Дэвид Коу - Изгнанники
Элайна широко улыбнулась:
— Будем надеяться, Баден. — Она ободряюще положила ему руку на плечо, еще раз одарила всех своей лучезарной улыбкой и, пожелав всем спокойной ночи, направилась вверх по лестнице вместе с Джаридом.
— Думаю, мне тоже стоит постараться заснуть, — широко зевнув, произнес Транн.
Оррис неожиданно рассмеялся, затем серьезно сказал:
— Да, неплохая идея.
Наконец Урсель тоже отправилась спать. Оррис с Баденом остались одни в полутемном углу. Оррис хотел было извиниться и оставить Магистра размышлять в одиночестве, но Баден неожиданно предложил:
— Возьмем еще эля? — и подозвал жестом служанку.
Оррис неопределенно хмыкнул.
— Я нуждаюсь в компании, — добавил Баден.
После недолгих колебаний маг согласился. Магистр улыбнулся в ответ:
— Отлично!
Баден снова обернулся к девушке за стойкой и поднял вверх два пальца.
Некоторое время они сидели молча. В воздухе повисла напряженная тишина. Лишь однажды ее нарушила служанка, принесшая эль. Оррис изучал свои руки, изредка поглядывая на Бадена. Полностью погруженный в свой мысли, Магистр, казалось, ничего не замечал. Когда он наконец заговорил, его вопрос застал Орриса врасплох.
— Ты сказал, что большинство молодых магов желают смерти Барама, — начал он. — А как ты?
Оррис несколько секунд не отрывал от Бадена глаз.
— Мне раньше этого хотелось, — спокойно произнес он. — Я был очень зол, — пояснил он после короткой паузы. — К тому же я потерял Пордата.
Оррис замолчал, вспоминая своего красивого серого ястреба. Прошло уже много лет, и на плече у него сидел прекрасный черный ястреб, очень похожий на птицу Терона, во всяком случае так уверяли его Джарид и Элайна. Но он до сих пор не мог без тоски вспоминать о своей первой птице, погибшей в бою.
— В первый раз это особенно тяжело, — сказал Баден, словно прочитав его мысли.
— Я знаю. — Оррис не хотел продолжать разговор на эту тему. — В любом случае я был неправ, — наконец заключил он.
— Возможно.— Магистр пожал плечами.— Мне трудно сказать, насколько полезным было оставить Барама в живых. — Он вновь принялся рассматривать свою кружку, но Оррис успел заметить в сверкнувших на мгновение глазах Бадена невысказанную мысль. А цена этого для меня была велика.
— Но ведь ты сам говорил, что, не будь Барама, нам не удалось бы собрать столько нужных сведений.
Баден пристально посмотрел на него. В темноте таверны его худое лицо приобретало сходство с хищной птицей.
— А что толку в этих сведениях, если никто не желает воспользоваться ими!
Бородатый маг ничего на это не ответил. Несколько мгновений спустя сердитое выражение исчезло с лица Бадена, уступив место усталости.
— Но все-таки остается возможность, что Орден воспользуется твоими советами, — предположил Оррис, хотя сам понимал, что это не так. — К тому же я могу ошибаться насчет Арслана. Возможно, мне удастся добиться его поддержки в деле освобождения Барама.
Баден покачал головой:
— Вряд ли. Ты был прав тогда, они никогда не согласятся. Мне следовало бы подумать об этом раньше и не тратить нервы попусту.
— Раньше? — Оррис нахмурился. — Ты хочешь сказать, что предвидел развитие событий? — спросил он, озаренный внезапной догадкой. — Именно поэтому ты так отчаянно защищал жизнь Барама?
Баден грустно усмехнулся.
— Я не великий мудрец, — сказал он. — И у меня нет дара предвидения, чтобы заглядывать в будущее. — Он задумался на минуту. — Конечно, я могу оценить варианты, но не более того. Я верил в то, что в Бараме — ключ к выживанию Ордена. Я и сейчас не перестаю верить в это. Я всегда считал, что живой он принесет нам куда больше пользы, чем мертвый, взять хотя бы его рассказы о Лон-Сере. Именно поэтому я и боролся за его жизнь. Я пошел против большинства членов Ордена и против самой Премудрой, чтобы уберечь его от казни.
Оррис внимательно слушал, медленно потягивая эль. В тот момент он понял, что Баден — едва ли не самый мудрый и смелый человек из всех, что встречались на его пути, хоть сам он и отрицал это. Его поражал размах того, что сделано Баденом за четыре года, он вспоминал, как сам когда-то упорно противостоял Магистру, и это заставляло Орриса чувствовать себя зеленым юнцом, ничего не понимающим в жизни.
— Если бы ты только смог объяснить тогда… — смущенно проговорил Оррис.
— Объяснить что? — Баден мягко улыбнулся. — Что у меня есть какие-то смутные предчувствия насчет того, что в будущем Барам сможет помочь нам заключить мир с Лон-Сером? Что я не только хочу оставить его в живых, но когда-нибудь отправить его обратно в Брагор-Наль? — Он провел рукой по своим рыже-серым волосам и вновь усмехнулся. — Не думаю, что, сославшись на смутные предчувствия, я смог бы привлечь на свою сторону больше голосов.
Оррис рассмеялся.
— Конечно нет! — согласился он. Глотнув эля, он продолжил: — Что же мы будем делать сейчас? Как нам справиться с целым Собранием?
Магистр беспомощно развел руками:
— Я не вижу других способов, кроме как продолжать убеждать Собрание в нашей правоте. Мы будем бороться до тех пор, пока не добьемся успеха.
— А если мы все же потерпим поражение?
— В таком случае мы восстановим ментальную заставу на востоке Тобин-Сера, как сделали это четыре года назад.
— Ты думаешь, это поможет? — с жаром воскликнул Оррис.
Баден посмотрел на него пронизывающим взглядом. Оррису показалось, будто Магистр видит его насквозь. Словно все его мысли, даже самые сокровенные, лежат перед Баденом как на ладони. Он подумал о том, что будет, если Баден узнает о плане, который недавно пришел ему в голову и который он решил приберечь для самого крайнего случая.
— Я не знаю, что ты задумал, Оррис, — тихим голосом произнес он, — и не думаю, что мне следует об этом знать. Может быть, тебя несколько удивит то, что я сейчас скажу, но я не собираюсь идти против воли Ордена. Да, когда-то я организовал создание ментальной заставы, но мне меньше всего нравится нарушать законы Ордена. Я дал клятву служить Тобин-Серу и защищать его, и я пойду против Ордена, только если это поможет исполнению моей клятвы. Я считал, что имел право на создание ментальной заставы. Думаю, каждый маг может выбирать свой путь служения в соответствии со своими возможностями. Ты меня понимаешь?
Оррис молча кивнул. Во рту у него пересохло.
— Я вижу, что ты принял какое-то решение, — продолжил Баден, — и мой тебе совет: обдумай его хорошенько. Ни я, ни Транн, ни Джарид с Элайной не будем тебя осуждать. Но остальные… Я заплатил свою цену за спасение жизни Барама, и скорее всего всем нам еще предстоит поплатиться за устройство ментальной заставы. То, над чем ты раздумываешь, что бы это ни было, тоже имеет свою цену. Помни об этом. Я не собираюсь тебя отговаривать, но хочу предупредить о последствиях.
