоко вдохнул. Мы не виделись меньше недели, но это уже стало вечностью. Мир изменился за эти дни. Они были нужны мне – необыкновенно сильно.
Кинув взгляд в окно, я встал. Стемнело. Мне, конечно же, не позволят взять летуна на ночь глядя. В общем-то, тут до Турхема полчаса пешком. Может, даже меньше. Дойду.
Открыв комод, я взял рубашку, завернул в нее книгу. С удивлением понял, что привык к балахону настолько, что не тянуло снять его. Пристроив реликвию подмышкой, ушел в невидимость и открыл дверь.
- Куда это ты собрался, на ночь глядя, босяк?
Я вздрогнул, оборачиваясь. Как он меня увидел? Их еще не учили разворачивать программы обратно…
На бордюре только что пройденного фонтана в своей обычной компании сидел белобрысый. Поправив книгу, я решил не обращать на него внимания.
- Он настолько глуп, что не знает о существовании обуви! – Крикнул «старший» и дружки засмеялись. Я остановился.
- О! Он настолько зол, что сейчас покроет льдом всю эту площадь!
Смех стал громче. Я пошел к школярам, сидящим на фонтане. Остановился, выходя из невидимости. Кто-то замолчал. Обежав взглядом веселую четверку, я взял книгу и передал ее парню, что благоразумно перестал смеяться. Отойдя на два шага, провел рукой по опухшей губе с саднящей ранкой.
