Сельма Лагерлёф - Деньги господина Арне
Ветер, с силой налетавший на них, пока они шли по льду, развернул плащ Эльсалилль, и он развевался на ветру, словно знамя.
— Помоги мне подержать Эльсалилль, — сказал сэр Арчи, — я лишь поправлю на ней плащ.
Сэр Реджинальд взял Эльсалилль, но тут же его охватил такой ужас, что она выскользнула у него из рук прямо на лед.
— Я и не знал, что Эльсалилль мертва! — воскликнул он.
ШУМ ВОЛН
Шкипер большого галеаса всю ночь ходил взад и вперед по верхней палубе. Было темно, бушевал штормовой ветер, попеременно несший снег и дождь. Лед же вокруг галеаса был все еще крепок, так что шкипер мог бы спокойно спать в своей койке.
Однако он не спал. Раз за разом прикладывал он руку к уху и вслушивался. Было непонятно, что он надеялся услышать. Вся его команда и те, кто зафрахтовал галеас до Шотландии, находились теперь на борту. Все они спали внизу в трюме. И никто не вел разговоров, к которым шкипер смог бы прислушаться. Ветер с силой налетал на вмерзший в лед галеас, набрасывался на корабль так, словно бы по старой привычке хотел двинуть его перед собой по морю. А когда у него ничего не выходило, он пробовал снова и снова, завывая в каждой маленькой сосульке на тросах и снастях. Борта корабля скрипели и трещали. То и дело слышались тяжелый треск мачт, на которые ветер давил так, что они едва не ломались.
Нет, это была совсем не тихая ночь. Когда ветер нес снег, в воздухе слышалось легкое шелестение, когда же начинал хлестать дождь, струи воды барабанили по палубе.
Во льду одна за другой появлялись трещины, и гром при этом раздавался такой, что можно было подумать, будто здесь в море военные корабли палят друг в друга из пушек.
Однако вовсе не к этим звукам прислушивался шкипер. Он ходил по палубе всю ночь до тех пор, когда небо уже начало окрашиваться в серый цвет наступающего утра, но так и не услышал того, что хотел.
И вот наконец стал слышен монотонный, напевный гул, ласковый и переливающийся, словно звучащая где-то вдали песня.
Тогда шкипер, быстро перешагнув через скамьи, что были посередине палубы, заторопился на нос галеаса, где внизу спали его люди.
— Вставайте! — крикнул он им. — Берите багры и весла! Освобождение из плена уже близко. Я слышу шум волн. Я слышу песню свободных волн.
Команда тотчас пробудилась от сна. Все встали по своим местам вдоль бортов корабля. Медленно наступал рассвет.
Когда же стало настолько светло, что можно было разглядеть, что все-таки случилось в море этой ночью, перед ними открылась такая картина: все заливы и проливы вокруг были свободны ото льда до самого моря, однако в том заливе, где был их корабль, не было во льду ни единой трещины, лед был по-прежнему тверд и невредим.
А в проливе, соединявшем залив с морем, образовалась высокая стена из льда. Волны, свободно катившиеся там, в проливе, набрасывали сюда льдину за льдиной.
А в самом проливе парусов — тьма-тьмущая. Рыбаки, чьи суденышки были скованы льдом в Марстранде, устремились теперь прочь. Волны подбрасывали их высоко, и вокруг еще танцевали льдины, но рыбаки не желали терять время в ожидании спокойного и безопасного моря и отправлялись в путь. Они стояли у штурвалов своих лодок и внимательно вглядывались вперед. Небольшие льдины они отодвигали веслом, а когда подступали более крупные, перекладывали штурвал и уходили от них в сторону. На галеасе шкипер стоял на верхней палубе и наблюдал за ними. Он понимал, что им приходится нелегко, но он также видел и то, что суденышки одно за другим все же пробивались вперед и добирались до открытого моря.
И когда по синей поверхности моря перед глазами шкипера скользил белый парус, тоска охватывала его с такой силой, что к глазам подступали слезы.
Его корабль стоял без движения, и перед ним продолжали громоздиться льдины, отчего ледовая стена все увеличивалась.
А там, в море, плыли не только корабли да лодки, но также и небольшие айсберги, выраставшие оттого, что друг на друга накатывались большие льдины. Они плыли дальше на юг, сверкая в лучах утреннего солнца, словно серебро, а иногда и отливая красным цветом, будто были усыпаны розами.
Но вот слышны стали и какие-то звучные крики. Они казались то поющими человеческими голосами, то пронзительными звуками трубы. И эти звуки вызывали ликование в душе. Слыша их, сердце словно бы делалось шире. Это кричали лебеди, длинной вереницей летевшие с юга.
Но когда шкипер увидел, как на юг плывут айсберги, а на север летят лебеди, тоска его стала невыносимой, и он в отчаянии заломил руки.
— О, горе мне! — сказал он. — За что должен я стоять здесь, пока лед не выпустит меня из залива? Думаю, придется мне ждать этого еще немало дней.
Раздумывая об этом, он увидел вдруг, что по льду едет человек. Он появился из узкого пролива со стороны Марстранда и ехал так уверенно, словно и не ведал о том, что волны вновь понесли лодки и корабли.
Подъехав к галеасу, он крикнул шкиперу:
— Уважаемый, как там у тебя дела с провизией? Небось долго еще тебе стоять здесь во льдах. Может, купишь у меня соленую сельдь, или сушеную морскую щуку, или копченого угря?
Шкипер не пожелал ответить ему. Он погрозил кулаком и выругался.
Тогда торговец рыбой спрыгнул с повозки и достал оттуда охапку сена. Потом он положил ее перед лошадью, а сам забрался на палубу галеаса.
Подойдя к шкиперу, он сказал ему совсем серьезно:
— Нынче приехал я к тебе не затем, чтобы продать рыбу. Я знаю, что человек ты благочестивый, и потому приехал я просить тебя отдать мне девушку, что увели с собой вчера на корабль шотландские ландскнехты.
— О том, что они привели сюда какую-нибудь девушку, мне неизвестно, — ответил шкипер. — Ночью не слыхал я на борту женского голоса.
— Меня зовут Торарин, торговец рыбой, — сказал человек. — Может статься, тебе доводилось слышать обо мне. Я ужинал с господином Арне на его дворе в Сульберге в ту ночь, когда был он убит. С того времени живет в моем доме его приемная дочь, но вчера ночью увели ее с собой его убийцы, и теперь должна она быть с ними на твоем корабле.
— У меня на корабле убийцы господина Арне? — в ужасе вымолвил шкипер.
— Ты видишь, что я слабый и ничтожный человек, — сказал Торарин. — Одна рука моя не слушается меня, а потому боюсь я ввязываться во всякие опасные дела. Уже несколько недель знал я, кто убил господина Арне, а вот попытаться им отомстить смелости не хватало. Но оттого, что я молчал, им и удалось убежать из города, да еще и прихватить с собой девушку. Но больше не должен я поступать так, чтобы после раскаиваться. Потому хочу по крайней мере юную девушку спасти.
