Говард Уолдроп - Дикие карты
— …Мосты перекрыты для движения транспорта и пешеходов. Не пытайтесь пользоваться мостами. Возвращайтесь в свои дома. Мосты перекрыты…
Мальчик опять двинулся вперед. Где-то на востоке выла одинокая сирена. Над головой низко пролетел самолет. В подъезде слева лежало скрюченное тело; Кренсон отвел глаза и ускорил шаги. Напротив, через дорогу, он заметил дым и стал искать пламя, но увидел, что дым идет из тела женщины, которая сидит на ступеньках крыльца, обхватив голову руками. На его глазах она съежилась и повалилась на бок со звуком, похожим на треск.
Стиснув кулаки, мальчик продолжал двигаться дальше.
Из боковой улицы впереди выехал армейский грузовик. Кройд побежал к нему. Человек на пассажирском сиденье повернул голову в каске.
— Почему ты на улице, сынок? — спросил он.
— Я иду домой, — ответил Кройд.
— Где это?
Он показал рукой вперед.
— Два квартала.
— Постарайся добраться туда поскорее, — велел ему военный.
— Что происходит?
— Объявлено военное положение. Всем приказано оставаться дома и не выходить на улицу. Хорошо бы еще и окна держать закрытыми.
— Почему?
— Кажется, та бомба, что взорвалась, была начинена какими-то микробами. Никто точно не знает.
— Это был Джетбой, там?
— Джетбой погиб. Он пытался их остановить.
Глаза Кройда внезапно налились слезами.
— Иди домой!
Грузовик пересек улицу и направился дальше на запад. Кренсон перебежал через дорогу и замедлил шаги: его начало трясти и неожиданно стала ощущаться боль в коленках, ободранных во время ползания по крышам автомашин. Мальчик вытер слезы. Как холодно! Ужасно холодно!
Добравшись почти до середины квартала, Кройд почувствовал невероятную усталость. Он не помнил, чтобы когда-нибудь прежде с таким трудом переставлял ноги. Сделав несколько неверных шагов, мальчик остановился под деревом. Внезапно над его головой раздался стон.
Когда Кройд посмотрел вверх, то понял, что это не дерево, несмотря на бурые корни и такого же цвета сужающийся ствол. У его вершины виднелось ненормально удлиненное человеческое лицо, и именно оттуда доносились стоны. Мальчик рванулся прочь, но одна из ветвей вцепилась ему в плечо. Хватка оказалась очень слабой, и, сделав несколько шагов, он оказался вне пределов его досягаемости.
Паренек всхлипнул. Казалось, что до угла еще много миль, а ведь потом надо пройти целый квартал…
Теперь его одолевали длинные приступы зевоты, а изменившийся мир потерял способность его удивлять. Какой-то человек летит по небу сам по себе — ну и что? Или справа, в канаве, лужа с лицом человека? Еще трупы… Перевернутая машина… Кучки пепла… Оборванные телефонные провода…
Он дотащился до угла, прислонился к фонарному столбу, затем медленно сполз на землю.
Так хотелось закрыть глаза. Но это же глупо. Вон там его дом. Еще совсем чуть-чуть — и можно будет лечь спать в собственной постели.
Кройд обхватил столб и с трудом поднялся. Еще перекресток…
Наконец ему удалось добраться до своего квартала. Перед глазами все плыло. Чуть-чуть дальше. Уже видна их дверь…
Он услышал скрип открывающегося окна, услышал, как кто-то сверху позвал его по имени. Поднял взгляд. Эллен, маленькая соседская девочка, смотрела на него сверху.
— Мне очень жаль, что твой папа умер.
Кренсон хотел заплакать, но не смог, все силы отнимала зевота. Он прислонился к двери и нажал на кнопку звонка. Карман с лежащим в нем ключом казался таким далеким…
Когда его брат Карл открыл дверь, мальчик упал на пороге и не смог подняться.
— Я так устал.
II
УБИЙЦА В ГЛУБИНЕ СНОВИДЕНИЙ
Детство Кройда испарилось, пока он спал, в тот первый День дикой карты. Прошло почти четыре недели, прежде чем он проснулся, изменившись, как и весь окружающий мир. Дело было не только в том, что он стал выше на полфута, сильнее, чем мог себе вообразить, и весь покрыт тонкой красной шерстью. Кройд быстро обнаружил, разглядывая себя в зеркало в ванной, что его шерсть обладает странными свойствами. Преисполнившись отвращения к своей внешности, он пожелал, чтобы шерсть стала хотя бы не красной. И она немедленно начала бледнеть, пока не изменила цвет на светло-русый, а Кройд при этом ощутил почти приятную щекотку по всему телу. Заинтересовавшись, он захотел, чтобы шерсть стала зеленой, и она позеленела. Щекотка, прокатившаяся по телу, на этот раз больше напоминала волну дрожи. Мальчик пожелал стать черным — и почернел. Затем шерсть снова, подчиняясь его желанию, начала светлеть — и вот он уже белый как мел. Еще светлее… Есть ли предел?
Кренсон начал исчезать. Теперь сквозь слабые очертания своего тела ему было видно в зеркале облицованную плиткой стену. Еще светлее…
Исчез.
Он поднес руку к лицу и ничего не увидел. Взял свою мочалку и прижал к груди. Она тоже стала прозрачной, исчезла, хотя он чувствовал ее влажное прикосновение.
Кройд вновь сделал себя альбиносом, потом втиснулся в некогда самые свободные из своих джинсов — штаны едва доходили ему до щиколоток — и надел просторную зеленую фланелевую рубашку, которую не смог застегнуть. Босиком он тихо прошлепал вниз по лестнице и отправился на кухню — ему ужасно хотелось есть. Часы в холле показывали, что сейчас почти три часа ночи. Мальчик заглянул в комнаты крепко спавших матери, брата и сестры, но не нарушил их сон.
В хлебнице лежало полбатона хлеба, и он расправился с ним, отрывая и заталкивая в рот огромные куски, глотал, почти не прожевывая. Один раз даже укусил себя за палец, но это не слишком замедлило его темп. Кройд обнаружил в холодильнике кусок мяса и ломоть сыра и съел. Выпил кварту молока. На полке лежало два яблока, и он съел их тоже, пока шарил по кухонным шкафам. Коробка крекеров… Продолжая поиски, Кренсон жевал крекеры. Полбанки арахисового масла — его он съел ложкой.
Больше найти ничего не удалось, а он все еще был зверски голоден.
Тут Кройд осознал размах своей трапезы. Неужели в доме больше не осталось еды? Он вспомнил тот безумный день возвращения из школы. Что, если с продуктами плохо и снова ввели ограничения? А он только что прикончил запасы всей семьи.
Ему придется раздобыть еду — для семьи и для себя.
Кренсон направился в гостиную и выглянул в окно. Улица была пуста. До сих пор не отменили военное положение, о котором он слышал по дороге домой из школы, — как давно это было?
Мальчик отпер дверь и ощутил ночную прохладу. Один из уцелевших уличных фонарей сиял сквозь голые ветки соседнего дерева. В тот день, когда случилась беда, на деревьях у обочины еще оставалось немного листьев. Он взял запасной ключ со стола в прихожей, вышел и запер за собой дверь. Ступеньки крыльца должны быть холодными, но подошвы его босых ног не чувствовали особого холода.
