Эрик Карло - Варторн: Воскрешение
– Я сказала – давай, проходи сквозь стену!
– Я не могу. – Рэйвен едва удалось проговорить это. Она чувствовал на губах вкус камня.
– Ну-ну, не стесняйся, – сказала Боль. – Есть такая штука – заклинание переноса. Ты его знаешь. И мы хотим посмотреть.
Они снова рассмеялись – еще громче и злораднее.
Рэйвен вздохнула. У нее не было времени на препирательства. Долгий учебный день закончился, но в комнате ее ждали книги.
Штука! Тут было над чем посмеяться, хотя Рэйвен сейчас было не до смеха. Магия Переноса, с помощью которой открывали порталы, позволяющие пропускать людей (и даже, как поговаривали, военные орудия), требовала заклинаний очень большой силы. Только самые умелые, специально подготовленные маги могли справиться с этой задачей, да и то не в одиночку. На каждом конце прохода должен находиться маг; оба они должны действовать слитно, в полной гармонии друг с другом; они обращаются к таким силам, какие выходят далеко за пределы, ныне доступные пониманию Рэйвен. И даже при всех этих условиях они могли открывать лишь очень узкие порталы – скажем, не шире, чем нужно для фургона – и поддерживать их ограниченное время. Однако втолковывать все это Боли не имело никакого смысла.
– Давай! – повторила Боль, и теперь в ее тоне звучала уже неприкрытая угроза насилия. – Делай!
Вообще-то по коридорам полагалось ходить дежурным и присматривать за порядком – но, разумеется, ни одного из них поблизости видно не было. Рэйвен нужно было самой сделать хоть что-нибудь.
Она снова вздохнула и стала собираться с духом. Сосредоточилась и потянулась к тем силам, что поддерживают магические воздействия. Ее учили, что эти силы – природные и всегда имеются в наличии. Пуская их в ход, нужно лишь не превысить допустимую меру, а для это требовались как врожденные способности, так и немалая выдержка. У Рэйвен имелся достаточный запас обоих этих ингредиентов.
Прилив головокружения дал ей почувствовать, что сила вошла в нее.
Внезапно вокруг ее головы с треском заискрились разряды. Ее неухоженные темные волосы встали дыбом.
Хватка вражеской руки ослабла. Кто-то громко ахнул.
Рэйвен выждала, пока действие этого слабенького заклинания рассеется. Потом повернулась, не забыв придать своему простоватому лицу извиняющееся выражение.
– Простите, – сказала она. – Я пыталась, но пройти сквозь стену не смогла.
Боль была одного роста с Рэйвен, но намного более мускулистая. Теперь она отступила на шаг, но тут же остановилась. Выказывать слабость в присутствии своих подружек ей не хотелось. Вероятно, прежде чем отступить, она намеревалась ударить Рэйвен кулаком в качестве логического завершения инцидента.
Но удача наконец-то перешла на сторону Рэйвен. В эту самую минуту из-за угла показался дежурный, помахивая тростью, которые специально выдавались им, чтобы щедро охаживать учеников по спинам. Компания прыснула в разные стороны. Рэйвен сразу направилась в свою комнату.
Рэйвен откинулась на спинку стула и потерла слипающиеся глаза. Она понятия не имела, который теперь час или сколько времени она прозанималась – да это ей, в общем, было безразлично. Она постановила не спать, пока не усвоит уроки, преподанные им днем.
Хотя по расписанию никаких испытаний на завтра не значилось, это не гарантировало, что их действительно не будет. Необъявленные испытания при подготовке магов являлись нормой, а не исключением. Притом испытания эти бывали чаще практического, а не теоретического характера, и для плохо подготовленного ученика могли закончиться увечьем, а то и смертью.
Поднявшись на ноги, Рэйвен потянулась и прошлась из угла в угол – всего несколько шагов, большего не позволяли размеры ее тесной каморки, этой ячейки в улье, разделенном тонкими перегородками. Помещения для учеников были рассчитаны на минимум необходимых удобств, а не на комфорт. Здесь едва хватало места, чтобы втиснуть убогую койку с соломенным тюфяком, письменный столик, стул да еще ночной горшок.
Зеркала не было. Академия их не предоставляла, а сама Рэйвен не видела смысла в приобретении зеркала. Она ведь уже и так изучила свою внешность.
Мать назвала дочку красивым именем Рэйвен в надежде, что девочка вырастет такой же стройной и красивой, как она сама. По правде говоря, собственная красота была главным предметом гордости ее матери. Ведь именно благодаря красоте на ней однажды остановился взгляд богатого и могущественного господина из великого города Фелька. Господин этот перевез ее из жалкой родной деревушки и возвел на свое ложе.
Ее вполне устраивала роль наложницы. Она охотно и увлеченно играла ее много лет, пока не забеременела. Тогда любовник дал ей отставку – но обеспечил таким содержанием, что она могла, вернувшись к себе на родину, устроиться там со всеми удобствами и не работать.
Когда красота ее в конце концов начала увядать, она утешилась надеждой на то, что дочь расцветет и пойдет по ее стопам.
К сожалению, этим надеждам не суждено было сбыться. Рэйвен в младенчестве была круглощекой, и с возрастом детская пухлость не только не исчезла, но закрепилась и превратилась в излишнюю полноту. Несмотря на непрестанные увещевания матери: «Держи спину, распрями плечи, что ты сидишь кулем!» – Рэйвен из толстенькой неуклюжей девочки превратилась в толстенькую неуклюжую девушку с жесткими темными волосами. К тому же она так и не вытянулась выше весьма среднего роста.
Будь у нее друзья, жизнь стала бы вполне сносной, но друзей не было. Мать всегда держалась отчужденно и сторонилась односельчан – убежденная в том, что годы, проведенные совсем в другом обществе, среди богачей, возвысили ее над простецким деревенским народом, хотя она и родилась такой же.
Естественно, ответом деревни на такое отношение стало неприкрытое презрение, передавшееся от взрослых к детям. Юная Рэйвен испытала его на себе в полном объеме: общество обеспечивало ей насмешки, придирки и постоянное унижение со всей доступной людям изобретательностью.
Лишенная душевной привязанности к окружающим, Рэйвен укрылась в области фантазий. Мать настояла, чтобы она научилась читать, полагая это умение важнейшей предпосылкой для внедрения в высший свет, и Рэйвен проявила большие способности к обучению. Ее ум постоянно нуждался в пище; быстро овладев основами, она проглатывала любую попавшуюся в руки книгу или просто печатный текст, а когда и скудный приток новинок иссяк, надумала писать сама.
Перестав замечать действительность, Рэйвен скроила по своей мерке мир мечты, куда могла уходить всякий раз, когда того хотела. Мир этот был создан из кусочков и обрывков всего, о чем она слышала или читала – из описаний других земель и разных городов-государств Перешейка. Ближайшим к ее деревушке городом был Фельк, где когда-то ее мать жила с ее отцом. Это был старый город, большой город, и мысли о нем завораживали одинокую некрасивую девочку.
