Анна Инская - Верни нам мертвых
— Раз хозяин сказал, что я горный людоед — значит я горный людоед. Только не в пещерах гор, а в рабстве навеки.
Он понял, к чему я речь веду и отвечал:
— Меня зовут Хсейор, что на языке моей матери означает Летнее Солнцестояние. Это день когда по обычаю рабов отпускают на волю. Мои родители долго были рабами, и смогли пожениться только когда хозяева дали им свободу. И ты однажды волю обретешь. Никакая беда не вечна. Старики говорят, будто вечнее всего под солнцем вершины гор и русла рек. А вот у наших соседей-козопасов однажды от горы откололась верхушка! Да и покатилась в реку. Пришлось реке собирать своих рыб да идти к морю другой дорогой. Так что даже вечность не такая уж и вечная.
Тут явился хозяин и вскричал:
— Дух Священного Пива! Хозяин потеет в трудах и заботах, а служанка с мальчишками о вечности беседует! За такое пойдешь ночевать в хлеву.
Ночью я плакала и молилась отцовским богам, чтобы они наконец простили меня. Отец ведь говорил мне: боги решают твою судьбу, как они напишут, так и будет. Я безумная не верила! Я думала: пиши не пиши, а я все равно сделаю по-моему. Но тогда я жила среди свободных охотников, и не было еще веревки на моих ногах. А теперь я стала одной из тех, кого называют Лишенные Отражения. Это имя самых несчастных из рабов, тех, кто не может уйти из хозяйских владений и дойти до речной заводи или лесного озера. Все девушки ходят туда, где вода тиха. Ведь в воде живут отражения. Когда ты рождаешься в родительском доме, они рождаются в воде и растут вместе с тобой. Если даже у человека не осталось ничего, если даже он один на земле — его речные и озерные браться или сестры у него всегда есть. А мне вдруг захотелось посмотреть на облик моей водяной сестры. Но мне, рабыне, не суждено встретиться с ней.
Вдруг камень ударил в стену хлева. Потом еще один, а потом три подряд. Я подумала, что Солнце-Законодатель наконец свергло камнепад с неба. Только за что на меня со скотиною? Я пошла посмотреть, откуда такая кара. И увидела за изгородью на ветке дуба — Хсейора! Это он камни кидал, чтоб разбудить меня. Увидев меня, он поднял лук и прицелился. Я думала: убить меня решил, чтобы избавить от рабства. Ведь для таких, как он, смерть лучше неволи.
Но стрела полетела тяжело, перевернулась и упала к моим ногам. Я подобрала ее и увидела, что к ней вместо наконечника привязано лезвие ножа. А Хсейор мне показал знаком: перережь веревку на ногах. Ночь была темна, и вдруг со страхом вспомнила я о Лисе-Охотнике. В диких лесах мне не будет от него защиты. Я пообещала отцу не ввергать себя в опасность. Не лучше ли мне остаться за хозяйской оградой? И хозяйке я поклялась в вечной верности, ей и детям ее.
— Мне хорошо в рабстве! — крикнула я Хсейору, — Уходи, ведь мой хозяин убьет тебя, или Лис-Охотник убьет нас обоих.
Хсейор спрыгнул с ветки и ушел… но не навеки, а только до утра. Как только хозяин ушел любоваться на свое стадо, хитрый Хсейор попросил у хозяйки разрешения поговорить со мной. Они с госпожой Медвежьей Лапой были из одной деревенской общины, и хозяйка дала согласие. Но лишь на один единственный раз. Я рассказала Хсейору о странных словах, оставшихся мне от отца:
Is fecit cui prodest
Хсейор сказал, что может быть это волшебное заклятье. Но мы много раз повторили его, и ничего не произошло. Вместо чуда явилась хозяйка и велела Хсейору уходить, пока хозяин не вернулся.
Быстрая Птица пришел злой, как голодный хорек, и обругал всех своих коров, овец и свиней. Мол он избранник Судьбы, во всем ему удача, а тоскливо ему.
Мы с хозяйкой не удивились его гневу. Давно уже надоело ему любоваться на свое добро и считать зерно в своем амбаре. Он все чаще глядел на север, туда, где за изгородью темнел еловый лес, а за острыми верхушками елей скрывали небо туманные вершины гор. Близок был вольный дикий край, и вечерами, у очага, хозяин вздыхал, гладил лук моего отца и вспоминал, как охотился на оленей в былые дни.
Но хозяйка, женщина степенная, не могла уразуметь, что за удовольствие по лесу одежду рвать. И если он будет за оленями бегать — кто тогда будет добро стеречь? Долго они спорили, и наконец она посоветовала ему лучше устроить праздник для всей деревни — и веселье и почет! Устроил он веселье, да не для меня. Я стояла у забора, а ближе подойти боялась. Хозяин запретил. Да гости и сами на меня не смотрели, других девушек обнимали они. Я думала, что не зря колдунья при рождении дала мне имя Лягушка. У лягушек нет любимых, у лягушек никогда не родится детей. Новые лягушки родятся не от матерей, а из болотной воды. Никто и никогда не видел лягушку с семьей. За оленихами идут оленята, в берлогах медведиц возятся мохнатые медвежата и на солнечных лесных полянах лисы играют с лисятами. Только лягушки скачут одни одинешеньки вечерами по мокрой траве. Зимой они замерзают, а по весне оттаивают. Видно даже Смерти они не нужны, а уж она-то берет все живое без разбору!
И вдруг я увидела Хсейора. Я не решалась его позвать. Но он сам подошел ко мне и сказал:
— Ифри, у меня для тебя лучший из даров. Я узнал, что значат последние слова твоего отца: is fecit cui prodest. Мы ходили с моим отцом к торговым перекресткам и расспрашивали торговцев из всех земель. Один был из владений Рима, и он сказал мне, что эти слова означают: "сделал тот, кому выгодно". Чтобы найти виновного в преступлении, люди его страны определяют, кто получил выгоду от этого преступления. Потом римлянин спросил меня, где я слышал эти слова. Я рассказал о тебе. Иноземец будто испугался. Потом посоветовал мне не подходить к тебе, если я не хочу, чтобы Лис-Охотник задушил меня во сне.
Я сказала Хсейору:
— Если даже люди из могущественной Империи боятся Лиса, держись подальше от меня! Он беспощаден, он придет за тобой! Но Хсейор ответил задумчиво:
— Я бы хотел увидеть этого неведомого зверя… Если понять, кто он, с ним можно справиться, как бы он не был силен. Послушай историю отца моего и матери моей. Они сумели убить того, кто считался непобедимым!
Рассказ Хсейора о Ночном Драконе
Рабами были отец мой и мать моя, и жили они в землях за восточным отрогом гор. Они полюбили друг друга, и хотя их хозяева не запрещали им быть вместе, раб и рабыня не хотели, чтобы их дети родились в неволе. Но вот хозяин моего отца умер, и хозяйкой в доме стала его молодая дочь. Она помнила древнее правило почитания старших, и сочла недолжным, чтобы ее рабом был человек, превосходящий ее возрастом. Она пообещала отпустить моего отца на волю в праздник летнего солнцестояния. А моя мать принадлежала самому вождю племени, и мой отец просил вождя назначить выкуп за нее. Вождь сказал свое условие: "Принеси мне жизнь моего погибшего сына Золотое Крыло".
