Сергей Шведов - Варяжский сокол
– Ты имеешь в виду его мать Синильду?
– Да. Она была ведуньей Макоши высокого ранга посвящения и теткой великого князя Свентислава. Именно поэтому я поручился за нее перед тогдашним кудесником и волхвами.
– И теперь волхвы напомнили тебе об этом поручительстве?
– Да, – скрипнул зубами Гордон. – Я вынужден был назначить время. Суд на Калиновом мосту состоится через седмицу.
– Время у нас еще есть, – утешил кудесника Карочей. – А за что Синильда так ненавидела князя Драговита?
– Она его любила! – неожиданно вырвалось у Гордона. – Это была безумная и противоестественная страсть, переросшая в неистовую ненависть. Я слишком поздно догадался об этом.
Карочей кудеснику не поверил. Все этот человек знал и, вероятно, подсыпал соль на сердечные раны вдовствующей княгини, пока не довел ее до исступления. И первой жертвой этой мстительной и жадной до мужских ласк колдуньи стал ее сын Трасик.
– Я тебе сочувствую, уважаемый Гордон, но согласись, за ошибки надо платить, тем более за такие губительные, как твоя. Я уже назвал цену.
– Как я могу быть в тебе уверен? – глухо проговорил кудесник.
– Полноте, уважаемый. Какая тебе нужна еще уверенность? Ты один из владык этого города и этой земли, а я здесь только гость. Уж это скорее я должен требовать у тебя какое-то обеспечение собственной безопасности. Но я благоразумен сам и верю в благоразумие других людей.
– Хорошо, – злобно выдохнул Гордон. – Не забудь только боготура Осташа.
– О, – протянул Карочей, – это обойдется тебе в лишнюю тысячу денариев. Пойми меня правильно, уважаемый Гордон, я ведь не сам буду убивать этих людей. А наемники – люди суеверные. Шутка сказать – Велесов ближник. Ты же знаешь, как мстят за убийство боготуров.
– Я бы нанял убийц значительно дешевле, – прошипел кудесник загнанным в угол гадом.
– А потом эти убийцы стали бы полоскать твое почти священное имя по всем кабакам Волыни и ближайших городов. Тебе нужны неприятности, уважаемый Гордон?
– А чье имя будут полоскать в твоем случае?
– Разумеется, мое, – усмехнулся Карочей. – Через седмицу после того, как я покину ваш славный город, ты, уважаемый Гордон, сможешь во всеуслышанье объявить меня убийцей. Я даже готов тебе оставить десяток свидетелей, которые подтвердят мою вину пред ликом любых богов.
– Я принимаю твои условия, иудей.
– Я предпочитаю, чтобы меня называли ганом, но это несущественно. Шесть тысяч денариев с тебя, уважаемый Гордон.
– Ты уверен, что сумеешь унести их на себе?
– Эти деньги, кудесник, ты доставишь сегодня ночью в дом рабби Зиновия. Я предупрежу старика, а то при виде такой суммы его, чего доброго, хватит удар.
– Боюсь, что он этой суммы даже не заметит, – криво усмехнулся кудесник.
Однако Гордон ошибся, рабби Зиновий не только заметил привезенный в его дом незнакомыми людьми среди ночи сундук с серебряными монетами, но и высказал в этой связи ряд нелицеприятных замечаний по адресу изворотливого гана, навестившего его поутру.
– Мы же договорились, что ты забудешь мое имя, ган Карочей.
– К сожалению, рабби, твое имя очень хорошо известно кудеснику Гордону и за твоим домом установлена слежка.
– Это его серебро?
– Да. Уважаемый Гордон оказался очень щедрым человеком, – усмехнулся Карочей, присаживаясь к столу.
– Это потому, что тебе его деньги не тратить, уважаемый ган. Тебя убьют сразу, как только ты устранишь мешающих кудеснику людей, а я вынужден буду вернуть Гордону денарии, чтобы не портить отношения с влиятельным человеком.
