Дженни Ниммо - Скелеты в шкафу
– А что в ней? – опасливо спросил Чарли.
– Задания, – мстительно отозвалась бабушка Бон. – Экзаменационные вопросы. Ты должен ответить на каждый. А я в конце каждого дня буду тебя проверять. Ошибешься – придется переделывать заново. Тут работы на неделю, не меньше.
– Так нечестно! – возопил Чарли. – У меня на них половина каникул ухлопается!
– Вряд ли, – с ледяной улыбкой возразила бабушка Бон. – Ведь у тебя есть компьютер. Зато подумай, сколько всего нового ты узнаешь за неделю. Сразу резко поумнеешь, дитя мое.
– А я не хочу быть умным, – проворчал Чарли.
– Если не ответишь на все вопросы, в академии тебе придется очень несладко. Можешь быть уверен. Ты же не хочешь произвести плохое впечатление? – И все с той же малоприятной улыбкой бабушка Бон выплыла вон.
Ну что за невезение! Чарли в отчаянии открыл папку и бегло просмотрел вопросы. Их было пятьсот два, и Чарли с ходу понял, что не знает ответа ни на один. Вопросы были сплошь по истории Древнего мира, про какие-то неведомые страны и неизвестных людей. А хуже всего были математические задачки и вопросы по точным и естественным наукам. «Да даже с компьютером у меня сотня лет на все это уйдет», – мрачно подумал Чарли.
Он испустил сдавленный стон. Закрыл крышку фортепиано и поплелся к себе с проклятой папкой. Но когда Чарли проходил мимо дядиной двери, его осенило. Он осторожно постучался.
– Н-да? – сухо спросил дядя Патон дневным, недовольным голосом.
– Дядя Патон, это я, – жалобно сказал Чарли. – Извините, что мешаю, но у меня тут сложности. Мне нужна ваша помощь.
– Раз так, заходи, – с обреченным вздохом разрешил дядя.
Чарли повиновался.
В дядиной комнате царил еще больший беспорядок, чем вчера, – если, конечно, такое возможно. Даже из карманов у дяди торчали листы бумаги.
– Что за сложности? – поинтересовался дядя.
Чарли сгрузил черную папку ему на стол.
– Бабушка Бон сказала, я должен ответить на все эти вопросы за неделю. А их тут пятьсот с лишним.
Дядя сочувственно присвистнул и добавил:
– Та еще задачка, Чарли.
– Но как же я справлюсь, дядя?
– Полагаю, тебе потребуется много бумаги.
– Ой, пожалуйста, не смейтесь, мне не до смеха! – взмолился Чарли.
– Как я понимаю, тебе нужна моя помощь, – изрек дядя. – Если так, то сегодняшнюю свою работу я прервать не могу. Но завтра я непременно к твоим услугам. Багаж знаний у меня солидный. Уверяю тебя, мы быстро справимся. – Дядя постучал пальцем по черной папке. – А теперь соблаговоли забрать эту отвратительную штуковину и оставить меня в покое.
– Ой, спасибо, дядя Патон! Огромное спасибо!
Преисполненный благодарности, Чарли направился было прочь, но не удержался и спросил:
– Дядя Патон, а в чем заключается ваша работа?
– Книгу пишу, – не поднимая головы от бумаг, отозвался дядя. – Я давно над ней работаю и, по всей видимости, буду работать всю оставшуюся жизнь.
– А о чем книга?
– Исторический труд. – Дядя торопливо царапал что-то в блокноте. – История рода Юбимов и их прародителя, Алого короля.
Опять этот загадочный Алый король!
– А кто он был такой? – вырвалось у Чарли.
– Кто был Алый король? – Дядя смотрел как будто сквозь Чарли, точно мысли его витали где-то далеко. – Когда-нибудь я расскажу тебе о нем подробно. А пока тебе достаточно знать, что он был королем. И однажды он исчез.
– А-а… – Чарли счел за лучшее тоже исчезнуть, пока дядя не рассердился. Он беззвучно прикрыл за собой дверь.
Дядя Патон сдержал свое слово. Он стал ежедневно заходить к Чарли, и они вдвоем пробивались от одного вопроса к другому. Насчет своей эрудиции дядя не преувеличил – багаж знаний у него и впрямь оказался более чем солидный.
Чарли справлялся с сотней заданий в день. Дядя пообещал, что таким образом к пятничному вечеру работа будет закончена и у Чарли еще останутся свободные выходные до начала занятий в академии.
По вечерам бабушка Бон позволяла Чарли садиться за пианино и разучивать оставленные Фиделио ноты. Но как-то раз Чарли забыл про музыку. Он страшно проголодался, отправился на кухню и намазал толстый ломоть хлеба толстым слоем масла. А потом уснул, уронив голову на стол рядом с надкушенным бутербродом. Проснулся он оттого, что бабушка Бон больно дернула его за волосы и заставила поднять голову.
– Музыка, Чарлз! – прогремела она. – Пока не позанимаешься, ужина не получишь!
Чарли потащился к пианино. Бабушка следила за ним пристально, как ястреб за добычей, пока Чарли не уселся за инструмент. От усталости он еле шевелил пальцами, так что даже не попытался играть. Просто отодвинулся вместе с табуретом, сложил руки на груди и пробормотал:
– Вот был бы жив папа, он бы со мной занимался. Наверно, после него на пианино никто толком уже не играл.
Бабушка Бон уже направлялась к дверям, но вдруг обернулась и заговорила:
– У твоего отца был рояль. Он стоял посреди ярко освещенной залы. Только рояль и твой отец, Лайелл, больше там ничего не было. Высокие окна выходили на озеро, но твой отец туда даже не глядел. Он неотрывно смотрел в ноты, и пальцы его бегали по клавишам. Вот так он творил чары.
– А что случилось потом? – отважно спросил Чарли.
Ему показалось, что в голове у бабушки Вон щелкнуло. Она мигом отвлеклась от воспоминаний.
– А потом, Чарлз, он нарушил правила. Вот что было потом. Смотри, как бы с тобой такого не случилось!
Она удалилась, а Чарли вдруг почувствовал, что спать ему резко расхотелось. За какие-нибудь полчаса он так хорошо выучил ноты, что даже смог сыграть простенькую мелодию.
С того вечера, как коварные тетушки подстроили ему ловушку, Чарли старался не смотреть на журнальные и газетные фотоснимки. Он не хотел слышать голоса. И тем более не хотел подслушивать частные разговоры и чужие секреты. Стоило маме развернуть газету, Чарли тотчас отворачивался. Но Мейзи настойчиво советовала внуку все-таки пользоваться своим даром – хотя бы для забавы. В конце концов она уговорила Чарли послушать, о чем беседуют на фотографии ее любимые кинозвезды – Грегори Мортон и Лидия Чикс.
На фото оба позировали на фоне бассейна, и поначалу Чарли разобрал только тихий плеск воды. Он уже хотел отложить журнал и даже понадеялся, что несчастный дар пропал, но тут раздался чей-то голос:
Тебе следует сбросить вес, дорогуша. А то ты выпираешь из купальника.
Наверно, этот голос принадлежал фотографу, потому что Грегори Мортон разразился грубыми ругательствами и рявкнул:
Оставь мою цыпочку в покое, ты, поганец! Мне она нравится пухленькой! Ясно тебе?!
А Лидия Чикс забранилась еще хуже, чем Генри, а потом взвизгнула:
