Абрахам Меррит - Лик в бездне
Он толкнул Грейдона к испускавшему свет отверстию. А затем он и Старрет встали по обе стороны девушки. Грейдон заметил, что они старались к ней не прикасаться. Он мельком увидел Данкре у входа в пещеру. Суарра подняла глаза к Грейдону. В них были скорбь, страдания и — любовь!
— Помни! — сказал он. — Я вернусь к тебе!
Соумс не мог понять скрытого значения этих слов. До него дошел лишь их очевидный смысл.
— Если ты не вернешься, — усмехнулся он, — ей придется чертовски туго. Это я тебе обещаю, парень!
Грейдон не ответил. Вытаскивая на ходу пистолет, он подошел к краю занавеса. Миновал край и окунулся в поток света. Открывшийся проход немного превышал десять футов в длину. Грейдон достиг его конца и застыл неподвижно. Пистолет выпал из его безжизненной руки и загремел по камням.
Перед ним была огромная пещера, заполненная сверкающими атомами. Она походила на огромный полый шар, который разрезали пополам и одну половину выбросили. Свет струился с изогнутых стен пещеры, и были эти стены угольно-черными и отполированными, словно зеркала. Лучи, казалось, исходили из неизмеримой глубины стен.
Из этих изогнутых стен, вися на них, словно изваянный виноград, виноград рая Эль-Шираза, словно цветы сада короля джиннов, гроздьями росли драгоценные камни.
Громадные кристаллы, естественные и ограненные, круглые и состоящие из многоугольников, живые под этим ликующим светом, они представляли собой одушевление огня! Рубины, пылающие всеми оттенками красного — от того чисто-алого, какой получается, если посмотреть на солнечный свет через нежные девичьи пальчики, до того глубочайше красного, мрачного, каким кровоточит сердце.
Сапфиры, сияющие голубым, того редкого цвета, как под крыльями птиц с синим оперением, и сапфиры голубые, как глубины под пенистыми гребнями волн Гольфстрима. Огромные пылающие опалы. Камни, светящиеся аметистовым пламенем. Невиданные камни, чья незнакомая красота заставила замереть в восхищении сердце.
Гроздьями висели драгоценные камни в этом зале света. Но не они заставили ослабить державшие пистолет пальцы Грейдона, не они обратили его в камень.
Лик!
Оттуда, где он стоял, вниз, в середину пещеры, вели циклопические ступени. Слева от них — полушарие мерцающей драгоценностями скалы. Справа — пустота, пропасть, сразу от лестницы отвесно падающая в бездонную глубину. Противоположный край пропасти был не виден.
С дальнего конца пещеры на Грейдона смотрело лицо. Без тела, с опертым на пол подбородком. Колоссальное. Глаза из бледно-голубых кристаллов были направлены прямо на Грейдона. Оно было вырезано из того же черного камня, из которого состояли стены. Но — ни малейшей искры пробивающегося наружу свечения.
Это было одновременно лицо человека и лицо падшего ангела. Лицо Люцифера. Безжалостное и прекрасное. От него исходила сила. Сила, которая, будь она благодетельной, была бы равной божественной, но вместо этого избравшая для себя жребий сатаны.
Кем бы ни был искусный скульптор, он выразил в Лике крайнее олицетворение вековечного и безжалостного стремления человека к власти. В Лике это стремление сконцентрировалось воедино, обрело плоть и форму. Заговорило.
И Грейдон почувствовал, как, отвечая Лику, в нем самом шевельнулось, пробудилось это стремление, быстро окрепло, поднялось тугой волной, плеща и угрожая затопить барьеры, что обычно удерживали его.
Что-то в его душе боролось с этим поднимающимся приливом ада. Боролось, не давая ответить на призыв Лика. Боролось, отводя его глаза от мертвенно-бледных голубых глаз.
И Грейдон увидел, что все лучи, все пылающие атомы фокусируются на этом Лике и что поперек его лба тянется широкий золотой обруч. Словно золотой пот, из-под обруча стекают шарики золота. И медленно ползут по щекам. Из глаз, будто слезы, тоже ползут золотые капли. Пот, слезы, слюна ползли и сливались в золотой ручей, текущий к краю пропасти и оттуда — в бездну.
— Посмотри мне в глаза! Посмотри мне в глаза!
Казалось, что это говорил Лик, — и Грейдон не мог не подчиниться. Он, круша все преграды, взглянул в глаза Лика.
Землю, все владения Земли — вот что обещали ему глядевшие с Лика глаза! И лился из них пламенный исступленный восторг, вопль безрассудства, ликующее осознание полного освобождения от любых запретов.
Он удержался от того, чтобы прыгнуть на ступени и бежать к этой высеченной из черного камня личине, гигантской личине, источающей пот, слюну и слезы. Он обязан вернуться, чего бы это ни стоило…
Чья-то рука стиснула плечо Грейдона. Уши его услышали чей-то голос… голос Соумса:
— Нужно дьявольски долго ждать, пока ты…
А затем — визгливый, истерический крик:
— Билл, Данк, сюда! Посмотрите!.. Боже…
Грейдон рухнул на камень. Покатился. Быстро мелькающие ноги топтали его, били, выколачивали из груди дыхание. Задыхаясь, он приподнялся на четвереньки. Он применил все усилия, чтобы подняться…
Внезапно крик и бормотание троицы стихли. А… он знает, что это значит… Они посмотрели в глаза Лика… и они обещали им то же, что обещали ему…
Он сделал усилие, от которого замерло сердце. И встал! Качаясь, борясь с тошнотой, осмотрелся. Мчась по ступенькам, уже на полдороге были тощий Соумс, громадный Старрет, маленький Данкре…
— Ей-богу, они не могут получить это! Земля и все владения Земли…
Он мог сам заполучить все это… Лик обещал это ему раньше их…
Он ринулся вслед за троицей.
Что-то вроде крыла огромной птицы ударило ему в грудь. Удар отбросил Грейдона назад, и он снова упал на четвереньки. Всхлипнув, он поднялся на ноги. Его качало. Шатаясь, он пошел к ступеням… глаза Лика… глаза… они придадут ему силу… они…
Вытянувшись из светящегося воздуха, наполовину свернув свое тело в кольца, между ним и Ликом лег призрак того самого существа, полуженщины и полузмеи, чье изображение было на браслете Суарры. Существа, которое Суарра называла Матерью Змей…
Реальная и нереальная одновременно, Мать Змей плавала в воздухе. Вокруг нее кружились в водовороте светящиеся атомы. И проходили сквозь ее тело. Грейдон видел ее. И отчетливо видел сквозь нее Лик. Фиолетовые глаза Матери Змей смотрели на Грейдона.
Мать Змей… Как женщина, она обещала Суарре, что поможет ему… если он сможет отозваться на ее зов… если он сможет воспользоваться ее помощью.
Суарра!
Он вспомнил. И яд, что вливали в него глаза Лика, и охватившая его ярость исчезли. Их сменил стыд, раскаяние и острое чувство благодарности. Без страха он поглядел в глаза Лика. Это были только бледно-голубые кристаллы. И сам Лик был всего лишь вырезанной из камня личиной. Его чары развеялись!