– Выходит, кудесник Гордон человек не только щедрый, но и коварный. Спасибо за предупреждение, рабби, я его учту. Кстати, ты не знаешь, уважаемый, что связывает кудесника Чернобога с благочестивым христианином Гийомом Саксом?
Рабби Зиновий довольно долго и с интересом разглядывал степного гана, наконец его тонкие губы расплылись в улыбке:
– А ты умнее, чем я полагал, Карочей. Недаром же к тебе так благоволит бек Ицхак.
– Ты не ответил на мой вопрос, уважаемый.
– Я думаю, что ты уже и сам обо всем догадался, ган. Именно Гийом Сакс убьет тебя, когда ты завершишь здесь свои скорбные и кровавые дела.
– И давно кудесник работает на Людовика Тевтона?
– Думаю, что он работал еще на великого Карла.
– Надо отдать должное христианам, они умеют обделывать свои дела, – усмехнулся Карочей.
– Я не вмешивался в это дело, поскольку выгода Тевтона – это наша выгода.
– Я понимаю тебя, рабби Зиновий, но мне польза кагана ближе выгоды сына императора. Хазарским купцам нужен порт в Варяжском море, почему бы этим портом не стать Микельбору?
– Вряд ли с этим согласится каган Славомир и его неспокойные руги.
– А мы не будем об этом говорить ни императору Людовику Благочестивому, ни его сыну, ни кагану ругов. В Микельбор будут плавать исключительно славянские купцы. А князь Трасик сможет даже показательно разорвать свои отношения с Тевтоном и тем самым заслужить доверие Славомира.
– Боюсь, что Трасику это сделать не позволит кудесник Гордон, – покачал головой Зиновий.
– А разве кудесник вечен? Капля яда в бокал, и все будет кончено.
– А где ты найдешь надежный яд, ган?
– Его дашь мне ты, рабби. Это тот самый яд, который ты приготовил для меня.
Уважаемый Зиновий рассмеялся, смех можно было счесть добродушным, если бы не маленькие и абсолютно серьезные глазки иудея, которые сверлили лоб скифа, силясь проникнуть в его потаенные мысли.
– Ты не мог бы оказать мне услугу, рабби? – улыбнулся Карочей. – Не хочется тащить сундук с серебром через чужие земли. Пара строк с указанием суммы и твоей подписью для одного из хазарских купцов, и все мои трудности будут разрешены. Да, чуть не забыл, тысячу сто денариев ты передашь Витовту, он зайдет за ними в полдень, а остальные в полном твоем распоряжении.
Рабби Зиновий открыл конторку и с усмешкой взялся за гусиное перо. Карочей с интересом следил, как быстро бежит это перо по пергаменту. Сам он писать не умел, но в цифрах кое-как разбирался.
– А почему же всего четыре тысячи, рабби? – удивленно спросил он, пробежав глазами послание.
– А как же моя прибыль, уважаемый ган? – развел руками Зиновий. – Всякий труд должен быть оплачен.
Карочей не стал спорить. В конце концов, должен же и рабби что-то заработать на этом славном деле, тем более что он честно поделился с заезжим скифом сведениями, собранными в Волыни. Что же касается суммы в четыре тысячи денариев, то это вполне приличная плата за те усилия, которые Карочей предпринимал во славу кагана и к пользе хазарских купцов. Впрочем, с купцов ган еще собирался содрать изрядную толику за удобный порт в Варяжском море, преподнесенный им на блюде. Все-таки не зря он напросился в компаньоны к Ицхаку Жучину, ибо путешествие в дальние страны бывает порой куда прибыльней для расторопного человека, чем грабеж ближайших соседей. А чем еще, кроме набегов, может добывать средства к существованию степной ган, не получивший в наследство от отца ничего, кроме меча и тощей клячи? Ну, разве что умом. А вот как раз с мозгами у ганов были большие проблемы, и Карочей после удачно проведенной сделки чувствовал себя в этом скорбном ряду счастливым исключением.
