Ольга Романовская - Ведьмины пляски
Я заканчивала роспись потолка - хм, вернее, не я, а подмастерья по моим эскизам, - Свен же недвусмысленно намекал: ему пора возвращаться в Нурбок, а мне - показывать бельё. Показать согласилась, а вот отдать - перебьётся. Маг не понимал подобного упорства, но не объяснишь же ему, что эти тряпочки - единственная связь с прежним миром.
Смотрины назначили во временной опочивальне герцогини.
Я в образе девицы, якобы только что приехавшая сестрица мастера, зашла за ширму. Думая о толпе людей, пожелавших взглянуть на невиданную диковинку, старалась убедить себя, будто нахожусь на врачебном консилиуме. Но выходить из-за ширмы не хотелось, как и позволять пристально рассматривать и щупать бельё незнакомым женщинам и мужчинам. Да, последние тоже затесались среди любопытствующих. Оно и понятное - такое пикантное зрелище! И ладно бы Свен, который уже всё пощупал и доказал отсутствие сексуальных намерений, - так брат, кузен и ещё кто-то там её светлости пришли. Только герцога Сторфе не хватало, но тот и не думал променять увеселения столицы на скуку провинции.
Наконец, я набрала в грудь побольше воздуха, закрыла глаза и шагнула. Нет, не на эшафот - под свет софитов.
Сначала все молчали. Открыв глаза, поняла - культурный шок вышел слишком сильным. Мужчинам ожидаемо понравилось, но они предпочитали молчать, просто пожирали глазами, а женщины удивлённо хлопали ресницами.
- Как чудесно и чудно! - первой пришла в себя вертлявая сестрица её светлости. - Я как раз простыла, а с этой тряпочкой - она указала на трусики, - всегда тепло.
- Ну, не знаю, - скептически протянула герцогиня и подошла ближе. - Верх будто у блудницы.
- Зато какое декольте! - не выдержав, подал голос один из мужчин. - Корсет так не поднимает грудь.
- Охальник! - её светлость одарила его укоризненным взглядом и подошла ближе.
Её холодные пальцы коснулись тела, щупая ткань.
- Как атлас, но не атлас, - недоумённо пробормотала она. - И грудь в нём действительно хороша. В чём секрет, милочка, как такое возможно без корсета?
Тут я залилась соловьём, живописуя достоинства бюстгальтера. И косточек нет, и кожу не натирает, и тело не деформирует, и самой надеть можно с любым нарядом, и движений не стесняет, и мужчинам нравится. Свен терпеливо переводил, кося взглядом на мою вздымавшуюся от волнения грудь. Неужели тоже проникся?
Моё плохое знание языка, к слову, объяснили иноземным происхождением. Хотя я не молчала, стараясь жестами и рублеными фразами донести до слушателей смысл рекламной компании: 'Нижнее бельё - в каждый галанийский дом'.
Ради дела пришлось потерпеть: её светлость ощупала и трусики. Тут пришлось пережить пару неприятных мгновений: на миг показалось, будто с меня снимут бельё.
- Какие хорошие белошвейки! - похвалила герцогиня заводские швы и таки попросила раздеться.
Видя моё смущение, она выставила вон мужчин и объяснила, что её интересует только верх.
В итоге её светлость пожелала иметь такое же бельё. Насколько я поняла из разговоров, она планировала соблазнить мужа и избавиться от вечных женских хворей в холодное время года.
За дверью поджидал Свен. Проводив низким поклоном сиятельных господ, он накинулся на меня с расспросами и, узнав о победе прогресса над традициями, просиял, сжал в объятиях и пообещал вдолбить в мою голову галанийский каким-то радикальным, но действенным способом.
Теперь мне предстояло не только закончить ремонт в спальне её светлости, но и сделать выкройку нижнего белья, чтобы наладить маленькое производство. Слава богу, шить предстояло не мне.
Свен уехал, а я осталась одна, доделывать начатое. Маг клятвенно заверял, что заберёт, но потом обмолвился, что пора бы мне проявить самостоятельность.
Кивнула, гадая, сумею ли. Хотя начинать когда-то надо.
Спальня герцогине понравилась. Она долго ахала, а потом заявила, что некая Анастейша умрёт от зависти.
Я улыбнулась. Нет, не обрадовалась чужой гипотетической смерти, а своим познаниям в галанийском. Я всё поняла, каждое слово! Какие же полезные книги делают для детей!
Её светлость щедро отблагодарила меня. Выданный кошелёк сделал бывшую поломойку богачкой. Потом не удержалась и пересчитала - тридцать пять цехинов и десять дукатов. Представляю, сколько досталось Свену! Наверняка не меньше.
Один дукат я разменяла на кухне: в повседневной жизни нужны мелкие монетки. Прохиндей-слуга попробовал обсчитать, но не вышло. Может, я и иностранка, но с арифметикой дружу.
Её светлость обещала прислать свои размеры и потребовала сшить пробный комплект за месяц. Похоже, я стану успешным галанийским предпринимателем! Только, увы, возвращению домой это никак не способствовало.
А пока приходилось возвращаться в чужое жилище.
Герцогиня распорядилась проводить меня, поэтому сгинуть в снегу не боялась. Где живу, объяснить сумела, даже выкрутилась, когда её светлость задала неудобный вопрос: куда подевалась сестра? Пришлось сочинить историю о болезни матушки. Все нужные слова я знала, а подробности передала пантомимой.
К счастью, жизнь простых людей не волновала аристократов, и, ограничившись пожеланием скорейшего выздоровления больной, герцогиня утратила ко мне интерес.
Собрав нехитрые пожитки: кошелёк и верхнюю одежду, спустилась во двор и пришла в ужас. Ехать предстояло верхом. Спокойный вид мерина уверенности не прибавлял.
Переборов языковой барьер, пискливо призналась: 'Я не умею'. В итоге сопровождавший меня слуга согласился поработать опорой для неприспособленной к реалиям средневековья девицы.
На обратном пути я расслабилась, убеждённая, что всё позади. Как оказалось, зря.
Мы подъехали к мосту через мелкую речушку, когда из-под него вынырнули четверо.
Блеснули ножи. Один тут же упёрся в грудь мерину, другой - в живот слуги.
- Кошелёк! - прошепелявил один из нападавших, дородный краснолицый человек.
Перечить такому трудно, но придётся, потому что отдавать кому-то свои кровные я не собиралась.
- Оглохли?
Меня пощекотали металлом под рёбра.
Сердце тут же ушло в пятки, но руки к кошельку всё равно не потянулись. Его я спрятала в самом надёжном месте. Нет, не за бюстгальтером, а ниже. Заодно носок не пришлось подкладывать.
Нас стащили с лошади и поволокли под мост. И это среди бела дня!
Слуга пробовал возмущаться, упомянул имя хозяйки, но разбойники род Сторфе не уважали.
До чего же унизительно, когда тебя обыскивают! И ещё неприятнее, когда нож ранит горло. Больно!
Начитавшись в своё время книг, в том числе и исторических, даже не думала брыкаться. За сопротивление такие головорезы могут зарезать и не заметить.
Волосатые руки щупали тело. Их владелец обдавал таким перегаром, что слезились глаза.
